Вильям Гиллер - Вам доверяются люди

— А какая тема?

Нинель легонько вздохнула:

— Трудная. О влиянии нервного фактора на состояние больного при язвенной болезни.

Степняк присел на диван.

— Это очень интересно, — искренне сказал он, — а мы, сдается мне, придаем нервному фактору недостаточное значение. В молодости, когда я только кончал институт, мне попалась статья профессора Быховского о значении психологического момента в хирургии. В хирургии, заметьте!

— И что же? — Нинель с любопытством глядела на Степняка.

— Теперь все, о чем там говорилось, общеизвестные истины. Но в тысяча девятьсот двадцать втором году, когда Быховский в весьма ученой аудитории делал доклад на эту тему, один из его оппонентов, профессор, заявил, что ожидал сообщения о переживаниях хирурга, а не больного… Звучит анекдотично, а?

Нинель задумчиво покачала головой:

— Мне кажется, и теперь случается…

Она принялась рассказывать о своих наблюдениях, перелистала рукопись, прочла вслух несколько строк и вдруг рассмеялась:

— Со мной нельзя разговаривать на эту тему. Я — одержимая. А вы, вероятно, зашли по делу?

— Никакого дела, просто решил пройтись по больнице. Только что кончилось партсобрание. Вы не были?

— Как же я могла отлучиться с дежурства?

— Извините. Было интересно, и я подумал…

— Мне завтра расскажут Гонтарь или Ступина. Проводить вас по отделению?

— Ни в коем случае!

Степняк прошел коридор терапии, заглядывая в приоткрытые двери палат, и спустился по лестнице на следующий этаж. Отсюда начиналась вторая хирургия. Ординаторская помещалась в другом конце коридора. Он увидел вдали освещенный наклоненной лампой столик дежурной сестры; сестра и санитарка стояли возле этого столика и о чем-то вполголоса совещались. Степняка они не заметили. Зато Степняк, заглянувший в приоткрытую дверь ближайшей палаты, заметил такой непорядок, что даже замер на пороге. Палата была на четверых, но в палате находилось пятеро. Четверо, как и полагалось им, лежали в своих кроватях, а пятая, женщина в белом халате, неловко изогнувшись на двух составленных вместе табуретках, пристроилась возле первой от входа койки и мирно посапывала, опустив голову на ту же подушку, на которой покоилась голова больного.

Ошеломленный Степняк несколько секунд не двигался. Индивидуальный сестринский пост у тяжелобольного?.. Бывает! Но какая сестра осмелилась так бессовестно нарушать самые основные правила пребывания на посту! Он широко распахнул дверь, и свет из коридора упал на лицо спящей. Не открывая глаз, женщина поднесла руку к лицу и беспокойно шевельнулась.

Степняку было достаточно сделать шаг, чтобы дотронуться до ее плеча. Он осторожно нагнулся и подергал женщину за полу халата. Очнувшись, она быстро села, привычным движением заправляя волосы под белую шапочку.

Все четверо больных продолжали безмятежно спать.

Отступая в коридор, Степняк знаком приказал женщине следовать за ним. Вздохнув, она подчинилась. Вдали, у столика, не было никого. Очевидно, сестра и санитарка ушли в палаты.

Все так же молча, стараясь подавить охвативший его гнев, Степняк шагнул к лестничной площадке. Там по крайней мере можно разговаривать — никого не разбудишь.

— Вы сестра или… — грубо начал он и запнулся.

Женщина была ему совершенно не знакома, а он знал если не по именам, то в лицо решительно всех сотрудников.

— Сестра, сестра, — охотно и даже с некоторым облегчением подтвердила она.

— Сестра, сестра! — раздраженно повторил Степняк. — А я вам скажу, что никакая вы не сестра, если могли так безобразно вести себя на дежурстве у больного! И кто, собственно, вас принимал на работу?

Женщина замялась:

— Видите ли, доктор…

— Ничего не вижу, кроме беспримерной наглости.

— Товарищ доктор, тут недоразумение…

Степняк окончательно разбушевался:

— Недоразумение? Может быть, вы будете отрицать, что спали?! Я еще кое-как представляю себе, что человека сморило, глубокой ночью человек задремал, но улечься на подушку больного?! Нет, честное слово, за четверть века ничего похожего не видел!.. Можете считать себя уволенной.

— Товарищ доктор, но я же у вас не работаю…

— Еще не легче! Промышляете, так сказать, в чужих больницах?

В полном негодовании он уставился на женщину. Дикая история! Куда смотрит Рыбаш? Надо сейчас же написать приказ и завтра на утренней пятиминутке… Ну вот! Теперь она, кажется, собирается реветь.

Женщина нервно свертывала в комочек маленький носовой платок.

— Вы главный врач? — неожиданно спросила она.

— Главный или неглавный, вас это не касается.

— Касается, — возразила женщина. — Если вы главврач, я расскажу все начистоту.

Неслыханно! Она еще ставит условия!

— Главврач. Рассказывайте!

Она помолчала, обдумывая, с чего начать.

— Понимаете, это мой сын…

— Кто ваш сын?

— Ну, тот мальчик, около которого я заснула.

— Какой мальчик?

— Господи, да сын же… мой сын. Костик. Ему доктор Рыбаш вчера снял ноготь с большого пальца на правой ноге. Костику второй раз снимают ноготь. Первый раз снимали год назад, в Лопасне. А теперь опять нагноение. Целый месяц не проходит. Костик очень терпеливый, но я же вижу — мается. Стал ногу кривить. Я рассказала Машеньке…

— Какая еще Машенька?

Честное слово, с этими женщинами можно сойти с ума! Сын Костик… Рыбаш… Машенька…

— Да Гурьева же, ваша операционная сестра. Мы с Костиком у них Новый год встречали. Я и рассказала ей про ноготь, а она говорит: «Чем в лопасненскую поликлинику ездить, лучше показать хорошему врачу в Москве. У нас, говорит, есть такой хирург Рыбаш… Уж он сделает, так сделает! Я, говорит, его попрошу». Вот вчера доктор Рыбаш и сделал… Он, оказывается, не весь ноготь снял, только часть. И шов наложил. Я сегодня приехала проведать Костика, а на обратный поезд не успела. Теперь только в полшестого утра будет — у нас поезда редко. Хотела пойти к Машеньке, но мне сказали, что она на партсобрании. А больше идти некуда. Дай, думаю, посижу у Костика в палате, пока Маша освободится. Но знаете, тишина, полутьма, все спят, а я такая усталая. И переволновалась… Не заметила, как сама заснула.

Выражение детской виноватости появилось на ее открытом и милом лице.

— Ну и проспали свою Машеньку! — все еще сердито сказал Степняк. — А зачем вы сестрой вырядились?

Женщина недоуменно поглядела на него.

— Так я же действительно сестра. Диетическая сестра в санатории… — она назвала известный подмосковный санаторий. — А халат… Это я действительно нарочно в своем халате приехала, чтобы не ждать в очереди. Но у вас, оказывается, ни очередей, ни халатов…

Она удивленно развела руками. Платок, свернутый в тугой комочек, выскользнул из ее пальцев. Оба одновременно нагнулись.