Елена Ильина - Обыкновенные девчонки (сборник)

— А ты из-за меня не получишь у своего профессора двойку? — с беспокойством спросила Катя.

— Ничего, надеюсь, не получу. — Таня улыбнулась как-то по-взрослому — ласково и чуточку насмешливо — и отметила карандашом, сколько должна Катя повторить в воскресенье, сколько в понедельник и сколько во вторник.

…Когда урок кончился, Таня деловито сказала:

— И вот еще что я тебе скажу, Катя. Тебе надо перестроить день. Вовремя отдыхать, гулять… — Она, прищурясь, посмотрела на синий абажур лампы. — Когда получу стипендию, куплю тебе коньки.

— Коньки? Ты? Мне?..

Катя даже привстала от радости и удивления. Все в комнате сразу переменилось. Стало как-то светлее, веселее, и уж не так страшно показалось, что завтра, в воскресенье, надо повторять пройденное за всю четверть.

— Научу тебя на коньках бегать, — продолжала Таня, испытывая удовольствие уже оттого, что Катя все больше веселела. — Будем с тобой по воскресеньям ходить в Парк культуры и отдыха на каток.

— Ой, Танечка!

Катя с нежностью смотрела на старшую сестру.

— И еще надо делать по утрам зарядку, — сказала Таня.

Катя слегка поморщилась. Это ей показалось не таким веселым занятием, как беганье на коньках, и к тому же она вспомнила об одном из своих не выполненных до сих пор обязательств.

— А только как все успевать? — спросила она. — Мне же надо и учиться, и в отряде работать, и на хоровой кружок ходить.

— Надо успевать, — ответила Таня спокойно.

— А ты успеваешь?

— Стараюсь. У меня ведь тоже и занятия в институте, и комсомольская работа, и спортивный кружок. Ну, иди гулять.

— Как — гулять?

Еще за пять минут до этого разговора Кате и в голову не могло бы прийти, что в этот ужасный вечер она как ни в чем не бывало отправится гулять, будет бегать по бульвару с Мишей и катать его на санках под снежинками, которые так весело поблескивают в лучах фонарей.

И все это — Танечка. Это она все поправила, такая решительная, быстрая и спокойная. И Катя почувствовала, что она благодарна не только Тане, но всем, всем домашним, даже Мише. Ведь всегда по субботам он всем и каждому показывал свой дневник, а вот сегодня не показал. Значит, понял, что Кате это напомнило бы об ее испорченном дневнике.

— Мишук! — ласково позвала Катя. — Мишенька! Идем гулять.

Миша сразу же побежал одеваться.

— А мы далеко с тобой пойдем? — спросил он, натягивая теплые рейтузы.

— На бульвар.

— И санки возьмем?

— И санки возьмем.

И скоро по ступенькам лестницы загромыхали полозья санок, и сестра с братом, в шубках и валенках, дружно зашагали вниз.

Две учительницы

Анна Сергеевна исполнила свое обещание — на следующем же уроке естествознания она вызвала Катю еще раз.

Волновалась Катя перед уроком так, как еще никогда. Повторить все за целую четверть оказалось не так-то легко. Надо было каждый день проходить больше чем по десяти страниц учебника, и это — кроме того, что было задано к следующему дню по всем другим предметам.

Вдобавок Катя уже не доверяла самой себе. Прежде она, бывало, прочтет урок раз-другой про себя и расскажет его вполголоса, закрыв глаза или глядя в окно. При этом она время от времени заглядывала в книжку, чтобы не пропустить чего-нибудь важного. И этого было довольно.

Но теперь Кате казалось, что таким простым, обычным способом к ответу не подготовишься. После двойки не так-то легко получить пятерку или даже четверку. Катя без конца перечитывала и отдельные параграфы и все вместе и повторяла прочитанное уже не вполголоса, а во весь голос, деловито расхаживая по комнате. К тому же Таня, проверяя ее, спрашивала очень строго. Стоило Кате разок запнуться, как Таня говорила: «Вот видишь, ты еще не готова».

Но когда наконец настала эта долгожданная, ответственная минута, Анна Сергеевна не стала мучить Катю. Она спрашивала не так строго и придирчиво, как Таня, хотя довольно долго и подробно. Катя изо всех сил старалась отвечать как можно лучше. И все-таки один раз слегка запнулась. «Ну, будет четверка», — подумала она и очень удивилась, что Анна Сергеевна не обратила на эту запинку никакого внимания. Она серьезно посмотрела на Катю и сказала:

— Хорошо поработала. Очень хорошо! Пять.

Кате сразу стало как-то особенно легко. Даже немного странно показалось, что на завтра надо учить так мало. «Ну, тем лучше, — подумала она, выходя из школы. — Буду готовиться к сбору — рисовать пригласительные билеты…»

И вот наступил вечер. Сделав уроки, Катя раскрыла коробку с новыми красками и принялась за работу.

Эта работа была для Кати самым приятным делом. Разводя краски в эмалированной чашечке, Катя опять перенеслась мысленно в школу. Ей ясно представился сегодняшний урок естествознания, внимательный взгляд Анны Сергеевны поверх очков и ее слова: «Хорошо поработала. Очень хорошо! Пять».

Катя невольно улыбнулась. Эта пятерка, которая досталась ей с таким трудом, была не просто отличной отметкой, а чем-то гораздо более значительным.

Ей даже казалось, что за эти три дня, когда она, по доброй воле, без прогулки и отдыха, сидела за книгой, она подросла больше, чем за три месяца. Теперь ей было понятно, как занимаются взрослые, — Таня, например. Они не просто учат отсюда и досюда, а как будто разбирают и раскладывают по разным полочкам полученные сведения. То, что поважнее, — поближе, что не так уж важно — подальше. Но ведь сначала надо сообразить, что важно, а что не важно. И это, пожалуй, труднее всего.

А все-таки хорошо, что все это уже позади и что с сегодняшнего дня у нее опять будет много свободного времени. Так приятно сидеть в тишине, никуда не торопясь, и, осторожно макая тонкую кисточку то в густой бархатистый кармин, то в берлинскую лазурь, то в веселую киноварь, смотреть, как расцветает у тебя под рукой кусочек белого картона. Вот эта заглавная буква очень хорошо получилась! Надо будет такую же сделать для какого-нибудь названия в стенной газете.

И вдруг Катя вспомнила: как раз сегодня их редколлегия готовит очередной номер стенгазеты — и не обычный номер, а специальный, к сбору дружины. Еще вчера, в раздевалке, когда Стелла жаловалась, что выходит не так хорошо, как надо, она, Катя, с обычной своей уверенностью сказала: «Ничего, ничего, дайте только исправить двойку по «Неживой природе», — приду и помогу. Уж вместе-то мы как-нибудь справимся».

И вот отметка исправлена, а Катя совсем забыла, что девочки там сидят и ломают голову, как сделать газету получше. «Чего же они не звонят мне? Неужели трудно напомнить? Побежать, что ли, в школу?»

Катя бросила кисточку и кинулась в столовую, чтобы посмотреть на часы. Без четверти восемь! Должно быть, давно разошлись.

Вот тебе и председатель! Обещать умеет, а через минуту все вон из головы…