Анатолий Вахов - Пурга в ночи

— Новая власть дарит Туккаю вот все это.

Оттыргин похлопал по мешку и, развязав его, стал выкладывать плитки чаю, пачки сахару, куски цветастого ситца…

— Какомэй! — В этот день чукчам не раз пришлось удивляться. Оттыргин все вынимал из мешка товары, и гора их росла рядом с Туккаем. Каждый новый предмет из мешка встречали восхищенно.

— Ай! Ай! Ай!

Тейкелькуте сердито дымил трубкой. Оттыргин победил его, и теперь симпатии на стороне каюра. Берзин сказал, чтобы Оттыргин не жалел плиточного чая и заваривал погуще. Чукчи с наслаждением пили почти черную жидкость, обливались потом и уже поговаривали, что новая власть действительно хорошая.

Берзин не мог больше оставаться в яранге. Духота, тяжелый запах немытых тел, волнения, связанные с женитьбой Мандрикова, с арестом Маклярена, утомили его. Голова разболелась, а тело от слабости покрылось испариной. Он едва добрался до домика Клещина и свалился в постель. Болезнь снова начала наступать. Берзин, обессиленный, лежал на спине и прислушивался к хрипам в груди. Он был доволен, что в домике никого не оказалось. В памяти возникали смутные, неяркие тени. Незаметно Берзин заснул…

А в яранге продолжалось чаепитие. Тейкелькуте мрачно следил за весело болтающими чукчами, за довольным Оттыргиным и остановил свой взгляд на безучастном Туккае. Он не притронулся к пушнине, не порадовался подаркам и даже чай пил равнодушно из кружки, которую ему сунул в руки Оттыргин, Тейкелькуте озарило:

— Почему же Туккай ничему не рад?

Вопрос Тейкелькуте задал громко и многозначительно. Многие с опаской поглядывали на Туккая. Все вспомнили, что они находятся в яранге у человека, в которого вселились злые духи.

Оттыргин растерялся. А Тейкелькуте с торжествующей улыбкой сказал:

— Об этом нам скажет шаман Кергинто. Где шаман? Только он может говорить с духами.

Чукчи согласно закивали. Они одобряли предложение Тейкелькуте. Оно было справедливым. Так думал и Оттыргин. Шаман все знает, ему дано говорить с Вороном и понимать его.

Кто-то сбегал за Кергинто. Шаман был уже старый, с трясущейся головой, с реденькой, в несколько седых волосиков, бородой. Одет Кергинто был богато. Кухлянка обшита полосками меха росомахи с нашивками из цветной замши и вышивками из разноцветного бисера. Каждый узор вышивки имел тайное значение, понятное только шаману и духам. На малахае и на кухлянке висели хвостики горностая и песцов.

Чукчи встретили Кергинто с почтением. Его усадили рядом с Тейкелькуте. Оттыргин наполнил большую кружку чаем и подал ее шаману. Он был рад приходу Кергинто. Если чукчи не поверили Оттыргину из-за Тейкелькуте, то шаману они поверят. А он через духов знает, что Оттыргин говорил обо всем правду, и подтвердит это. Скажет, что Мандриков со своими друзьями, которые все вместе называются ревкомом, желают всем чукчам только хорошей жизни.

Оттыргин вместе со всеми ждал, когда заговорит Кергинто, и не обращал внимания на то, что Тейкелькуте что-то шепчет на ухо шаману. Тот слушал богатого оленевода и пил маленькими глотками чай. Наконец Кергинто отставил кружку и, смотря прямо перед собой, заговорил тихим голосом. Шаман уже давно не бил в звонкий бубен, не плясал. Для этого у него не хватало сил, но он мог провести камлание и передать людям волю духов. Слабо шевелились губы шамана, но все слышали, что он говорил. В яранге стояла особенная тишина, и только Туккай время от времени подносил к лицу руки, шевелил пальцами и бессильно их опускал.

— Ворон над ярангой Туккая летит, — начал шаман Кергинто.

Все со страхом посмотрели вверх. С китовых ребер, с моржовых шкур свисала бахрома копоти. Края отверстия для выхода дыма колыхались от тяги, но людям показалось, что это от крыльев Ворона.

Шаман продолжал:

— Никто Ворона не сможет увидеть, услышать, А я слышу. Он мне говорит. — Тут шаман замолчал и задумался. Он слушал Ворона. Чукчи не сводили глаз с шамана и даже про чай забыли. С волнением наблюдал за шаманом и Оттыргин.

Томительно тянулось время. Наконец Кергинто поднял голову:

— Ворон говорит, что кэлет идут сюда. Их как рыбы, идущей в реки метать икру. Большую беду кэлет несут людям. Они уже забрались в русских, которые стали убивать вождей. Они отобрали разум у Туккая, и сейчас притаились в нем, чтобы выпрыгнуть на тех, кто поверит русским, которые повесили красный лоскут над землей.

Чукчи с ужасом смотрели на Туккая, но избегали встречаться с его глазами. Из них могли выпрыгнуть и наброситься кэлет. Оттыргин хоть и испытывал страх, но был удивлен. Неужели ему так говорит Ворон? А шаман продолжал:

— Скоро русские начнут резать людей, чтобы забрать у них все. И потечет по снегу широкая река крови. В ней русские будут плясать вместе с кэлет и напускать мор на настоящих людей… [6] Настоящие люди — луораветланы (так чукчи называли себя). Олени превратятся в камни. Нерпы и моржи — в льдины, Собаки съедят детей, а собак начнут есть люди, и все погибнут в мучениях…

Ледяной ужас сковывал чукчей, Кергинто стращал все больше:

— Русские вывесили красный лоскут и оскорбили солнце. Оно уйдет за горы и больше не вернется, вечная ночь наступит.

Оттыргин, вначале поддавшийся общему настроению, в смятении думал: «Почему же шаман так говорит о русских — о Мандрикове, о Берзине? Почему он говорит лживые слова? Русские, поднявшие красный флаг, совсем не такие. Они ничего не задумывают против настоящих людей. В них не вселились кэлет. Шаману Ворон говорит неправду».

Каюр ждал Ворона, но тот и не думал показываться, и Оттыргин почувствовал облегчение. Его обуяло чудесное ощущение своей силы. Он больше не боится Ворона, которого назвал лжецом, слепым лжецом. Оттыргину хотелось крикнуть, что Ворон и шаман лгут. Они ничего не знают. Он даже вскочил на ноги, чтобы бросить вызов шаману и Ворону, но в последнее мгновение его оставила смелость, и Оттыргин выбежал из яранги.

Стояла ночь. Оттыргин взглянул на небо, усеянное звездами, и ему показалось, что на него смотрят глаза Воронов. Одна из них сорвалась с черного небосвода и стремительно понеслась к земле. Оттыргин упал на нарту и закрыл глаза. На него летит Ворон.

Он дрожал в ожидании смерти, но она не приходила. Он открыл глаза. Вокруг было по-прежнему, Оттыргин выхватил остол из снега, поднял упряжку и, торопясь, погнал ее. Упряжка летела по ночному Ново-Мариинску мимо темных домов. Оттыргин подъехал к домику Клещина, чтобы позвать Берзина в ярангу Туккая. Он подбежал к двери домика Клещина и вспомнил, что. Берзин не сможет говорить с людьми в яранге на их языке. Оттыргин повернулся и побрел к нарте. Собаки вскочили на ноги и нетерпеливо повизгивали. Небольшая пробежка от яранги Туккая взбудоражила их.