Владимир Мильчаков - Загадка 602-й версты

Но вскоре произошло событие, которое на время заставило Ивана отложить мысль о проверке возникшей у него догадки.

Главным, в чем Полозов был глубоко убежден, было то, что убийцам не удалось разыскать вещь, из-за которой они пошли на преступление. Значит, рассуждал Иван, они еще вернутся в домик на шестьсот второй версте, чтобы продолжать поиск. Придут, обязательно придут.

Уже через день после того, как домик Когута был, заколочен, Полозов наведался к опустевшему жилищу, но убедился, что никто сюда еще не приходил. Вскоре прошел снегопад, и тропинку, ведущую от полотна к домику, основательно замело. Теперь Ивану достаточно было с высоты железнодорожной насыпи окинуть взглядом дворик Когутов, чтобы убедиться в отсутствии следов. Белая снежная целина хранила подходы к опустевшей казарме надежно и недоступно. И все же, каждый день Иван наведывался сюда, хотя без всякого результата.

Но вот сегодня, еще не дойдя до места добрую сотню сажен, Иван увидел, что там что-то произошло, а подойдя вплотную, остановился в изумлении. От железнодорожного полотна к тесовому крыльцу, а от крыльца к бане вела хорошо расчищенная дорожка. Иван сбежал с насыпи к крыльцу. Гвозди были не потревожены, двери еще не вскрывали.

«Дорожку расчистили для того, чтобы можно было пройти в домик, не оставляя следов. Значит я прав. Они не нашли то, что искали, и намерены продолжить поиски. Значит, обязательно придут. Но кто расчистил?»

На этот вопрос Иван ответа пока не нашел. Однако было ясно, что дорожку могли расчистить только сегодня днем, может быть, два-три часа тому назад. Ведь метель прекратилась лишь на рассвете. Откуда шел человек, чистивший дорожку? Если со станции, то его не могли не заметить постовые на мосту.

Вернувшись, Полозов позвал в свою комнату Козаринова.

— Кто стоял на мосту в утренней смене?— спросил Иван у отделенного командира.

— Леоненко и Павлов.

— Они ничего не заметили?

— Никак нет. Леоненко, правда, докладывал, что в его смену через мост проходил Немко. Леоненко останавливал его, но тот буровил невесть что. Одно слово — психопат.

— Пошлите ко мне Леоненко,— приказал Иван отделкому.

Полозов хорошо знал человека, которого во всей округе звали просто Немко, давно забыв его настоящее имя. Немко был уже стар, ему перевалило за шестьдесят, но здоров, как бык. Невысокий, почти карлик, с широкой, выпуклой грудью, длинными, ниже колен, руками и короткими кривыми ногами, он жил, где придется, ел, что дадут, и не отказывался ни от какой тяжелой работы, выполняя ее с усердием и добросовестно. Была в наружности Немко одна особенность, поражавшая всех, кому приходилось с ним встречаться.

На уродливом теле Квазимодо возвышалась прекрасной формы голова с огромным лбом мыслителя и красивыми чертами лица. Только тусклые без проблеска мысли глаза Немко выдавали, что мозг его так и не проснулся.

Немко пользовался большим почетом среди богомольных старушек, считавших его «блаженненьким», Попы окрестных церквей не раз пытались приручить «блаженненького», но безуспешно. Немко был религиозен, но на свой собственный лад. Из всех христианских богов и святых он признавал только богородицу и «Миколу Угодника». Причем «Миколу» ставил значительно выше богородицы как святого мужского пола, с глубоким убеждением полагая, что все остальные святые пошли от брака этих двух верховных божеств. В больном мозгу Немко реальность перемешалась с религиозным суеверием. Он слышал голоса богородицы и «Миколы Угодника», дававших ему советы или запросто беседовавших с ним.

Хотя имя Немко означало Немой, все же немым в полном смысле он не был. Просто он страдал сильным косноязычием и, видимо, понимая это, привык молчать. Была одна тема, на которую Немко говорил очень охотно — это его личные отношения с «Миколой Угодником». И не только богомольные старушки, но и люди, в обычное время вообще не думавшие о боге, становились серьезными, когда Немко рассказывал, что ему сказал «Микола Угодник», и о чем просил его Немко. Такая глубокая убежденность и страстная вера звуча ла в словах помешанного. Возражать Немко или смеяться над его наивной верой было далеко не безопасно. Обычно тихий и добродушный, он в таких случаях приходил в дикую ярость, и только быстрые ноги могли спасти насмешника от серьезных увечий.

А сейчас, похоже, Немко будет замешан в делах, связанных с убийством Когутов.

Леокенко доложил Полозову, что в его смену через мост действительно проходил Немко. В руках у помешанного была лопата.

— Когда это было?— спросил Иван.

— Я заступил на пост в десять. Немко прошел минут через пятнадцать после этого.

— Говорил с ним?

— Так точно. Спросил: «Куда идешь?»

— А он что?

— Ерунду разную плел. Что ему Николай Угодник велел расчищать дорожки около казармы на шестьсот второй версте.

— Зачем?

— Так ведь Немко сумасшедший, товарищ командир. Такого наплел...

— Выкладывайте все, что он тебе сказал.

— Немко говорит, что покойный Когут еще много раз придет туда, где умер. Душа, мол, его долго успокоиться не сможет. Поэтому и дорожки должны быть расчищены. Иначе душе Когута тяжело будет по снегу ходить. Бредил, одним словом.

Но Полозов понимал, что этот бред навязан больному мозгу Немко чьей-то злой волей. Лесорубы и возчики — это в основном темные, сплошь неграмотные и суеверные крестьяне. Иной детина из лесорубов с одним топором не побоится пойти на медведя, но, увидев в темноте глаза филина, сидящего на сосне, услышав его жуткий голос, кинется сломя голову, куда глаза глядят, творя торопливо крестное знамение. А затем долгие годы будет рассказывать, как леший, высотой с корабельную сосну, поглядел на него своими горящими в темноте глазами и вдруг как заухает, захохочет: «Попался, мол, ты в мои лешачьи лапы. Теперь не уйдешь!..»

Немко мог породить страшные для темных людей слухи о том, что умерший Когут бродит вокруг своего бывшего жилища. А это вызовет панику среди возчиков и лесорубов. Люди не захотят задерживаться в лесосеках допоздна. Бредовые измышления сумасшедшего могут отразиться на работе всего района лесозаготовок.

Полозов досадовал, что в эту минуту ему не с кем посоветоваться. Он принял решение и готов был действовать, но должен сообщить в отдел о своем плане и о маневре преступников, впутывающих в свои дела Немко.

Могутченко и Сазонов в этот день с основными силами отдела были на операции в отдаленном уезде. Иван решил действовать на свой страх и риск. Ведь тропинка к домику Когута уже расчищена. Маловероятно, что преступники придут в первый же день. Они будут выжидать, пока нелепая затея Немко не станет обычаем, перестанет привлекать внимание. Но кто их знает, рисковать нельзя. Надо быть готовым к встрече с ними в любую ночь. О своих намерениях Иван рассказал только одному отделкому Козаринову.