Марк Юдалевич - Дни испытаний

Все кончится. Начнется что-то новое, противное и отвратительное.

Покупатели, как нарочно, обращались только за штучными товарами. Алла Петровна отпускала их быстро, щеголяя ловкостью и сноровкой.

— Двести граммов ассорти и полкило печенья.

Нина невольно подняла глаза. «Запомню хоть первого». У прилавка стоял пожилой морщинистый человек в сером, слегка помятом пиджаке.

Алла Петровна быстро свесила конфеты и печенье, Нина перехватила взгляд Аллы Петровны. Это был взгляд сытый, мурлыкающий, ублаготворенный.

И другой взгляд перехватила Нина — из-за соседнего прилавка на нее тревожно смотрела Галя. И кажется, не только тревожно, но и выжидающе.

Исчезла растерянность. Нина словно очнулась от какого-то давящего кошмарного сна.

Нет, зря торжествуешь, кошка, зря мурлычешь!

Она только бегло взглянула на Аллу Петровну. Но Алле Петровне почему-то стало неспокойно от этого взгляда. Нина выскочила из-за прилавка. Пожилой человек в сером пиджаке был уже у дверей.

— Извините, товарищ. Извините, вернитесь на минуточку. Вам неправильно отпустили.

Несколько смущенный общим вниманием мужчина покорно вернулся к прилавку.

— Если лишнее, то, пожалуйста… — начал он.

— Нет, не лишнее… Это вас… Это вам недовесили.

Смело оттеснив Аллу Петровну, Нина проворно пополнила пакетики с конфетами и печеньем.

— Теперь верно!

— Спасибо. Только, право, не стоило из-за такой мелочи.

«Мелочь? — мелькнуло у Нины. — Для кого мелочь, для кого вся жизнь».

Алла Петровна сочла за лучшее поспешно скрыться в своей конторке.

Обеденный перерыв. Исчезают за дверью покупатели, пустеет торговый зал магазина. Нина присела на табуретку. Забыла взять с собой завтрак, а есть очень хотелось. Мысленно улыбнулась — «итог всех переживаний, ничего, перетерплю».

Прошла Алла Петровна, на этот раз и не покосившись в ее сторону. Впервые за время их знакомства Нина не чувствовала противного внутреннего трепета. «Иди, иди, пей свой кофе». Даже по заплывшей жиром спине заведующей было видно, как клокочет в ней бешеная бессильная злоба. «Пей кофе, кулачка».

Обрадовалась, что нашла для Аллы Петровны столь точное определение. Отец не раз говорил ей, нет страшнее, безжалостнее, жаднее кулацкого племени. За копейку поднимут на вилы, пустят в спину отточенный кухонный нож, стукнут по темени ключом от пудового амбарного замка. Вот она кулачка! За копейку растопчет, искалечит, растлит человека. Все равно она, Нина, победила ее. Порвала эту липкую, обволакивающую паутину. И от этого дышалось легко, свободно, как в сосновом бору.

— Чего сидишь одна? Идем к нам.

Галя Воронцова тянула Нину за руку.

— Идем, идем! Чаю попьем.

Нина пошла было за ней, но остановилась. Вспомнила, как они еще недавно посмеивались: «Иди к своей тетушке»…

— Я что-то не хочу…

— Да брось ты ломаться, пошли. А то силой утащу.

Девушки наливают Нине чай. Наперебой угощают ее.

— Отшила Аллу-то… И не страшно тебе? — Верочка шутливо округлила свои без того круглые глаза.

Девушки засмеялись, затараторили, перебивая друг друга.

Галя сказала:

— Ладно, недолго Алле-то нас пугать. Юрию Филипповичу кое-что рассказывала. Он обещал, что скоро этой Аллы у нас не будет.

Алла Петровна держалась с Ниной подчеркнуто официально. Перешла на «вы», говорила сухо, сквозь зубы и только самое необходимое по службе. На грубом лице ее нетрудно было прочесть: «Не оценили, что ж, в друзья не набиваемся. А кто первый пожалеет — видно будет, жизнь покажет».

— Ты с ней осторожнее, — предостерегала Нину Галя Воронцова. Теперь после работы девушки обычно шли вместе, им было по пути. — Накладные подписываешь, смотри, чтобы в скобках стояли цифры прописью. А то она живо двухзначную цифру в трехзначную превратит. И тогда доказывай свою честность. За весами тоже следи, когда у нее товар принимаешь. Коробки с пирожным распаковывай, проверяй на месте. Ей и уполовинить ничего не стоит. А какую-нибудь пару штук вытащить, — Галя насмешливо щурится, — так это подобные ей долгом считают…

— А меня все естественной убылью пугала, — возмутилась Нина.

— Вот этим и берут нас, новичков, — возмущенно подхватила Галя. — Все запугивают: у тебя не хватит, смотри, проторгуешься…

— А на самом деле? Бывает, что не хватает?

— Не часто. Да и к тому же, если видят, что продавец честный, старается, — и в магазине, и в торге всегда сумеют помочь. Беда тут не в недостаче. Беда в этих самых Аллах, — почти с ненавистью произнесла Галя. — Как запугают новичка…

— Да уж не вороши! — махнула рукой Нина. От одного воспоминания ей становилось не по себе.

— Ну, он и начинает понемногу обвешивать, чтобы покрыть эту самую естественную убыль. Но ведь лиха беда — начало. Если он одного обвесил потому, что недостачи боится, другого он уже, может, и для того, чтобы в свой карман положить. Знаешь, ведь благородные-то грабители, — Галя перешла на обычный свой чуть насмешливый тон, — благородные-то грабители только в старых романах бывают.

Девушки дошли до угла, где Нине нужно было сворачивать в детский садик за Гришей.

— Я вам не обязанный!

Грузчик стоит в своей излюбленной вызывающей позе. Руки назад, одна нога выставлена и голова набок.

— Я вам не обязанный!

«Вот хорошо!» — обрадовалась подходившая к магазину Нина.

Она сразу сообразила, в чем дело. Опять Алла Петровна не угостила или чего-нибудь не дала Сазонычу.

У заведующей с Сазонычем особые отношения, совсем не то, что с Юрием Филипповичем. Каждый раз, когда возчик привозил товар, Алла Петровна угощала его. Сазоныч с удовольствием выпивал стакан водки, тряся своей седеющей дремучей гривой и морща короткий толстый нос, отказывался от закуски. Алла Петровна совала в широкий карман его выцветшей гимнастерки небольшой сверточек с колбасой или сыром, сообщнически бросая: «Тут и на шофера». Сазоныч благодарил, садился в кабину грузовика на свое место рядом с водителем.

Этот расход вряд ли входил в число необходимых, но не предусмотренных расходной сметой затрат, которые вынужден делать заведующий магазином. Тут была скорее какая-то взаимовыгодная сделка.

И подчас Сазоныч в чем-то расходился с Аллой Петровной. Тогда грузчик где попало сбрасывал сыры и колбасы, загромождал проход ящиками с фруктовой водой, и потом девушки вместе с заведующей перетаскивали все это на место.

Алла Петровна возмущалась, кричала: «Это вредительство, просто вредительство!» А возчик вставал в свою излюбленную позу: «Я вам не обязанный, я не обязанный…»

«Покипятись, покипятись», — не без злорадства желала Нина Алле Петровне.

Отношения их все больше обострялись. На днях Алла Петровна объявила девушкам, что в магазине будет учет. При этом вскользь, но значительно глянула на Нину своими бесцветными глазами и все эти дни ходила с каким-то загадочно-победным видом.