Франц Таурин - Гремящий порог

На картине все выглядело удивительно просто. Серая плотина, похожая на ларь со скошенной передней стенкой, втиснулась между коричневыми скалами. За ней покоилось плоское синее море, отделенное голубой полосой от клубящихся белых облаков. По гребню плотины были расставлены с равными интервалами игрушечные красные автобусы. Они, наверно, двигались, но на картине этого не было заметно.

Наташа долго стояла перед картиной и слышала, как хвалили художника за то, что он совершенно правильно изобразил будущую гидростанцию. Наверно, это так и было. Но только на полотне все выглядело уж очень просто. А может быть, все уже сделанное, уже осуществленное всегда кажется простым? Может быть, когда станция будет построена, она, Наташа Дубенко, сама увидит, что художник был прав?.. Может быть… Но сейчас она с этим не согласна… Впрочем, это несущественно, согласна она или не согласна. Не она строит станцию. Она продает билеты в автобусе… Надя дернула ее за рукав.

— Ужинать тебе сюда принести или домой придешь?

Наташа посмотрела на нее отсутствующим взглядом, потом, очнувшись, улыбнулась и сказала:

— Пойдемте.

— Теперь куда, еще?

Наташа даже удивилась ненужности вопроса.

— Вниз, к реке.

Надя, кажется, собиралась поспорить, потом махнула рукой и пошла за подругами.Неподалеку от сосенок пролегала ложбина узенькой, плотно утоптанной тропки. Тропка круто обрывалась в расщелину, рассекшую скалу До самого низа. По-видимому, проложили тропку мальчишки-рыболовы. На выходе из ущелья хорошо бралась рыба, и не только хариусы или ельцы, а ленки и таймени. Попадались и осетры. Напрямую, через скалу, в поселок было ближе вдвое, а то и втрое.

Расщелина уходила вниз почти отвесно. Но даже и на этой круче на каждом едва заметном выступе росли деревья: осинки, березки, ели. Тонкие и узловатые на скудной, несытной почве, но росли. Тропка петляла от деревца к деревцу, местами терялась в кустах багульника, лепившихся между деревьями.

— Да вы ошалели! — воскликнула Надя.— Тут и костей не соберешь.

Одна Люба нисколько не оробела.

— Держись за землю, не упадешь,— сказала она и осторожно, лицом к откосу начала спускаться, придерживаясь за стволы деревьев и выступы скалы.

Наташа последовала за ней.

— Носит вас, окаянных! Тут и туфли все пообде-решь,— запричитала Надя, но тоже поползла вниз.

— Надька, хватайся с оглядкой!—крикнула ей Люба.— Тебя не каждая лесина выдержит.

На самом трудном участке спуска чья-то заботливая рука протянула от ствола к стволу толстый железный провод.

— Надька!—окликнула Люба далеко отставшую подругу.— И тут для тебя постарались. А ты все ноешь.

Так, подшучивая друг над другом, хотя временами у каждой сердце уходило в пятки, добрались до подножия скалы. Осталось только перебраться через ручеек, журчавший между обломками. Осилили и это препятствие. В общем спустились все благополучно. Только Наташа порвала чулок.

— Бог шельму метит,— сказала Надя.—Ты зачинщица.

— Это полбеды,— отшутилась Наташа.— Если бы ты чулок порвала, сжила бы со свету.— И пока Надя подыскивала подходящий ответ, перебежала дорогу и спустилась по каменной осыпи к самой воде.

— Вода-то, вода-то какая! Черная и прозрачная!

Здесь, внизу, река была еще шире и грознее. Темные, под цвет каменного дна волны кипели белыми гребнями. Просвет между теснившими реку скалами вверху как бы сужался, и берега казались уже не отвесными, а нависшими над водой. На противоположном правом берегу сооружали «бечевник» — дорогу вдоль подножия скалы,— и страшно было за людей, водивших крошечные самосвалы и бульдозеры.

— Теперь наверх полезем? — спросила Надя.

— Теперь к переправе. Сядем на автобус и вернемся в поселок с.другой стороны. Таким образом совершим кругосветное путешествие.

— Испортила тебя, Наташка, ответственная должность,— не утерпела и тут Надя.— Смотри, девка, ходить разучишься.

До переправы было рукой подать. Дошли быстро, надоело только увертываться от машин по узкой дороге.

На стройке шоферы тихо ездить не умеют. И к пешеходам особого почтения не проявляют. Завидев человека на дороге, шофер еще метров за сто дает отчаянный гудок, а дальше уже дело самого пешехода позаботиться о своей безопасности.

И тут самое уместное сойти на обочину. Так обычно все и делают. Так поступали бы и Наташа, и Люба, и Надя.Но у бечевника нет обочин.

С одной стороны скала, с другой — круто уходящий в воду откос каменной наброски.И три подружки, увидев самосвал, летящий навстречу, или услышав зычный гудок за спиной, резво перебегали на другую сторону дороги.

Машины шли часто, и потому путь девчат пролегал не по прямой, а зигзагом.Когда уже до переправы и спасительного распадка возле нее осталось совсем недалеко, незадачливых путешественниц атаковали сразу два самосвала: с фронта и с тыла.

Надя взвизгнула и первая метнулась к откосу. Люба и Наташа тоже не промедлили. Опомнились только у самой воды.Пропустив самосвалы, выбрались на дорогу и ударились бегом. Надя, обычно медлительная, далеко опередила всех.

Наташа и Люба догнали ее только у самого причала и повисли на ней, смеющиеся и запыхавшиеся. Занятые своей шумной возней, девушки не услышали шагов. И только когда сильные руки стиснули их в охапку, все трое разом вскрикнули, каждая на свой лад: Надя с испугом, Люба с сердцем, Наташа с удивлением.

— Испугались, хохотушки?

— Федор Васильевич! Какой вы, право…— жеманно протянула Надя.

А подруги ее смотрели на своего бригадира молча: Люба с улыбкой, но все еще сдвинув брови, а Наташа даже не пыталась скрывать, что обрадована неожиданной встречей.

— И беглянка наша тут. Давно не видались,—сказал Федор Васильевич, здороваясь за руку с Наташей.

По улыбке его и по тону Наташа поняла, что он рад ее встретить снова здоровой, оживленной, веселой.

В этом, конечно, не было ничего неожиданного, она всегда знала Федора Васильевича как человека душевного, и все-таки ее как-то по-особому тронуло его искреннее участие. Хотя она никому не призналась бы в этом, да и себе не смогла бы объяснить, почему так тронута его отзывчивостью.

— К нам, на правый берег, собрались?— спросил Федор Васильевич, обращаясь как бы ко всем, но глядя по-прежнему на одну Наташу.

— Просто погулять вышли,—ответила Наташа.

— Нормы сдаем по альпинизму,—вставила Надя.

— А я думал, к нам. У нас сегодня в клубе редкое собрание. Вечер поэзии. Встреча с поэтами. Стихи читать будут.

— Я знаю! — воскликнула Надя.— Помнишь, Люба, третьего дня к нам на участок чернявенький такой приходил?

— Это не поэт, это корреспондент,— возразила Люба.

— Жаль!—вздохнула Надя.— А с виду совсем настоящий поэт.