Фёдор Пудалов - Лоцман кембрийского моря

— Не путайте, Лидия Максимовна! Пусть он объяснит. У меня тоже есть горшок на плечах.

— Твой горшок на плечах не умеет считать дорогу, — сказал молодой якут весело.

Василий онемел от негодования. Он, конечно, устал и хотел поскорее спать и пораньше встать — потеря времени на болтовню с якутами чрезвычайно раздражала его. А необходимость быть вежливым в присутствии Цветаевой становилась невыносимой.

— В твоем горшке не варится, понимаешь, — любезно пояснил молодой, улыбаясь обоюдной шутке.

— Ну, я вижу, тебе свой горшок не дорог! — Василий поднялся от костра.

— Надо обыкновенный горшок с мясом, — сказал молодой якут примирительно, — чтобы накушались мама и папа, два мальчика, их сестренка.

— Ну, вы поняли?.. Это старинная мера времени в пути, в различных условиях дороги. Пока уварится горшок мяса для средней семьи, то есть часа за два, конный пройдет вдвое большее расстояние, чем пеший. Отсюда пеший и конный горшок пути…

Младший якут внимательно выслушал Лидию, после чего повторил вопрос, обращаясь к Василию:

— Будем ночевать?

— Ночуйте, — сказал Василий хмуро.

Досада на свою промашку не могла скоро пройти.

Утром часу в десятом Зырянов торопливо взогнал лодку на плоский берег у пристани Якутска, крикнул нетерпеливо Лидии:

— Обождите! — и побежал.

Она осталась сидеть в лодке и смотрела, куда он бежит. У пристани стоял катерок — Зырянов добежал до него и скрылся.

— Дикарь! — сказала Лидия громко, вышла из лодки и подошла к катеру.

Зырянова не было видно.

Он появился через некоторое время очень довольный и, ничего не объясняя, перенес на катерок свой рюкзак. Потом он помог Лидии добраться до гостиницы и перевезти груз образцов, наняв тележку.

Лидия не задала ни одного вопроса. Самое главное она угадала: катер отвезет его на Полную. Но как ему удалось добиться?..

Он почтительно простился у гостиницы.

— Вы хоть позавтракайте!

Он махнул рукой в сторону пристани, пробормотал:

— Там, — и побежал.

Она живо представила себе, сердясь и насмехаясь, возмутительно самоуверенный его ответ на упреки, если бы она их высказала когда-нибудь: «Вы же видели, что я еду на катере?.. А чего тут было добиваться? Почему бы он не взял меня с собой, если он живет как раз против Полной? Ему же и ехать веселее было со мной! Мы подружились дорогой…» — «Кому веселее — катеру?» Мысленно она утешилась издевательством над его мальчишеской речью, скачущей мыслью.

В гостинице Цветаеву встретили шумно — она застала в ресторанчике всю экспедицию, кроме Порожина, конечно (профессор, доктор, заместитель директора института и руководитель, начальник экспедиции соблюдал пафос дистанции, не смешивался с массой и завтракал отдельно). Завтрак затянулся. Лидию засыпали вопросами, но прежде всего удивились отсутствию Сережи.

— Куда ты девала Сережу? — кричала Таня.

Ответить на этот вопрос было довольно трудно.

— Я его убила и утопила в Лене по частям. При этом он прекрасно себя вел, и я им очень довольна, за исключением того, что он задержался в Усть-Инняхе со второй лодкой. Причины пусть он сам объяснит. А вот вы скажите, как вы себя вели в это время и все ли у вас благополучно?.. — Лидия с волнением ждала ответа.

— Мы вели себя очень хорошо, и у нас все благополучно! Никто не нашел нефти! — объявила Таня.

«Никто не читал, ничего не знают?.. Неужели не напечатали?!..» Лидия вспомнила свой предотъездный разговор по телефону с редактором газеты. Неужели он обманул? Она еле могла окончить завтрак и пошла к Порожину.

Александр Дмитрич в своем номере стоял у окна и скучал.

— Ну, как успехи? — спросил он с таким равнодушием, что не захотелось отвечать ему.

Да он и не заметил, что ответила Цветаева, и сразу сказал, что пароход готовится к отплытию завтра утром.

«И он тоже не читал? Но ему сказали бы здесь… Неужели не напечатали?.. Нет, ему бы никто не сказал…»

Она уже не могла больше оставаться в неведении, ни одной минуты.

В огромной Публичной библиотеке, основанной трудами ссыльных революционеров в Якутске, Лидия быстро получила комплект газеты и стремительно раскрыла… С полосы пахнуло жаром, обдало лицо: «Экспедиция «Не найди того, знай чего».

Лидия испуганно оглянулась и лихорадочно проглотила два столбца. Перевела дух. Перечитала про Зырянова:

«Инициатора экспедиции в Якутию, комсомольца Зырянова, энтузиаста — разведчика сибирской нефти, руководство вовсе отстранило от участия…»

Сознание и мысль вернулись к ней после пронесшегося вихря чувств. Она презрительно сказала себе: «Обрадовалась? Писательница! Напечатали… После драки помахали кулаками. Никто даже не заметил… Говорила ему: «Дорога ложка к обеду». Пообедали без ложки!.. Суп остался в тарелках… нефть — в недрах…»

Она вышла из библиотеки еще более расстроенная, злая. Первый встречный — пожилой казак с крупным лицом и каштановой бородой, аккуратно подстриженной, — показался ей похожим на ссыльного автора «Что делать?». Это удача, быстро решила Лидия.

— Не можете ли сказать, где жил Чернышевский?

Казак остановился и не спешил ответить. Девушка была ему незнакома, таких в Якутске не бывает, полагал он, и внимательно проверял свое впечатление: рассмотрел наряд вплоть до побитой обувки, затем посмотрел в лицо.

— Пойдем, барышня, я покажу. Вы из Москвы? — спросил он с особенным любопытством не к ней самой, а к породе москвичей. — Интересуетесь Чернышевским?

Он уже вел ее и пригласил:

— Пожалуйте в этот дом!

Лидия с сомнением поглядела на новенький деревянный домик.

— В этом доме жил Чернышевский?

— Думаю, что не пришлось ему, потому что дом новый, — сказал казак рассудительно. — Однако в этом собственном доме достоверно живет мой сын.

— Не понимаю! — сказала москвичка с нетерпением. — Вы обещали показать дом, где жил Чернышевский. Покажите хотя бы улицу!..

— Собственно говоря, такой улицы не должно быть в Якутске, — осторожно сказал казак, дослушав речь москвички. — Но вы заходите все же, не обижайте.

Лидия в изумлении, но сразу послушно вошла в дом.

— Маша! — закричал казак. — Иди, Маша, принимай гостью из Москвы. Николай Алексеевич не ушел?

— Здесь! — Из смежной комнаты вышел молодой человек в форменном кителе пароходной службы.

Старик сказал скромно и гордо:

— Сын, — и сказал сыну с не меньшей гордостью и без малейшей скромности: — Из Москвы ко мне!

И тут все в доме завертелось.

Минуту спустя гостья из Москвы уже сидела за столом, еще более недоумевающая, но послушная простым словам «не обижайте». И она уже понимала, что знакомство с городом началось…