Юрий Рытхэу - Избранное. Том 2. Повести. Рассказы. Очерки

У наших стран есть столько возможностей для сотрудничества, которое никак не задевает интересов третьих стран и не сулит ничего, кроме выгоды обеим сторонам!

Огромные пространства канадской тундры являются естественными и пока нетронутыми пастбищами для домашнего оленя. Расширение оленеводства не только сулит Канаде экономические выгоды, но и может в какой-то мере помочь решению острой социальной проблемы — проблемы занятости местного населения — эскимосов и индейцев, которые часто живут только за счет скудного правительственного пособия, не имея возможности добывать средства к существованию своими руками.

Я помню, когда мы с Фарли были в крупнейшем оленеводческом хозяйстве нашей страны — совхозе «Колымский», заместитель директора совхоза, эвенк по национальности, сказал:

— Мы готовы оказать любую помощь нашим братьям по ту сторону Ледовитого океана. Если для них непривычна пастьба оленей — научим их. На Чукотке эскимосы, которые раньше никогда не занимались оленеводством, стали заправскими тундровиками. Пошлем своих пастухов, специалистов, зоотехников, — пожалуйста!

Наши разговоры с канадскими писателями часто выходили далеко за рамки чисто литературных проблем. Мы нашли гораздо больше точек соприкосновения, чем можно было предположить поначалу.

…Мы разъезжались из уютного и гостеприимного дома Джека Макленнана поздно вечером.

Торонто был окутан дождем. В блеске мокрого асфальта отражались огни реклам, которых здесь не так уж много, во всяком случае куда меньше, чем можно судить по путевым документальным киноочеркам или рекламным глянцевым открыткам.

Фарли Моуэт уехал в Порт-Хоуп продолжать работу над книгой. К тому же оттуда ему удобнее было заняться устройством моей поездки в северные районы страны.

Я остался в Торонто в гостинице «Парк-Плаза» с расписанием на руках. Там было указано, когда мне надлежит переселяться из одной гостиницы в другую: в это время в Торонто происходил какой-то церковный съезд, с номерами было трудно.

Кроме того, Фарли написал на листке бумаги адреса и телефоны лиц и учреждений, которые мне надо было посетить.

На первом месте в его пометке стоял Торонтский университет, точнее — университетский клуб «Харт Хауз». Это целый комплекс учреждений, которые, не имея прямого отношения к учебному процессу, тем не менее играют в университетской жизни большую роль.

Вместе с ассистентом «Харт Хауза» Карменом Глайдом мы обошли несколько помещений, сделав круг по галерее, которая одновременно является и закрытой беговой дорожкой. То и дело мимо нас пробегали спортсмены, а за перилами внизу плескались в воде ватерполисты. Чуть дальше — корт для игры в сквош, теннисный корт и баскетбольная площадка.

Кармен Глайд любезно показал мне библиотеки, музыкальные комнаты для отдыха, выставку картин и огромную студенческую столовую, где мы уселись на профессорские места, пользуясь привилегией гостей. Однако грязную посуду пришлось убирать нам самим, ибо даже преподавательский состав в этом отношении никаких привилегий не имеет.

За ленчем к нам присоединилось несколько студентов, занимающихся этнологией. На вопрос об успеваемости я получил ответ, что стоимость обучения настолько велика, что никто не может позволить себе роскошь учиться плохо.

И членство в клубе «Харт Хауз» тоже обходится недешево, а если принять во внимание, что учащиеся в университете, как правило, не получают стипендии, «Харт Хауз» уже не покажется таким привлекательным.

Прямо из университета меня забрал исполнительный секретарь общества «Канада — СССР» Лесли Хант.

Мы остановились возле скромного двухэтажного дома, ничем особенным не выделяющегося из сотен подобных домов в Торонто. Но едва я вошел в нижний холл, на стенах которого висели советские фотографии, на полках стояли советские книги, а на столе лежали совсем свежие газеты и журналы, как я почувствовал себя словно на маленьком островке родины.

Я сидел в кресле со свежим номером «Правды» и читал статьи и материалы, посвященные приближающейся пятидесятой годовщине Советской власти.

Вошли две учительницы и попросили Ханта подобрать им литературу о нашей стране. Я спросил, по своей ли инициативе они пришли сюда или кто-нибудь их послал.

— Ученики вынудили, — со вздохом объяснила учительница. — Ваш павильон на Экспо так повысил интерес к вашей стране, что иные мальчишки и девчонки знают о вас больше, чем мы, учителя.

Лесли Хант отобрал несколько газет и журналов и упаковал в большой конверт.

После учительниц заглянул молодой парень. Он вежливо кивнул мне и Ханту и сразу же направился к стендам с книгами. Он долго стоял перед ними, рассматривая корешки. Я подошел к нему и спросил, говорит ли он по-русски.

— Очень немного, — ответил парень.

Действительно, он говорил по-русски неважно, но понять его было все же можно. Родители его русские, но он уже называет себя канадцем, и родным языком для него является английский. Парень вытащил из кармана помятый конверт и показал письмо отца, написанное на русском языке.

— Здесь не с кем поговорить, — жалуется парень, — только вот отцовские письма…

Вечером я гостил у профессора Стенли Райерсона, одного из видных марксистов, автора широко известной у нас в стране книги «Основание Канады» и главного редактора журнала «Горизонты» — органа Коммунистической партии Канады.

— Без опыта Советского Союза, — сказал профессор, — Канаде трудно будет разрешить у себя национальный вопрос. Вы говорите об украинцах, русских, датчанах, о том, что все они себя считают канадцами. Но загляните к ним в душу, в душе они все украинцы, русские, датчане и так далее. У человека нельзя оборвать все связи, которые он обрел с рождением. Всегда что-то остается. И ничего худого в этом нет. Наоборот, это придает яркость индивидуальности. Такой человек более интересен, нежели выхолощенный космополит с его консервированными идеями и привычками, имеющими лишь узкопрактический интерес. И все-таки канадская нация — явление реальное, как бы ни старались разобщить граждан нашей страны по национальному признаку. Мы, коммунисты, хотим сплотить молодую канадскую нацию вокруг идей социализма…

Коммунистическая партия Канады работает в труднейших условиях, но общественное мнение считается с ней. Отмахнуться от идей, которыми живет сегодня значительная часть земного шара, невозможно, как невозможно и обойти молчанием приближающийся праздник пятидесятилетия Великой Октябрьской социалистической революции. В многостраничных газетах на видном месте появились статьи с вынужденными признаниями успехов Советского государства.