Василий Андреев - Арина

— Проводите меня немного, если у вас есть время.

И тем самым точно груз сбросила с Дмитрия, и куда разом девалась его прежняя робость и скованность, ему вдруг стало совсем весело, и уже верилось, что всего-то он добьется, о чем мечтает, непременно сделает Дмитрий Булавин операцию в космосе. Нет, ничто его не убедит, никто ему не докажет, что мечтает он о пустом, ведь пока в космосе были только десятки, а когда туда полетят сотни и тысячи, то нельзя обойтись без хирурга, тогда он там будет нужен как воздух.

Они прошли немного дворами, миновали тихую зеленую улочку, и скоро перед ними замаячила телебашня. Ее верхушка, подсвеченная снизу прожекторами, походила на хрустальную сосульку, какие вешают на новогодние елки, а над нею даже ночью был виден флаг, казавшийся с земли красным листиком осины, дрожащим под осенним ветром.

— Вот уже столько лет башне, а я ни разу оттуда не видел ночную Москву, — сказал с сожалением Дмитрий.

— Я ночью тоже там не была, — призналась Катя.

Тут Дмитрий приметил, что меж деревьев мелькнули знакомые белые брюки. Он шел с Катей по скверу, обсаженному липами, вишнями, яблонями, за которыми щетинился густой кустарник, а рядом, по тротуару, крадучись пробиралась Люся. «Вот шпионка несчастная», — озлился Дмитрий на сестру, понимая, что теперь она будет хвостом ходить за ними. Он стал соображать, как избавиться от ее преследования, и тут вспомнил про свои «Жигули». Это, пожалуй, был выход: взять со стоянки машину и уехать с Катей кататься. Вот и оставит он Люсю с носом, не побежит же она вслед за машиной как последняя собачонка.

— Мы можем покататься на машине, — сказал Дмитрий. — Если вы согласны, я сейчас возьму ее со стоянки.

Катя обрадовалась, как ребенок, такому негаданному счастью — проехать в машине по ночной Москве, да притом сидя рядом с Дмитрием. А еще лучше укатить куда-нибудь за город, подумалось ей, ночь-то какая теплая, искупаться вполне можно.

— Я с удовольствием покаталась бы, — откровенно призналась Катя.

Они пересекли улицу, немного прошли по широкому травянистому полю и скоро были на автомобильной стоянке. Дмитрий выгнал из-за решетчатой ограды «Жигули», обошел вокруг них, постукал ногой по колесам, проверяя, не спустили ли скаты, посадил Катю, и они выехали на улицу. Поравнявшись с тем местом, где недавно видел сестру, Дмитрий сбавил скорость и прочесал глазами сквер, надеясь обнаружить Люсю, но нигде ее не заметил. Только в конце сквера, когда пошел на поворот, за яблонями вдруг мелькнули ее белые брюки, но ему уже было не до нее: загорелась зеленая стрелка светофора.

У самого берега залива, вблизи пансионата «Клязьма», они остановились. Дмитрий сразу сбросил с себя пиджак, в котором ему давно было жарко в эту теплую ночь, распахнул вовсю дверцу и, откинувшись на спинку сиденья, с охотой закурил. Катя тут же вылезла из машины, сняла туфли и сбежала босиком к воде.

— Тепла-а-я!.. — обрадовалась она, трогая воду ногою. — Я сейчас буду купаться… Только вы на меня не смотрите… я без купальника. — И, пробежав немного вдоль берега, она скрылась за кустами.

Дмитрий тоже считал, грешно в такую ночь не покупаться, а если нет с собой плавок, то что за беда, ну кто сейчас его увидит, когда вокруг ни души. Он оглядел пустынный берег, безмолвные в сонной тиши корпуса пансионата, которые притулились к самому лесу, и стал раздеваться.

Катя вошла в воду первая. Дмитрий слышал, как булькнуло у самого берега, за кустами, как она тихо ойкала, постепенно погружаясь в воду. Сам он бросился в залив с разбегу, немного поплавал на спине, а затем, бесшумно двигая руками, подался в ту сторону, откуда доносились легкие всплески. Катя скоро его заметила, и ей вдруг захотелось, чтобы Дмитрий подплыл к ней, привлек ее к себе, но она тут же прогнала такие мысли и негромко крикнула: «Близко не подплывайте!» А видя, что он все равно приближается, немного оробела, стала загребать ладонями воду и брызгать ему в лицо. Дмитрий вначале смеялся, увертываясь от брызг, а потом неожиданно нырнул и обхватил ее за талию, закружил в воде, приговаривая: «Попалась, марсианка!.. Попалась…» Катю теперь охватил страх, она, стараясь вырваться из сильных рук Дмитрия, упиралась локтями ему в грудь, изредка вскрикивала: «Ой, отпустите, я сейчас захлебнусь!», но он, казалось, ничего не слышал и все кружил и кружил ее, чувствуя, как кровь горячей струей ударяет в виски, а по всему телу мечется колкий озноб.

Вскоре Дмитрий ощутил под ногами твердь песчаного дна, легко подбросил в воде Катю, подхватил на руки и плотнее прижал к себе. Пытаясь его оттолкнуть, она собиралась вся в комок, мотала головой, резко выбрасывала руки в стороны, но это не помогало, Дмитрий все крепче сжимал Катю и скоро нашел ее чуть прохладные и мокрые от воды губы. Она на какое-то мгновенье расслабилась, будто обмякла, и у Дмитрия тотчас помутилось в голове, трудно переставляя непослушные ноги, он вынес ее на прибрежный песок, а падая, почувствовал, как обжигающе чиркнули по шее соски-пупырышки ее твердых грудей, и задохнулся от всепоглощающего желания. Сквозь дурманящий туман до слуха Дмитрия дошел слабый вскрик Кати, и потом мучительно-сладкая волна окатила все его тело…

Когда в голове просветлилось, он увидел рядом с собой в лунной ночи сверкающую белизной тела Катю. Она, казалось, безжизненно распласталась на темно-рыжем песке, у самой воды. Дмитрия теперь охватил жгучий стыд и испуг, несколько минут он лежал, не шевелясь, страшась посмотреть Кате в глаза, и не совсем понимал, как все это произошло. За свои двадцать восемь лет ему довелось узнать уже двух женщин, которые его волновали, но с ними все было по-другому, с ними он никогда не становился рабом своих чувств. Была у него близость еще с Ингой Разменовой, однако ее он в расчет не брал, поскольку ничего не помнил из той злополучной ночи. А сейчас все было иначе, сейчас какой-то пронзительный свет разом полонил в нем дух и тело, и все случилось словно помимо его воли.

— Прости… я вроде как сознание потерял… — глухо и виновато выдавил Дмитрий.

Катя не ответила. Она по-прежнему лежала без движения, словно неживая. Мелкая волна, гонимая надводным ветром, с шорохом взбегала на песок, заливая ее ноги по щиколотку. Глаза у Кати были широко открыты и как-то странно светились под высокими звездами, июля.

— Понимаешь, никогда так не было… — признался Дмитрий.

— Дай мне сигарету, — не поворачивая головы в его сторону, попросила Катя.

— Разве ты куришь? — удивился он и обрадовался, что она наконец заговорила.

— А-а, какая тебе разница, — с некоторой отрешенностью ответила Катя и тут же гибко вскочила. — Господи, что это со мной… вся голая лежу… — Она вдруг скорчилась, как от страшной боли, и, вжав голову в плечи, кинулась к кусту орешника, за которым раздевалась.