Валентин Черных - Москва слезам не верит: сборник

Гога встал, обнял ее и спросил:

— А что, если мы закончим еду чуть позже, а пока вернемся туда, откуда пришли?

— Я сама хотела тебе предложить, но я стеснительная.

— Больше никогда не стесняйся. Всегда говори: Гоша, пошли. Если я буду не рядом, ты мне можешь всегда позвонить на работу, я тебе дам телефон. И скажешь только одно слово: пошли. Я все брошу и через пятнадцать минут буду у тебя.

— А почему у меня, а не у тебя?

— И у меня, и у меня, — ответил он, бросаясь на тахту.

Катерина уснула мгновенно, как провалилась. Когда проснулась, ей показалось, что уже утро и она опаздывает. Было почти одиннадцать вечера.

— Сейчас придет Сашка, — вспомнила она. Ей показалось, что он оделся мгновенно.

— У тебя, наверное, большой опыт одевания в экстремальных ситуациях, — предположила она. — И минуты не прошло.

— Минута? Пять секунд! Я засек время. Я же в армии служил. Но там больше одежды, да еще портянки надо было наматывать.

— Я почему-то думала, что ты служил на флоте.

— Почему?

— У тебя есть флотский шик.

— Я армейский. Я, пожалуй, пойду. Не хочу, чтобы Александра видела меня каждый день.

— Давай видеться у тебя, — предложила Катерина.

— Конечно. Но у нас в коммуналке ремонт. Я хочу тебя привести в чистую и уютную комнату.

— А почему ты не хочешь видеться с Александрой? Тебе она симпатична?

— Она мне нравится. Она похожа на тебя. Но молодые не терпят назойливости. Я хочу, чтобы у меня с ней сложились очень хорошие отношения. Но я их буду строить по своей методике.

— Может, и мне расскажешь о своей методике? — предложила Катерина. — А то у меня с нею есть кое-какие сложности.

— Расскажу обязательно, — пообещал Гога и, поцеловав ее, вышел.

Александра вошла буквально через пять минут после его ухода. Катерина хотела спросить, не встретилась ли она с Гогой, но не спросила. Если встретила, не выдержит и сама расскажет; если не встретила, то не стоит мешать его методике строить отношения с будущей, возможно, падчерицей. Александра пришла явно озабоченной. Ужинала молча. И вдруг спросила:

— У тебя был сегодня тяжелый день?

— Нормальный.

— У тебя очень усталый вид.

— А у тебя озабоченный. Если есть проблемы, можем обсудить.

— Проблема есть, — призналась Александра. — Но, может быть, все в ближайшее время рассосется.

— Если будет необходимо хирургическое вмешательство — скажешь. Я привыкла резать по живому.

— Я это знаю. — Александра поцеловала ее и ушла в свою комнату.

Катерина прошла к себе, раздвинула тахту; стеля простыни, почувствовала запах его одеколона. Это был нормальный советский «Шипр». Привыкну, подумала она. И к его одеколону, и к папиросам «Беломорканал».

Утром она встала с очень ясной головой. Уже из кабинета позвонила инструктору ЦК, который курировал их отрасль.

— Вы будете поддерживать нас и новосибирцев? — задала она вопрос впрямую.

— Договора надо соблюдать, — ответил инструктор. — У нас с чехами договор.

— Он заканчивается в этом году.

— Заключение новых договоров через месяц. Решим эту проблему в Праге, — добавил инструктор.

Уже формировалась делегация в Прагу, куда входили и Катерина, и Петров, и инструктор, и представители Внешторга.

— Извините, — продолжила Катерина, — я и должна предупредить их заранее, что мы не продлим договор. Им надо ведь найти новых покупателей.

— Я вам не советую этого делать, — заметил инструктор. — И потом чешская установка очень хорошая. Я ведь тоже химик и понимаю в установках не хуже, чем вы.

Хуже, хотелось ответить Катерине. Инструктор заканчивал ту же «керосинку», что и Катерина, но ни дня не работал на производстве. Он поступил в аспирантуру и стал секретарем парткома. После защиты диссертации его взяли в горком, оттуда в ЦК. Катерина максимально смягчила ответ.

— Я с вами не согласна и оставляю за собой право отстаивать свою точку зрения.

— Отстаивайте. Но не переусердствуйте.

Катерина набрала номер телефона Петрова.

— Я подумала и осталась на прежней позиции.

— Жаль, — признался Петров. — Передо мной список делегации в Прагу, который я отправляю в ЦК на утверждение. Я тебя вычеркиваю. Все решим без тебя. — Петров положил трубку.

Вчера она решила не называть фамилию Петрова по телевидению. Назову, решила она после этого разговора.

Съемки должны были начаться через два часа. У нее оставалось время, чтобы пройти по цехам и наметить, что и где снимать.

Когда она возвращалась, то увидела голубой автобус ПТС — передвижной телевизионной станции. Кабели тянулись к ее кабинету.

Телевизионная камера и осветительные приборы были уже установлены. Рачков усадил Аделаиду в директорское кресло и установил свет. Глянул на часы.

— Директор никогда не опаздывает, — перехватив его взгляд, заметила Аделаида.

— Так уж никогда? — усомнился Рачков.

— Никогда, — подтвердила Аделаида.

Этот разговор Катерина услышала, входя в кабинет. Она сразу узнала Рачкова. Он мало изменился. Погрузнел, стал солидным, солидность подчеркивала седина. А у меня почти нет седины, подумала Катерина и поздоровалась с Рачковым.

— Здравствуйте. — Она протянула ему руку. Рачков галантно поцеловал ее руку. Все очаровываешь, сукин сын. В последние годы мужчины стали целовать женщинам руки. Прагматичной Катерине это казалось дуростью. Одно дело целовать в салонах и на балах, другое — в сегодняшней жизни, она только что из цеха и вся пропахла химикатами.

Катерина достала из сумки пудреницу, зеркальце, губную помаду.

— Через две минуты я буду готова.

Рачков через микрофон предупредил:

— Прошу редактора и режиссера в кабинет директора.

Катерина прошлась пуховкой по лицу, подкрасила губы, одним взмахом расчески привела в надлежащий вид прическу, наблюдая за явно растерянным лицом Рачкова. Узнал все-таки, подумала она.

— Мы с вами где-то встречались? — Рачков улыбнулся. — Я ведь вас уже показывал?

— Думаю, что вы ошибаетесь. Здесь вас не было.

— Здесь я не был, — подтвердил Рачков. — Но ведь здесь вы не всю жизнь работаете?

— Не всю, но очень давно. Почти семнадцать лет.

— Вы не отдыхали в Сочи?

Не узнал, с сожалением подумала Катерина, обидно даже, я-то о тебе все эти годы помнила.

— В Сочи хоть один раз в жизни отдыхал каждый человек, — ответила Катерина.

— Разрешите представиться — Рачков Родион Петрович.

— Родион? — переспросила Катерина.

— Да. Нормальное русское имя.

— В юности вы, конечно, были Рудольфом. — предположила Катерина.

— Да, — Рачков был явно ошарашен. — Значит, мы с вами действительно знакомы?

— Это только предположение, — Катерина улыбнулась, — ведь не так давно были модны иностранные имена: Стас, Рудольф, Эдуард, сейчас модны родные — Родион, Иван, Никита, Денис.