Лев Лондон - Строители

Самотаскин очень обрадовался Тимофею: значит, сейчас появится Дина и он сможет уйти из этого проклятого подъезда. Он нагнулся, чтобы погладить щенка, но тот, решив, что с ним собираются поиграть, отскочил и звонко залаял.

На верхнем этаже снова открылась дверь. «Очевидно, старуха», — подумал Петр Иванович. Тимофей тоже услышал и с радостным лаем помчался наверх, поводок волочился за ним. Тимофей знал эту квартиру, тут жила женщина, с которой он дружил. Каждая сторона вносила на алтарь дружбы посильную лепту: женщина — чаще всего пирожки с печенкой; Тимофей же, по людским понятиям, не очень много. Ну что такое коснуться влажным носом руки? Или часто шевелить маленьким обрубком хвоста? Но, с точки зрения маленького бородатого фокстерьера, это означало доверие и ласку.

Старуха понимала это. К старости люди становятся прозорливее. Но сейчас, увидев «налетчика», который поднимался по лестнице вслед за Тимофеем, она быстро захлопнула за собой дверь.

Положение Петра Ивановича оставалось сложным. Правда, он поймал Тимофея за поводок, и сейчас они оба сидели перед открытой дверью, но девочка не приходила, а Тимофей вряд ли мог быть свидетелем при строгом разборе происшествия.

«Может быть, закрыть дверь и потихоньку уйти?» — подумал Петр Иванович. Эта мысль ему все больше начинала нравиться. И когда Петр Иванович прочел международные события, а девочки все не было, он вынул из чемодана отвертку.

Замок Петру Ивановичу был знаком, такой же стоял у его соседа. Он быстро и ловко подогнул язычок, но дверь никак не хотела закрываться. Наконец он понял, что она искривилась, нужно отжимать угол створки.

Тимофей сидел тихо, наклонив набок голову, с любопытством наблюдая за Петром Ивановичем. А когда дверь закрылась, даже одобрительно залаял. Только сейчас Петр Иванович вспомнил о нем: «Вот черт, не сообразил, Тимофей-то остался на площадке! Надо же так. Придется еще раз открыть дверь и сунуть собаку в переднюю». На этот раз открыть дверь было сложнее, он нагнулся над замком.

— Нужно дальше просунуть отвертку, — сказал спокойный голос за его спиной.

Наверное, и у вас бывало в жизни, когда вы очень спешили. В тот момент вы решали мучительную проблему: как ехать — на метро, троллейбусом или взять такси? Конечно, такси, мгновенно решали вы, хотя по опыту знали, что совершаете ошибку.

С полчаса вы танцуете на мостовой: нужно в считанные секунды, метров за пятьдесят, не менее, определить, такси это или не такси. Потом нужно на таком же расстоянии заметить, сколько людей в машине, свободна ли она и, наконец, нет ли на переднем стекле таблички «В парк», «По заказу». Конечно, можно выйти на мостовую и просто стоять с поднятой рукой. Но серьезный ловец такси никогда так не делает.

Автор достаточно глубоко изучил этот вопрос и утверждает, что для таксиста человек, стоящий все время с поднятой рукой, равносилен фонарному столбу. Водитель такси уважает пассажира, который именно за пятьдесят метров все определит, выйдет вперед и взмахнет рукой. Это солидный пассажир, нужно остановиться.

Двадцать две минуты Дина Александровна, Петр Баракин и Пугач ловили такси. Дина Александровна суматошно бегала за всеми машинами, которые останавливались в поле зрения; Петр Баракин, призывно улыбаясь, стоял с поднятой рукой, а Пугач выходил на мостовую и делал отмашку. Ничего не помогало. Наконец, отчаявшись, они сели в троллейбус и еще через двадцать две минуты вышли на Амурской улице.

— Минутку, — остановил их Пугач перед домом. — Какой этаж?

— Третий.

— Мы вот что сделаем, Дина Александровна, — сказал Пугач. — Вы, Анатолий, идите снизу по лестнице, я подымусь в лифте на четвертый этаж и спущусь вниз. Вам, Дина Александровна, не стоит пока вмешиваться, подождите здесь…

— Ниже немного, еще ниже, — советовал все тот же спокойный голос за его спиной.

Петр Иванович так и сделал, нажал на дверь, и дверь открылась. Только сейчас до Петра Ивановича дошло, что на площадке находится еще кто-то. Он обернулся, сзади него стоял худощавый молодой человек.

— Вы хозяин квартиры? — спросил Петр Иванович.

Молодой человек не успел ответить — Тимофей с громким радостным лаем помчался вниз, чуть не сбив с ног Петра Баракина.

Когда Петр Баракин увидел Петра Ивановича, он радостно закричал:

— Диночка Александровна, поймали!

Дина Александровна вбежала на площадку.

— Вы… вы! — только и могла она произнести.

Она бросилась в квартиру. Маленькой Дины не было.

— Где Дина? Куда вы дели Дину? — От волнения к горлу подступал какой-то противный ком. Она чувствовала, что вот-вот упадет, и прислонилась к стене.

— Простите, это вы «бабушка Дина»? — заикаясь, спросил Петр Иванович. — Девочка куда-то убежала. Я наконец свободен? — Петр Иванович хотел идти, но молодой человек, который советовал, как открыть дверь, спокойно сказал:

— Пройдемте!

…Пугач возвратил Петру Ивановичу паспорт.

— Налетчик? — с надеждой в голосе спросил Петр Баракин.

Пугач не ответил.

Петру Ивановичу вся эта история показалась настолько дикой, что он даже пришел в хорошее настроение и любезно ответил:

— Это в паспорте обычно не пишется.

— Вы говорите, — что девочка убежала вместе с собакой, — рассудительно начал Пугач. — Вы остались перед открытой дверью. Предположим, так. Где же девочка?

Петр Иванович пожал плечами.

— На этот вопрос я не могу вам ответить.

— Не кажется ли вам это очень странным? — Пугач вел допрос осторожно, он был человек опытный. — Собака тут, девочка исчезла.

— Кажется.

Зашла старуха, та, что жила выше этажом. Это была не формальная бабушка, как Дина Александровна, а настоящая — с кучей болезней. Осторожно обойдя Петра Ивановича, она прошла во вторую комнату, где Дина Александровна звонила по телефону, разыскивая внучку.

— Еще совсем молодой, — громко зашептала старуха. — Только подумать!..

Дина Александровна вошла в комнату, где Пугач вел допрос.

— Внучки нигде нет, — растерянно сказала она. Почему-то она обратилась не к Пугачу или Баракину, а к Петру Ивановичу.

За столом было только три стула, они были заняты. Пугач, конечно, не поднялся, чтобы уступить место Дине Александровне, — он был уже на работе; Баракин так увлекся изучением «налетчика» (живая натура!), что забыл о Дине Александровне. И только Самотаскин, почувствовав в голосе Дины Александровны тревогу, поднялся:

— Садитесь, пожалуйста, не волнуйтесь, она, наверное, скоро придет.

— Вы так думаете? Спасибо вам. — Дина Александровна села на стул.

Старуха тоже зашла в комнату. Она покосилась на Петра Ивановича, выбрала себе место подальше от него и уселась в кресло.

Молчание стало томительным даже для Самотаскина. Он решил пока хоть чем-нибудь заняться, подошел к окну и потянул створки на себя. Окно не открывалось. Тогда он просунул в щель отвертку, нажал, и створки распахнулись. Энергичный, крикливый двор вдруг ворвался в комнату.