Матильда Юфит - Осенним днем в парке
- Название:Осенним днем в парке
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Советский писатель
- Год:1980
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Матильда Юфит - Осенним днем в парке краткое содержание
Показанные в своих повседневных трудах и заботах, явных и тайных стремлениях, героини М. Юфит становятся близкими читателю, заставляют его задуматься о многом и в собственной жизни.
Осенним днем в парке - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— У каждого свой идеал красоты, — сердито сказала Ира. — Но ты ей передай, я прошу ее, как Колина сестра…
Юра обиделся.
— Пусть уж сама как хочет, — сухо сказал он. — Жила своим умом и дальше пусть живет…
— О, да ты колючий, — удивилась Ира. — А впрочем, ты прав. Извини меня… ты дал мне хороший урок…
Уже начался учебный год, надо было ехать домой, а Юру все не отпускали. Ира по вечерам, возвращаясь из школы, где преподавала, занималась с ним дома. Справку ему выхлопотали, — мол, болел. Бабушка и дядя Валентин вообще уговаривали его остаться у них, с ними.
— Тем более что часть этого дома принадлежит твоему покойному отцу, то есть тебе…
— А нам не надо, — испугался Юра.
— Как же это не надо? Положено. Ты посоветуйся с мамой. Или я выплачу тебе твою долю, — предложил Валентин.
— За что?
— Как за что? Это же дом, собственность…
— Нам от производства дали комнату…
Бабушка вдруг спросила:
— А может, и мама переедет?
— А у вас разве ткацкая есть? Не поедет она, если нет ткацкой…
Дядя Валентин рассердился:
— Чего нет, того нет… Но все-таки с родней рядом вам было бы легче…
— Мы привыкли, — сказал Юра.
Бабушка громко заплакала. Все кинулись ее успокаивать. А она твердила:
— Ты скажи маме, пусть она меня простит, пусть простит…
Когда Юра рассказал это матери, та тоже горько заплакала.
— Нету у меня на нее зла, нету… Да и какое может, быть у меня зло, когда она Колина мать. Юрочка, помни, мой золотой, святое это понятие — мать…
Юра устал от расспросов и слез, схитрил:
— А как там твоя Маша Завьялова?
Мать тут же заулыбалась.
— И не говори! Разряд получила. Такая самостоятельная стала, того и гляди, чтоб на пятки мне не наступила, не догнала…
— Тебя догонишь, как же…
Но мать не дала себя сбить:
— А насчет дома ихнего, насчет денег я так соображаю. Зачем же мы будем их хозяйство рушить? Был бы Коленька жив, неужели бы он родной матери материально не помогал? Помогал бы. Вот пусть это и будет наша ей помощь… мы ведь этот дом не наживали.
И после не раз повторяла:
— Много ли нам с тобой надо? Вот вырастешь, женишься, тогда…
— Я? Женюсь? — возмущался Юра. — Да ты что!
Он весь горел, даже уши начинали гореть. Но время шло, и эти намеки матери на неминуемую любовь, шутки про женитьбу все больше и больше интересовали Юру. Он теперь меньше стеснялся, меньше краснел. Даже сказал как-то, вернувшись из школы и задумчиво глядя в окно, как будто оттуда ждал ответа:
— У нас теперь многие ходят парочками, вот чудаки…
Мать осторожно поинтересовалась:
— А ты?
Юра ответил уклончиво:
— Я увлекаюсь спортом.
— Это нехорошо, что ты все один да один, — решила мать. — То к тебе хоть Виктор захаживал, а теперь и не показывается. Поссорились?
— Он теперь с Людой не разлучается. Ему и прозвание дали: верный рыцарь.
— Верный рыцарь — это неплохо, — задумчиво похвалила мать. — И Людочка хорошая девочка. Из хорошей семьи…
— Вот уж кривляка, принцесса на горошине… — Юра перехватил недоумевающий взгляд матери. — Сказка такая есть у Андерсена…
Мать призналась:
— Я тебе завидую, Юра. И книжки ты читаешь, и учишься, постигаешь. Я в твои тетрадки заглянула вчера — все цифры, все закорючки, — а я уже и забыла то, что знала по алгебре. Только и помню, что квадрат суммы, — она, как ученица, отчеканила, — квадрат суммы равняется… — И огорчилась: — Забыла…
Юрка захохотал.
