Василий Андреев - Арина

Игорь резко поднимает воротники ежится. Он всегда так делает, если злится. Потом тычет себе пальцем в грудь и кричит:

— Она у меня вот здесь!.. Я думаю о ней ночами, я с таким трудом ее нашел, а теперь — о забодай меня бульдозер! — я могу ее потерять. Ведь в следующее воскресенье уже выборы.

— Раз тебе нужна блондинка, иди один.

— Пойми, я один тут же вызову подозрение.

Я смотрю на Игоря. Играет он или нет? Вроде не играет. Он все время ежится и тянет на уши воротник своего модного пальто. Неужели и правда шалопай влюбился?

— А какой толк от меня? — говорю я. — Все равно я буду молчать.

Игорь подпрыгивает как угорелый, хлопает меня по плечу:

— Старик, я всегда говорил, у тебя сердце не белого медведя. Вперед за мной, весь шар земной!..

Мы пересекаем площадь и спускаемся к ресторану «Пекин». Часы, что темным пятачком прилепились к его стене, показывают половину одиннадцатого. Но народу улицах мало: москвичи любят в воскресенье поспать подольше. А машин еще меньше, носятся в основном такси.

Перед «Пекином» мы сворачиваем в переулок и идем в сторону Белорусского вокзала. В синем небе кувыркаются голуби, а из-под ворот каждого дома выползают ручейки. Блестящей узкой полоской они пересекают тротуары и тут же ныряют в сетки водосточных труб. Чтобы Игорь не забрызгал туфли, мы идем по мостовой. Она уже просохла и стала белесой.

— Вот сюда, — говорит Игорь, и мы огибаем сквер, входим в подъезд большого желтого дома.

У квартиры с белым звонком Игорь откашливается, нервно приглаживает волосы и нажимает на кнопку. Я слышу, как стучит мое сердце.

— Кто там? — спрашивает женский голос.

— С агитпункта, — отвечает Игорь.

Щелкает замок, дверь распахивается, и яркая светлая женщина приглашает нас в квартиру. Я сразу узнаю в ней мать той блондинки. У женщины тоже длинные ноги, крупные серые глаза.

— Проходите, пожалуйста. — Она пропускает нас вперед.

— Спасибо. — Игорь любезно кланяется, а сам косит глазами на стеклянную дверь: дома ли блондинка.

Женщина ведет нас в большую комнату, где много книг и старинных картин.

— Присаживайтесь. — Она доказывает на низкие красные стулья.

Мы садимся. Игорь достает блокнот, авторучку. Вид у него до того серьезный, что я вот-вот рассмеюсь. Хотя бы не переигрывал, черт.

— Скажите, агитатор к вам заглядывает? — вежливо так спрашивает Игорь.

— Бывает, — отвечает женщина. — Несколько раз заходил.

— У вас, кажется, Старостин?

— Я, правда, не знаю фамилии. Высокий такой.

— Он самый, — говорит Игорь. — С Марией Тузиковой из депо, с товарищем Митяевым… Словом, с кандидатами он вас знакомил?

Вот зачем он учил биографию вагоновожатой. Ну и Шерлок Холмс!

— Знакомил, знакомил, — говорит женщина и ставит на стол вазу с яблоками.

Игорь, прикусив нижнюю губу, что-то записывает в блокнот. Я опять с трудом сдерживаю смех: уж больно не идет ему такая умная физиономия.

— У вас никто до воскресенья не уедет? Все здоровы? Урна не нужна будет?

Скажите, как он знает технику голосования! Хоть сейчас его в председатели избирательной комиссии. Не зря второй год агитатором.

— Сами придем, еще не очень старые, — усмехается женщина.

Игорь теперь морщит губы и поглаживает подбородок. Видно, не знает, что говорить дальше. А женщина ставит на стол два стакана, достает чайные ложки.

— Значит, у вас кто голосует? — Игорь приготовился записывать. — Вот вы, муж…

— Все трое, — говорит женщина. — Я с мужем, Светочка в этом году впервые будет.

— Это дочь, наверно? — спокойно спрашивает Игорь, а у самого в глазах хитрые чертики кружатся.

— Да, студентка наша.

— Где ж она учится?

— В университете, — отвечает мать с гордостью. — Будущий филолог… Ну, а Вадим там будет голосовать. Он у нас еще не прописан.

Игорь ерзает но стулу.

— А это… кто?..

— Муж Светланы, — говорит женщина.

У Игоря рука сразу начинает танцевать по блокноту. Он еще пытается что-то писать. Хотя бы не писал, дурачок. Чтобы его выручить, я быстро встаю и говорю:

— Ну, вам пора. А то ко всем не успеем.

— Вы хоть по яблочку возьмите, — женщина пододвигает к Игорю вазу. — Дома когда еще будете.

Игорь вскакивает, припадая на одну ногу, пятится к двери, будто восточная женщина, и бормочет:

— Спасибо, мы сыты… мы спешим…

Женщина, кажется, все понимает.

— Стеснительные какие, — провожая нас, говорит она, а сама прячет лицо в воротник темно-желтого свитера.

Когда дверь захлопывается, мы, не сговариваясь, кидаемся вниз по лестнице, выбегаем из подъезда, молча пересекаем заваленный тающим снегом двор. И только на улице я набрасываюсь на Игоря:

— Лапоть краснопресненский!.. Вечно с тобой влипнешь в историю… Это счастье, что блондинки дома не было. Она бы в два счета раскусила, какие мы агитаторы.

— Я же не знал, что муж, — оправдывается Игорь, вытирая вспотевший лоб.

Тут я вспоминаю, как у него вытянулось лицо, когда женщина сказала, что дочь замужем, я начинаю хохотать. Меня такой душит смех, что хоть падай на асфальт и катайся.

— Не устраивай концерта, а то публику соберешь, — говорит Игорь, озираясь по сторонам.

Но я все равно хохочу. Лишь когда мы заходим в художественный салон на улице Горького, я постепенно успокаиваюсь. Там мы долго стоим у одного эстампа, который вначале принимаем за рассыпавшуюся бочку. Потом узнаем, что это не бочка, а полярное сияние.

— Заверните мне данный кроссворд, — говорит Игорь девушке с бледным лицом.

— Будет вам известно, что это гравюра отличного художника Носикова, — холодно отвечает девушка.

— Потому я ее и беру, — выкручивается Игорь. — А еще мне нравится имя художника: Анатолий — восточный. Звучит!

Девушка молча снимает со стены эстамп, завертывает в непромокаемую бумагу, отдает нам.

— Сейчас хватаем мотор и едем ко мне, — говорит Игорь, когда мы выходим из салона.

— А что я у тебя не видел?

— Ты поможешь мне в одном эксперименте.

— Что?!

— Понимаешь, я решил гипнопедией заняться. Ты же знаешь английский, а я не знаю.

— Отец тебе такую гипнопедию покажет…

— А что мне отец? Это не какое-нибудь шарлатанство, ученые занимаются. К тому же у нас и дома никого нет. Старики в гости умотали, сестра за город уехала. Самый удобный момент.

— Научи тебя языку — ты в иностранку влюбишься.

Игорь поднимает воротник, смотрит на другую сторону улицы, где среди белого дня вдруг зажигаются слова «Ресторан «Якорь». Потом с обидой говорит:

— Тебе, старик, хорошо шутить, ты школу с английским кончал. У тебя перспектива. Получишь первый класс, потом могут за рубеж послать. Нашего посла возить в какой-нибудь там Канаде. Сила! О’кэй!.. А что ждет меня?.. Но если не хочешь, не надо. И другого ассистента найду.