Константин Губаревич - Анютина дорога

— Ну, ладно... Будете куковать, когда еще потеряетесь. А кричать на весь лес нечего... Партизанские разведчики только птичьими голосами перекликались...

И пошел дальше.

Но вскоре выяснилось, что Гена наколол ногу и не может идти. Он сел на пень, зажав ладонями раненую ступню. Большим напряжением воли сдерживал слезы, но лицо было искажено гримасой боли... Что делать?

— Знаешь, Гена, выведем мы тебя на шоссейку, посадим на первую попутную машину, и езжай домой...— предложил Колька.

— Да?— неожиданно вскипел Гена.— А дальше без меня пойдете?!

— Но ты же не можешь...

— Я ранен!.. Ты понимаешь или нет? Я — ранен! А партизаны бросали раненого товарища? А?..

— Но мы же тебя не донесем...

— Я сам дойду!

— На одной ноге? Да мы и за неделю не доберемся...

Тем временем Федя принес две палки с рогульками на концах и с крепкими суками посередине. Если взять рогульки под мышки, а руками опереться на суки, так вроде бы и костыли.

Лешка снял с себя белую майку, разорвал ее на полосы. Но, прежде чем бинтовать, Федя нашел два листика подорожника и приложил их к Генкиной ступне. Крепко-накрепко забинтовал...

Ребята сняли по одному носку, натянули их на больную ногу товарища.

Гена встал, примерил «костыли». Как будто ничего. Идти молено. И пошел, слегка наступая на больную ногу. А как же иначе? Разве не случалось в войну даже тяжело раненным уходить от преследования врага?.. Он ведь тоже кое-что читал о войне да и в кино и по телеку перевидел всякого... Только надо потерпеть. Терпели более серьезные раны. И выживали. Мересьев без ног полз. И дополз...

Может, эти мысли и придавали Гене сил. Он пружинисто отталкивался от земли здоровой ногой, и казалось, будто хлопчик летит по воздуху...

На шаг впереди него шел Федя, намеренно убавив темп движения. Время от времени он оглядывался на Генку, как бы подбадривал его. На самом же деле Федю беспокоили «костыли»: не трут ли рогульки под мышками?.. Подумал-подумал и снял свою кепчонку, взял и Колькину. Положил их на рогульки, смягчив тем самым твердую основу.

Гена зашагал быстрее.

За ним сейчас еле поспевали. Федя сдерживал порыв товарища, наконец остановился и поднял руку:

— Привал!..

Гена сразу понял, из-за него объявили привал, и как ни в чем не бывало продолжал идти дальше.

— Да обожди ты!..— крикнул Федя.— Передохни!..

— Разве не слышите, что за нами погоня?— бросил Генка через плечо, не сбавляя шага.

И сейчас уже в воображении Гены возник далекий собачий лай, автоматные очереди... Остальные ребята тоже «услыхали» погоню и с новым приливом сил старались оторваться от нее...

Генка не отставал, но идти ему все труднее и труднее... Пот заливал глаза, лицо, и кто знает, сколько бы мальчишка продержался, если бы путь не перерезала лесная речка. Это препятствие хуже, чем болото. Тут с кочки на кочку не перепрыгнешь.

Колька сломал тонкий сухостой и ступил с берега в воду. Измерил шестом глубину. Даже у самого берега — в рост человека. Вброд не перейдешь. Придется плыть. А до противоположного берега метров десять. Сами-то, может, и переплывут, но как с Генкой?

Решать надо было немедленно, потому что «погоня слышна» все ближе и ближе...

— Уходите... Уходите скорее сами!..— приказал Гена.

— А ты?

— Я прикрою отход... Задержу погоню!..

— Но ты же погибнешь?!.

— Погибну я один... А всем вам не надо...

— Ага, ты хочешь остаться героем, а мы — трусы?!

— Только трусы бросают раненого товарища, а мы тебя не бросим!..

В одно мгновение ребята привязали к двум длинным палкам поперечные перекладины, сняли с себя верхнюю одежду, кеды, уложили все на импровизированный плотик, а наверх взгромоздили Гену...

Леша и Колька вошли в воду, приняли на свои спины плот с Геной и поплыли с ним к противоположному берегу. Это было очень трудно. Порой казалось, что ребята не выдержат и плотик вот-вот погрузится вместе с Геной в воду. Сам Гена раза два приподнимался на руках и намеревался сползти в воду. Но грозные оклики друзей сдерживали его.

Выбрались все-таки... Вконец измученные, но довольные, что преодолели водный рубеж. Правда, одежонка на Гене промокла основательно, но раненая нога осталась сухой.

В суматохе и спешке ребята как-то не обратили внимания, что с ними нет Феди. Только переплыв реку, заметили его отсутствие... «Никак утоп?..» — мелькнула страшная догадка. Все на какое-то мгновение окаменели от страха.

— Федя-я-я!..— сразу прохрипело несколько голосов, сорванных от волнения...

Тишина.

— Ку-ку!..— подали условный сигнал.

И сигнал остался безответным.

Совершенно ясно, что Федю надо искать на дне. Пока не поздно. Не сговариваясь, ребята бросились в реку и скрылись под водой...

Не долго думая, Гена тоже, скинув куртку, ринулся в воду, не обращая внимания на больную ногу...

Время от времени над водой появлялась то одна, то другая голова, чтобы глотнуть воздуха, и опять скрывалась.

А у берега из воды высунулась тростниковая трубка, за ней вынырнул Федя, держащий во рту нижний ее конец...

Как ни в чем не бывало вылез на берег,— весь мокрый, он не раздевался. Снял сначала рубашку, выжал ее, после так же выжал штаны... Увидел вынырнувшую из воды голову.

— Ты что, купаться надумал?— спросил Федя.

Вынырнули остальные ребята и в мгновение ока очутились на берегу, радостные, счастливые, что товарищ жив...

— Кто тебя спас?

— Вот эта… трубочка...— поднял Федя тростниковую трубку.

— Как?— не поняли изумленные мальчишки.

— Взял в рот и пошел по дну...

— А почему не поплыл?

— Не умею...— откровенно признался Федя.— Марат полдня сидел под водой с трубочкой во рту... Когда фашисты окружили их отряд в лесу...

Заметив мокрого, дрожащего Гену, Федя накинулся на него:

— А ты чего, не раздевшись, в воду лазил?!

— Я тоже тебя искал...

— А кто тебя просил?!— не выдержал Колька.

— Ага, из-за меня же Федька остался!..

— Немедленно снимай с себя все и выкручивай, а мы — одеваться!— приказал Колька, напяливая рубаху, штаны, хотя на плотике промокла почти вся одежонка ребят.

— В дороге просохну...— заявил Гена, став на «костыли».

— Марату тоже некогда было сушиться...— поддержал его Федя и взял курс от берега в глубь леса.

За ним двинулись остальные.

На этот раз движение было особенно необходимо — после переправы и в полумокрой, а то и совсем мокрой одежде.

Ребята шли долго, пока согрелись, и мокрая одежда уже не вызывала мелкую дрожь.

Федя с Геной сбавили темп и потому, что порядком таки устали, и потому, что в лесу начало темнеть. По деревьям стало трудно определять нужное направление.

Федя остановился в раздумье.

— Может, обождем рассвета?— предложил Колька.

— Партизаны только ночью и ходили...— ответил Федя.