— Смешная ты, мама!
— Хочется идти вперед, Юрочка, не хочется терять культурный багаж…
Юрка еще раз повторил:
— Нет, ты смешная, мама. Нашла о чем горевать — квадрат суммы. Надо же!
Но не смеялся. Только делал вид, что смеется, чтобы развеселить мать. Предложил:
— Хочешь, мы с тобой университет на дому организуем, я тебя буду учить?
— А время? Время где взять? Нет, Юрочка, поздно. И так мы с тобой совсем редко теперь видимся.
И верно, Юра был занят в школе — учился он хорошо, много читал, — занят в спортивной секции, писал длинные письма родне, участвовал в драматическом кружке. И поговорить с матерью толком не удавалось, только о житейском — что купить, что сготовить, хватит ли дров на зиму. Или там угля.
Только иногда, чаще в сумерки, вдруг заговаривали о чем-то таком, о чем не хотелось говорить при ярком свете. Как-то Юра спросил:
— Мам, а ты никого, кроме отца, ну, потом уже, не любила?
— Кого же? — коротко ответила мать. — Кого же я могла полюбить? Тогда был фронт, все мужчины на фронте… перебило многих. Нет, Юрочка, я памяти твоего отца оставалась верна. И ты, сынок, должен быть верным, если полюбишь.
— А я, — с какой-то отчаянной искренностью признался Юра, — я бы хотел любить многих. Мне многие нравятся — то рыжие, то кудрявые. Ведь в каждой девчонке… — он поправился, — в каждом человеке есть своя тайна, каждый человек чем-то другим интересен…
Мать пришла в ужас. Она ужасалась горячо, горевала, что Юра может вырасти распущенным, если не возьмет себя в руки. Он смутился.
— А иногда… хочется полюбить одну и любить ее до гроба… ну, как Фархад и Ширин, например.
— Любить одну — лучше, порядочнее, — обрадовалась мать. — А ты же совсем не испорченный, ты добрый. Мне бы так хотелось, мечтаю я, чтобы ты любил одну, всегда одну…
Юра пожал плечами. Даже вздохнул. Но обещать ничего не стал. А мать почему-то сняла с головы голубую косынку, подправила волосы. И сказала:
— Ты, может, помнишь, Юрочка, Якова Ивановича, слесаря, он мне ткацкие крючки замечательные делал, — так он очень уважал меня. Но я вроде не понимала этого. Или тебя Юсуф все конфетами угощал. А ведь это он метил в меня. И я могла вполне легко потерять голову. Молодая была, доверчивая. Но я не хотела, чтобы у тебя был отчим. Все-таки отчим не отец. Да он и нашего, русского обычая не знает, а ты русский. И как хорошо вышло, тебя потом признала папина родня, и они увидели, что я не ветреная. И пусть я живу одна, пусть тоскую, а голову могу нести гордо. У меня — сын, у меня работа, у меня мое собственное достоинство…
— Так разве ж можно равнять Юсуфа с отцом? Или этого, как его, Якова Ивановича? Конечно, он добрый был, я понимаю, но все-таки… что за интерес…
— А я и не равняла, — как-то жалко возразила Полина. — Я ведь всех отвергла… Но если правде в глаза смотреть, то человек он достойный был, вдовец, как раз под пару мне… Я ведь уже не девушка была, он меня с ребенком хотел взять, с тобой…
— Ну, о нем нечего горевать, — самонадеянно сказал Юра.
— Я не горюю, я рада, что тогда не увлеклась. Но это ты зря так… И Юсуф был видный мужчина, голову вполне можно было потерять, но вот ты первый меня бы и упрекнул…
Юра как бы опомнился:
— Ты думаешь, я не понимаю, что обязан тебе? Ты своей личной жизнью для меня пожертвовала…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: