Петроний Аматуни - Крепкий орешек

— Набрал, Виктор Андреевич.

— Очень хорошо. А есть ли под нами какой-нибудь характерный ориентир?

— Есть, — ответил второй пилот, — глянув вниз. — Железка…

— Вот и нажмите на кнопку секундомера, засеките время от этой железной дороги, чтобы, немного погодя, определить нашу путевую скорость на прямой. Как раз впереди встретится нам еще одна дорога.

Второй пилот включил секундомер, но попытался оправдаться:

— Так ведь штурманские обязанности исполняет сейчас Яков Иванович…

— Каждый, конечно, исполняет только свои обязанности, это верно, — согласился Виктор Андреевич. — Но все должны всегда знать, где они находятся: ориентировка — общее дело!

— А сейчас я включу «Иван Ивановича» и посмотрю, как вы летаете на автопилоте.

— Чего же тут мудреного: он сам ведет машину.

— Ну, отдохнете немного… Вы откуда сами? Расскажите о себе.

…Виктор Андреевич внимательно слушал короткий рассказ второго пилота, изредка вприщур посматривая то на него, то на приборы. Сперва все шло хорошо, но потом самолет почему-то стал то поднимать нос, то опускать, набирая при этом или теряя несколько метров высоты. Второй пилот стал подкручивать ручку горизонтальной стабилизации, но положение только усугублялось.

— Не держит, — убежденно сказал он.

— О приборе, как и о человеке, нельзя судить так скоропалительно, — заметил Виктор Андреевич. — Возможно… Впрочем, вы сами скажите: отчего это может произойти при совершенно честном, исправном автопилоте?

Второй пилот сосредоточенно наморщил лоб, тщетно перебирая в памяти различные варианты объяснения, но, боясь ошибиться, невольно скосил глаза в сторону бортмеханика. Поняв немую просьбу товарища, Володя Клинк мимикой удачно подсказал ему, и пилот сразу вспомнил то, о чем им как-то говорил преподаватель на курсах.

— Крутятся колеса, — сказал он.

— Что надо сделать?

— Нажать на тормоза.

— Жмите…

— Гм… Жму, да вот почему-то никакого эффекта, — огорчился второй пилот. — Значит, дело не в колесах.

Задумался и Виктор Андреевич.

— Ах ты, егоза с бантом, — улыбнулся он. — Сейчас я выйду в пассажирскую кабину и все улажу, если, конечно, у нее покладистый характер…

— У кого?! О чем вы, Виктор Андреевич?

— Сейчас, сейчас… Сергеев, посматривайте! — с этими словами он встал с пилотского кресла и вышел в пассажирскую кабину.

В мягких удобных креслах полулежали пассажиры. Лица их веселые, а взгляды направлены на девочку в коротком платье и с большим голубым бантом на голове. Белокурые волосы ее рассыпались по плечам, серые глазенки блестели весело и озорно: она нашла для себя забаву, которая не только доставляла ей удовольствие, но и привлекала внимание взрослых! С громким визгом и смехом она быстро разбегалась по проходу и делала прыжок. Затем поворачивалась и проделывала это же в обратном направлении…

— А вот я тебя и поймал, проказница! — воскликнул Виктор Андреевич, схватив ее в объятия.

— Так я же не ловилась! — воскликнула девочка. — Вот давайте снова… А так — не по правилам!

— А ты кто такая, что в самолете правила устанавливаешь?

— Верочка.

— Вон как! Подумать только, а я до сих тебя не знал.

— Потому что я маленькая, а вы… большой, — рассудительно пояснила она. — Мне еще семи лет нет.

— Правильно, не спорю. А вот бегаешь в самолете зря.

— Нельзя?

— Если очень хочется, то пожалуйста. Но, оттого что ты бегаешь, самолет качается, и про летчика скажут, что он не умеет летать, плохой летчик… А на самом деле он-то и не виноват!

Девочка задумалась.

— Тогда я буду сидеть смирно, — решила она.

— Молодец. Лучше в окошко посмотри. Вон поезд идет…

— Где?

— Внизу.

— Там все игрушечное, — отмахнулась Верочка.

Виктор Андреевич ласково потрепал ее по плечу и вернулся в пилотскую кабину.

— Ну, авиаторы, какая скорость? — спросил он, усаживаясь на свое место.

— Сейчас подсчитаю, Виктор Андреевич.

— Надо было сделать это, когда мы пересекали вторую железку. Умейте разговаривать и дело делать. А-ба-ба, а-ля-ля — это враг пилота!

Да, что это за «а-ба-ба, а-ля-ля»?! — скажет читатель.

Упомянутую нами абракадабру хорошо знают многие пилоты Аэрофлота: это озорное звукосочетание незаметно вошло в их быт и носит вполне определенный смысл (говорят, что и придумал его Виктор Андреевич).

Представьте себе, что во время обычного, несложного полета на маршруте среди самоуспокоенных членов молодого экипажа возник оживленный разговор. Тема не имеет значения. Важны темперамент и авиационная молодость беседующих. Беседа становится все оживленнее, автопилот включен, самолет летит сам… Однако нет машины коварнее самолета! Конечно, до настоящей беды далеко, но, пользуясь предоставленной свободой, самолет начинает проявлять беспечность к боковому ветру и словно радуется тому, что его сносит все дальше в сторону от заданной линии пути; он произвольно меняет высоту полета, в общем, совершает ряд мелких проступков, нарушающих строгую красоту полета и удорожающих рейс: ничего, дескать, Аэрофлот — богатая организация и оплатит недосмотр и невнимание нерадивого экипажа.

Вдруг командир корабля замечает неладное и с укором к себе говорит:

— Пока мы тут а-ба-ба, а-ля-ля, а ветерок нас снес, и высоту мы потеряли!

Мгновенно смолкает беседа, и экипаж возвращает машину на путь истинный.

…Под самолетом Курск. Второй пилот входит в круг над аэродромом, Виктор Андреевич наблюдает за ним, но не отвлекает его внимания: не то время.

— Есть выпустить шасси! — вдруг вскрикивает бортмеханик, и в самолете раздается шипение выпускаемых колес.

Второй пилот благодарно взглянул на бортмеханика: ведь он так старался перед Виктором Андреевичем, что даже позабыл дать вовремя команду «выпустить шасси», а бортмеханик по-товарищески выручил его и, чтобы поверяющий не заметил этого, громко откликнулся, будто нужная команда уже была дана. Но Виктора Андреевича на мякине не проведешь. Пряча улыбку в ладонь, он сделал вид, что и в самом деле не сообразил. «Дружный экипаж, — подумал он. — А на ошибку все же укажу, но после, когда сядем…»

Посадка произведена нормально. Когда уже рулили к аэровокзалу, бортрадист Бобрышев как бы только сейчас спохватился и «удивленно» спросил из-за плеча бортмеханика:

— Как, уже сели?!

— Да, разве не видишь? — добродушно кивает бортмеханик.

Это традиционный аэрофлотский комплимент пилотам: дескать, так мягко сели, что и не почувствовали, как машина коснулась земли.

Однажды я — уже молодой командир корабля — выполнял со своим экипажем обычный рейс из города Шевченко, что у мыса Мелового на восточном побережье Каспийского моря, в Минеральные Воды. Через Махачкалу, но без посадки. Днем. Летом. В ясную погоду. Пассажиров, разумеется, комплект. Аэрофлот едва успевает перевозить желающих!