Борис Раевский - Удар! Ещё удар!..

— Шляпы!

— Мазилы!

— Пен-тю-хи!

Вот обида! Такой удобный момент для взятия ворот — и никого! Как назло! Никто из верхнереченцев не подоспел к шайбе.

«Бывает, — сам себя успокаивал Костя. — И не то еще случается. Игра есть игра».

Он посматривал на секундомер. Почти четырнадцать минут прошло! Неужели первый период так и кончится нулями?

И едва он так подумал, как Демидов — самый опасный форвард москвичей — вдруг пулей проскочил в зону и «щелкнул» издалека.

Это был любимый бросок Демидова. Далекий, но зато неожиданный, резкий и мгновенный, как выстрел.

И вратарь не успел среагировать. Гол!

Все случилось так внезапно, — болельщики даже разглядеть толком не успели и очнулись, лишь когда москвичи бросились обнимать и целовать Демидова.

Трибуны, и без того возбужденные, теперь совсем разволновались.

— На-зва-нов!

— Вадимчик!

— Шайбу!

— Шай-бу!

Гол, как это часто бывает, подхлестнул верхнереченцев. Они рванулись в атаку.

И раз, и два, и три бросали по воротам. Но все напрасно.

Чугунно неподвижный вратарь москвичей, казалось бы, неповоротливый, как тумба, наглухо закрыл ворота.

Костя краем глаза смотрел на секундомер. Тонкая черная стрелочка короткими прыжками перескакивала с секунды на секунду.

Вскоре первый период кончился. Один-ноль.

В перерыве к Косте подошел знакомый инженер. Глаза у инженера были жалостливые, обиженные. Они будто говорили:

«Как же это, Костя? Ой, нехорошо! И куда только ты, Костя, смотришь?»

Словно он мог помочь верхнереченцам и не помог.

Потом подошел еще один знакомый парень. И еще. Подошел и главный технолог с Костиного завода. И сосед по квартире. И все смотрели на Костю…

Нет, они не обвиняли его, но глаза… Глаза у всех были укоряющие. Или это только казалось Косте?

Второй период начался бурно. Команды сразу же обменялись голами. Потом верхнереченцы в суматошной свалке У ворот сумели пропихнуть еще шайбу. Уже на четвертой минуте счет стал два-два.

Трибуны ликовали.

Чувствовалось: «Авангард» оправился и теперь полон желания победить. И надо тут же, немедленно, поддержать этот боевой порыв.

О, болельщики тонко чувствуют те психологические нюансы, когда игрокам особенно требуется их моральная помощь.

— На-зва-нов!

— Вар-ла-мов!

— Ми-шень-ка!

Трибуны бесновались, орали, выли, свистели.

Однако кончился второй период, а счет не изменился.

В перерыве Костя прошел в раздевалку. В большой комнате, где расположились на отдых верхнереченцы, слышался хрипловатый голос старшего тренера. Даже не разобрав слов, по одному лишь голосу — напряженному, нервному — было понятно: тренер требует нажать, усилить натиск, во что бы то ни стало вырвать победу.

Костя оглядел игроков. Некоторые сидели устало откинувшись. Кто-то, сняв коньки, натягивал другие носки. Кто-то маленькими глотками отхлебывал боржом. Названов полулежал в углу и в такт словам тренера тихонько постукивал коньком по полу.

«Да, — подумал Костя. — Вырвать победу. А как?»

И еще он подумал, что в соседней раздевалке, вот тут, рядом, за стенкой, тренер москвичей сейчас, конечно, так же жмет на своих парней. И так же твердит им: «Вырвать победу во что бы то ни стало». Может быть, даже теми же словами.

Костя вздохнул. Да, сейчас победа нужна просто позарез. В перерыве диктор на стадионе сообщил: получено известие — в Ленинграде команда «Динамо» проиграла. Зрители встретили эту весть бурей радостных криков. Еще бы! «Динамо» было одним из трех лидеров. Проиграв, динамовцы сразу отвалились. Теперь шансы на золото имели лишь нынешние соперники: ЦСКА и «Авангард».

Кто из них сегодня выиграет, — тот и откроет себе зеленую улицу к почетному званию.

Третий период начался нервно. Именно эта нервозность и мешала игрокам забить гол. Обе команды поочередно кидались на штурм, но атаки были сумбурные и, главное, завершающие броски потеряли точность. Шайбы летели или мимо ворот, или прямо во вратарей.

Прошло пять минут… Десять… Двенадцать… Счет не менялся: два-два.

Костя сидел за судейским столиком. Автоматически останавливал и снова включал секундомер, делал нужные пометки, но сам думал лишь одно:

«Ну же! Миленькие, ну! Постарайтесь!»

Знакомые хоккеисты как-то, вернувшись из Швеции, рассказывали: во время матча группа болельщиков вдруг стала дружно молиться, призывая бога даровать победу их команде. Костя тогда удивлялся. Но сейчас, будь он верующим, и сам, пожалуй, стал бы шептать молитву!

Трибуны бесновались. Ничья не устраивала их. Нет, тогда все решит последний тур. Это рискованно. Нет, надо сейчас выиграть, обязательно.

— Названов!

— Родненький!

— Шай-бу!

— Шай-бу!

Шла уже последняя минута матча.

«Да, ничья», — огорчился Костя.

Очевидно, так решили и трибуны. Зрители уже шевелились, ерзали, готовясь покинуть стадион.

И вдруг!..

В спорте часто решает это магическое «вдруг»!

Вдруг Названов получил шайбу, на полной скорости проскочил в зону, передал шайбу Варламову, тот быстро вернул ее Названову… Бросок! И красная лампочка вспыхнула над воротами.

Гол!

Трибуны словно обезумели.

Какой-то солидный дядя, вскочив на скамейку, сорвал с соседа шляпу, вертел ею над головой и свистел дико, заливисто. Так свистят мальчишки, гоняя голубей.

Какая-то молоденькая женщина, видно, зазевалась и не поняла, что случилось. Она дергала мужа за рукав, пыталась спросить его, но муж не слушал, лицо у него было хмельное от счастья. Он вырвал рукав и кричал что-то громкое, бессмысленно ликующее.

И вдруг… Вдруг оглохший от восторга стадион увидел…

На поле, размахивая руками, выскочил Костя. Он бежал по льду, поскользнулся, чуть не упал. Врезался в самую гущу игроков, что-то кричал, однако в этом сплошном реве слов было не разобрать.

Но уже одно то, как он, нарушив все правила, перескочил через борт, как взволнованно махал руками, заставило зрителей постепенно утихнуть.

И тогда все услышали.

— Время! — плачущим голосом кричал Костя и протягивал «судье на поле» секундомер. — Время! Лишняя секунда!

Никто ничего не понял. Какая секунда? Что за секунда? И вообще — кто этот взбалмошный парень?

— Секунда! — кричал Костя. — Лишняя!

Судья наклонился к нему. Что-то спросил. Костя ответил и опять сунул ему под нос секундомер.

К ним подкатил встревоженный капитан верхнереченцев. И вратарь. И другие игроки.

— Не считать! — сказал судья и сделал рукой тот выразительный знак, который без перевода ясен всем болельщикам мира. — Не считать!

И тут только зрители поняли. Гол был забит поздно. Секундой раньше кончилось — игровое время. Названов опоздал. Всего на секунду, но опоздал.