Лев Лондон - Строители

— Одну минуту, Виктория Александровна, — вдруг тихо сказал Анатолий. — Не уходите… Виктор Константинович, вы, кажется, говорили, что это мое управление — полностью хозрасчетная, самостоятельная организация?

— Да, говорил. Ну и что?

— Так вот, я беру Викторию Александровну к себе в управление.

Я вскочил.

— Но вы ее не знаете! — неожиданно закричал я. — Она вас подведет… не справится с работой.

— Тогда я буду за это отвечать, — с несвойственной ему мягкостью сказал Анатолий. — Кажется, вы говорили, что я имею право подбирать себе кадры?

Вика все стояла у двери, к нам спиной. Я смотрел на нее, но видел только согнутую беспомощную шею.

— Хорошо, берите… Я поехал, позвоните мне завтра, как комплектуется управление.

Я пошел к двери, Вика, не глядя на меня, посторонилась.

По привычке я ускорил шаг. Уличная сутолока напомнила мне про отъезд управляющего. И вдруг мне очень захотелось еще раз увидеть его. Какую-то неловкость оставила у меня на душе сегодняшняя встреча.

Я примчался к поезду минут за десять до отхода. Леонид Леонидович, смеясь, что-то говорил своим провожающим — высокой молодой женщине и Костромину. Он очень удивился, увидев меня.

— Что-нибудь случилось, Виктор Константинович?

— Нет… — я никак не мог отдышаться. — Просто мне захотелось с вами еще раз попрощаться.

— Это очень приятно… Для меня подарок. — Он хорошо улыбнулся. Ему, видно, действительно приятен был мой приезд. — Знакомьтесь, пожалуйста, моя жена Онесса Владимировна. С Владиславом Ипполитовичем вы, кажется, знакомы.

Я поздоровался.

— Желаю вам, Леонид Леонидович, хорошего отдыха.

Он бросил на меня быстрый взгляд:

— А может быть, у вас какие-нибудь вопросы или просьба? Мы бы тут… Сколько осталось? — Он посмотрел на часы. — Ого, целых пять минут! Мы бы тут их вмиг уладили. — Он, улыбаясь, посмотрел на насупившегося Костромина. — Владислав Ипполитович хоть человек принципиальный, но послушается начальства, даже отъезжающего.

На миг я заколебался. Вот хорошо, если бы он подтвердил решения, принятые только что на совещании! Но нет, об этом нельзя просить. Как некрасиво выглядел бы тогда мой приезд.

Я отрицательно покачал головой. Позже много раз пожалел: насколько легче мне было бы работать!

— Я думаю, что мы договоримся с Владиславом Ипполитовичем. Не стоит сейчас, перед отъездом…

— Ну что ж, всего вам, — он начал прощаться. — Присмотрите за новым СУ, главный там странный какой-то.

Поезд тронулся. Стоя у окна, управляющий все улыбался, но улыбка была вымученной.

Мы молча вышли из вокзала. Костромин церемонно попрощался и ушел. Глядя мне в глаза, Онесса Владимировна сказала:

— Спасибо, что вы пришли. Ему это было очень приятно… уж я-то знаю! — Она протянула мне руку. — Так вот вы какой! Я представляла вас несколько иначе. Леонид Леонидович мне много о вас рассказывал. — Она откровенно рассматривала меня. В ее глазах были светлые, теплые точки. — Вы думаете, что у вас в конце концов получится… ваша «миссия»? — вдруг спросила она.

— Не знаю, Онесса Владимировна. Все, наверное, решит ближайший месяц. Если вас интересует, — вы позволите? — позвоню вам через месяц. — Мне вдруг захотелось, чтобы она не уходила.

Она усмехнулась:

— Можно и раньше. Имейте в виду, я ваш союзник.

Она по-дружески пожала мою руку и вошла в вестибюль метро.

«Счастливый у меня управляющий» — подумал я, — вот уехал на курорт…»

«Ну-ну, договаривай!»

«А чего говорить? И так все ясно».

В этот день я объехал наши июльские «сдаточные» стройки. Все складывалось удачно, они были, как говорят, «на выходе». И от этого, от встречи на вокзале, от теплой доброты московского июльского вечера мне было хорошо.

«Неужели, — думал я, входя в свой кабинет, — всевышний увеличил норму хороших дней для строителей?»

На письменном столе лежала записка:

«Виктор Константинович! Я отменил решения, которые Вы приняли на совещании в новом управлении.

Впредь прошу такие вещи согласовывать со мной.

Из Крыма .

От Николая Николаевича Скиридова.

Здравствуй, Виктор!

Давно не получал от тебя писем. Уже начал беспокоиться, думал, добили тебя совсем управляющий, Костромин, Ирочка (кстати, почему мы ее называем Ирочка, ведь ее имя Александра, Александра Васильевна). Но вот получил твое письмо — все прояснилось.

С Костроминым ты — напрасно. Все еще хочешь доказать мне, что плохих людей не бывает. Как ты написал? Ага, вот: «Стройка правит человека. Плохой человек, столкнувшись с ее трудностями, обязательно уйдет…»

Ну и даст он тебе сейчас перцу. Пишу это письмо и руки потираю, через неделю, не позже, поймешь. Это же нужно! Дать согласие, чтобы Костромина назначили и.о. управляющего! Что, тоже эксперимент?

Все, все, больше тебя не буду пилить. Сделаешь это сам.

Ты хочешь знать результаты комиссии. Нету, Виктор, результатов, нету! Уж я их всех как задабривал, льстил, потом шумел, грозился — ничего не помогло.

Собрались: профессор Семен Абрамович Виленский, главный врач санатория, еще каких-то два врача, кажется местных, на самолете прибыла Лидочка (позже я посплетничаю на ее счет).

Главный врач, председатель, черт бы его побрал, все шутил, не пойду ли я к нему на работу в качестве прораба? Мол, собирается расширять санаторий…

И вышутил. Решение такое: здоровье улучшилось, для закрепления сидеть мне тут еще месяц.

Целые сутки ко мне никто не заходил — боялись. Потом появился директор Читашвили. Ты его не забыл, Виктор? Думаю, это было специально подстроено, чтобы я мог излить постороннему человеку душу. Уж я-то излил!!!

Примерно через час, насупив для важности свои бровки, пришла Лидия Владимировна. Директор Читашвили, увидев ее, вскочил и рассыпался в любезностях.

Лидия Владимировна даже не посмотрела на него, взяла мою руку, проверила пульс, потом сухо сказала:

— Вы знаете, я читала грузинский эпос. Следует сказать, что тысячу лет назад грузины более тонко говорили женщинам комплименты. — При этом она окинула его ледяным взглядом.

Директор Читашвили сначала не понял.

— Ты, девушка, читала наши старинные книги, — закричал он. — Молодец, вдвойне люблю тебя за это!

Только минут через пять до него дошла ирония, — мы услышали громкий смех.

— Молодец, девушка! — отдышавшись, сказал он. — Так и нужно приводить в порядок таких, как я.

Мощной рукой Читашвили показал на приморский парк, море:

— Бери, девушка, у нас что хочешь, ничего для тебя не пожалею.

Прикусив губу, Лидия Владимировна сказала:

— Из того, что вы предлагаете, кусочек моря и ту аллейку кипарисов я, пожалуй, возьму… Упакуйте, пожалуйста, к моему отъезду.