Лев Лондон - Строители

Я, конечно, с удовольствием принял приглашение. Тем более уже знал: «чашка кофе» по-московски — это значит водка, вино и все прочее угощение. Кофе после всего этого уже забывают подавать.

Видно, Gen. Виктор пользуется любовью соседей. Как только я позвонил, сразу открылась дверь соседней квартиры и выглянула Frau — молодая, интересная. Я извинился, что побеспокоил ее, и спросил, правильно ли я звоню Gen. Виктору. Она весьма любезно ответила, что правильно, и добавила, что ей приятно: наконец к соседу начали ходить солидные люди. Как только Gen. Виктор открыл дверь, она исчезла. Наверное, чтобы не мешать нашей встрече.

Gen. Виктор принял меня весьма по-дружески (посмотри, Марта, в словаре, что значит это слово «весьма», его часто называет Gen. Померанцев. Оно ко мне прилипло, хотя точного смысла его не знаю). У него хорошая квартира, но живет он один.

«О, geehrter Gen. Виктор, — сказал я ему после третьей рюмки, — не делайте мою ошибку».

«Что именно, geehrter Карл Альбертович?» — спросил он (дома, Марта, он веселее).

«Не опаздывайте, как я, с женитьбой на десять с половиной лет».

«Почему с половиной, geehrter Gen. Карл Альбертович?»

«Из песни ничего не выбросишь», — ответил я.

Gen. Виктор рассмеялся.

«Да, вы правы. Но, Карл Альбертович (он поднял палец и этим одним пальцем уложил меня на две лопатки), но, Карл Альбертович, если б вы не сделали ошибки и женились бы на десять лет раньше…»

«Десять с половиной, geehrter Gen. Виктор», — поправил я его.

«Может, сбросим эту половинку?» — он сильно засмеялся, рюмка уже была четвертая!

«Не могу, geehrter Gen. Виктор, точность прежде всего».

«Хорошо — пусть десять с половиной. Но если б вы не опоздали, то не женились бы на фрау Марте, ей тогда было только двенадцать… нет, одиннадцать с половиной лет».

Ты понимаешь, Марта, он уложил меня на лопатки одним пальцем.

«Geehrter Gen. Виктор! — закричал я. — Вы есть самый умный человек на земле, ничего я не опоздал, я самый счастливый человек на земле».

И тут, Марта, я вынул гарусовую салфетку, которую ты связала для жены самого хорошего человека на стройке, и подарил ему.

«Для жены? — спросил Gen. Виктор. — Вы же знаете, что ее у меня нет».

«Ну, заместительница», — сказал я.

Тут Gen. Виктор снова рассмеялся, вышел в другую комнату и принес два фото.

«У меня и заместительницы нет, geehrter Карл Альбертович. Но вот две знакомые: это Вика, это Мария. Решите сами, кому преподнести эту чудесную салфетку» (так он сказал — «чудесную», Марта). Чтобы разобраться без ошибки, мы выпили еще по рюмочке. Та, что с большими черными глазами, показалась мне весьма хорошей. Я показал на нее. Gen. Виктор вдруг перестал смеяться.

«Ее нет в Москве, Карл Альбертович, я спрячу салфетку и, если она приедет когда-нибудь, отдам».

Я весьма приятно провел вечер, хотя Gen. Виктор, как посмотрел на фото, стал немного печальным. При прощании он взял с серванта маленький самоварчик и сказал, что это на память тебе, Марта.

Когда мы вышли на площадку, снова открылась дверь соседей, но никто не вышел. Gen. Виктор проводил меня к машине.

Вот и все, моя любимая Марта.

Целую,

твой Карл.

По утрам стало неуютно: холодно, неба в привычном понятии нет. Оно не имеет цвета, облаков, а над тобой, рядом, кругом — белесый воздух. Солнца тоже нет.

Такое впечатление, будто природа немного просыпает, запаздывает. Но часам к девяти высоко-высоко открывается милая голубизна неба, сейчас уже слабая и потому немного печальная; лучи солнца мягко касаются лица, словно извиняясь за опоздание, тоже вызывая печальное чувство прошедшего, несбывшегося… Все меняется. Только постоянно одно — движение, одинаковое и летом, и осенью, и зимой.

Я люблю тебя, город, за это мудрое вечное движение во всем — в работе, в жизни…

Ко мне зашел Вяткин.

— Чем обязан вызову столь высокого начальства?

Я встал.

— Не вызову, Гелий Семенович, а приглашению. Хотел с вами посоветоваться.

— Со мной?! — Вяткин насмешливо хохотнул. — Это со мной, маленьким начальничком отделочного СУ?! Ну, что нужно? Говорите! Наверное, уже хотите оштукатурить подвал… Конечно, как же, этот подвал нужен будет через два года, а Вяткин запаздывает со штукатуркой. Посоветоваться?! Молодой вы, да, видно, из ранних.

У него под глазами мешки, много седины в волосах, но небольшие глаза насмешливо искрятся. И в этой насмешке он видит свою силу. Он, Вяткин, уже пожилой человек, до сих пор еще на маленькой должности (ну, не на маленькой, на средней) начальника отделочного СУ, а молодые люди без опыта и навыков шагают через две ступеньки, обгоняя его. И потом еще куражатся: «Хочу посоветоваться!» Да, куражатся! Сказал бы просто: «Ты, Гелий Семенович, мой субподрядчик и давай принимайся за штукатурку, а не то, дорогой, позвоню начальнику главка — шею тебе намылит»… Это правильный разговор — на равных. Он, Вяткин, тогда бы парировал: «А ты стены сдал под штукатурку?! Ах нет, так помалкивай. А то сам обращусь к начальнику главка (он хоть с меня две шкуры снимает, а прислушивается), пожалуюсь, что до сих пор не могу приступить к работе… Это разговор правильный, а то задается — «посоветуемся».

— Ну так о чем вы желаете со мной «посоветоваться»?

Я тоже улыбаюсь. Это злит Вяткина. Его насмешка, выходит, мало действует. И еще, видно, злит Вяткина, что я выхожу из-за стола и сажусь рядом с ним.

— У нас тут спор на стройке возник…

В глазах Вяткина блеснула искорка. («Ах, спор! Ясны теперь эти подходцы — хочешь перетянуть меня на свою сторону».) Вяткин свободнее садится в кресло, закуривает.

— Есть такое предложение: организовать поток по вертикали, — продолжаю я, — работы всех специальностей ведутся в одном ритме…

— «Ритме»? Модное словечко!

— Кроме того, второе предложение: организовать бригады по методу «поточного подряда». Это значит, коротко говоря, что все бригады принимают задание на подряд, зарплату получают раздельно, но премия начисляется и распределяется как одной большой бригаде…

— Интересно. Чьи предложения?

— Первое — Кима, второе — бригадира Роликова.

— В чем же дело?

— Они отказались от своих предложений.

Вяткин несколько минут с наслаждением смеется. Ему правится такая ситуация.

— Что же вы хотите, Нефедов, от меня? — Он вынимает платок и подчеркнуто вытирает слезы, якобы выступившие от смеха. — В чем мой совет?

— Я хочу, чтобы вы поддержали эти предложения.

— Уточняю, Нефедов. — Вяткин встает, выбрасывает окурок через окно. — Вы хотите, чтобы я поддержал несуществующие предложения, пошел против всех, в том числе против Быкова, который позже будет принимать мои работы и подписывать процентовки?

— Да. И, кроме того, третье предложение: расширить участие фирм…