Марк Еленин - Добрый деловой человек

«Плохо, что ушел Серафим Михайлович, — подумал Глеб. — Точно специально: сейчас наш вопрос, а он исчез. Одно к одному».

Их пригласили в зал. Глеб, идущий за Поповым, оглянулся — они шли маленькой, жалкой группкой: Богин, Милешкин и он с Поповым. За ними — еще трое неизвестных во главе с тучным лысым человеком, которой двигался тяжело, опираясь на палку. Видимо, у него был протез.

— Госстрой — основной оппонент наш, — шепнул Глебу Попов, показывая взглядом на тучного. И тут же улыбнулся широко и, задержав шаг, сказал радостно: — Ну, небось готов к атаке, Николай Николаевич?

— Крепостица-то слабая, Кирилл Владимирович. Чего атаковать-то?

— Будут вам и форты, будут и редуты! — провозгласил Попов.

— Тогда и повоюем, — милостиво согласился госстроевец. — Экспертиза на вас всегда найдется!

Глеб хотел было выяснить поточнее, кто этот толстяк, но все уже рассаживались в кресла, окружающие стол, где размещались члены коллегии. Министр не любил проволочек и раскачиваний. Пришли, поговорили, решили вопрос и разошлись — таков был его девиз, и все это знали.

Это был пожилой уже человек. И с большим стажем министр. Работать с ним было легко. Он всегда знал, что хотел, знал, когда, что и от кого требовать. И при этом всегда ровно-спокоен, справедлив, деловит и, казалось, начисто лишен каких бы то ни было эмоций. Сотрудники его любили; министр умел подбирать исполнителей, находить нужных людей, средства, фонды и поддержку наверху, если она требовалась…

— Прошу, — сказал министр, переворачивая страничку в своем блокноте. — Члены коллегии ознакомились с докладной товарищей из Солнечного? Вопрос, не часто встречающийся в нашей практике, поэтому и вынесен на ваш суд. Слово товарищу Тулину.

Глеб удивился: замминистра находился уже во главе стола, по правую руку от министра. Когда только и каким путем успел вернуться?

Серафим Михайлович коротко изложил суть дела, никак не окрашивая ее своим отношением, и, сказав, что министерство ждет плодотворного обмена мнениями, опустился на место.

— Слово парторгу строительства товарищу Базанову, — сказал министр. — Ваши аргументы. Пять минут.

— Наше стремление в том, чтобы геологи жили по-человечески, чтоб золотодобытчики жили в городе без палаток и бараков, — сказал Глеб. — Мы думаем о базовом городе. Будет комбинат. Останутся буровые, шурфы и шахты. Только туда мы будем летать, а жить в городе. Самолет и вертолет дешевеют, полет на работу станет привычен, как поездка на «газике». Потом построим электрифицированную железнодорожную ветку. И люди охотней пойдут к нам, о текучке забудем, и труд станет производительней. Как видите, подобный город нам просто выгоден. — Почувствовав общий интерес, Глеб заговорил уверенней и менее торопливо, отмечая про себя, что, защищая идею города, научился выступать перед самыми разными людьми, перед любой аудиторией. — Каждый город — книга по истории народа. Старый город — старая история. Молодой город — современная история. Разве она менее богата всемирными событиями? Архитекторы должны создать город, который не только выразит специфику нашего промышленного края и станет центром развивающихся отраслей хозяйства, но и средоточием культуры. Основные градообразующие факторы у нас — рабочие золотодобывающего комбината, газовщики, а значит, и химики. Комбинат уже в чертежах и расчетах. Он строится. Город, который еще в наших головах, должен догнать его, — закончил он.

— На коллегии присутствует директор института по проектированию застройки городов, уже распропагандированный представителями Солнечного, — министр позволил себе слегка улыбнуться. — Вам слово, товарищ Попов. Пять минут.

— Не распропагандированный, а убежденный! — Попов вскочил, победно посмотрел по сторонам. — Наш долг помочь всесоюзной стройке. Какой стройке!.. И мы решили помочь. С чего начать? С поисков варианта нового дома! Перебрали несколько серий, имеющихся в обороте Госстроя. Извините, Николай Николаевич, они мало подходят для пустыни… Мы изучили сочинские и ташкентские дома, ознакомились с практикой строительства в Африке и Бразилии. Докладываю, что рождается новый дом — галерейный. Он обязательно ориентирован в отношении солнца: все жилые помещения окнами выйдут на большую лоджию, кухня и санузел — на открытую галерею, опоясывающую дом поэтажно. Квартиры, вытянутые между лоджией и галереей, будут отлично проветриваться. Плюс солнцезащита! — одно это снизит температуру в квартире почти на десять градусов… Я не говорю об улучшенной планировке и увеличении высоты комнат — это аксиома, товарищи! Подчеркиваю: наш дом пятиэтажный, крупнопанельный, из типовых деталей. Следующий этап — семи- и девятиэтажные галерейные дома. Они станут ядром микрорайона. Но об этом, видимо, позднее. — Попов сел, не очень довольный своим выступлением. Сказал, наклонясь к Базанову: — Неудачно говорил, как на лекции. На коллегиях лекторский, поучающий тон не любят.

— Будут ли вопросы? — бесстрастно спросил министр.

— А почему именно этот город должен стать исключением? — спросил один из присутствующих, пришедший на заседание вместе с госстроевцем.

На этот вопрос Базанову приходилось уже трижды отвечать за время своей поездки, и это просто бесило его.

— Люди трудятся в пустыне и дают стране золото, — сказал он, стараясь не повышать голоса. — Они должны жить в домах со всеми удобствами. И потом — это сегодня город будет исключительным, а лет через десять и он окажется типовым, если мы с вами ничего не придумаем.

— Логично, — сказал министр.

— Товарищей не устраивает деятельность наших местных архитекторов. Почему, собственно? Ведь они проектируют не первый населенный пункт, — спросил бородатый импозантный старик с дальнего конца стола. — Во всяком случае, лично я не припомню случая, чтобы одному проектному институту за другим приходилось подчищать. Чем недоволен был заказчик?

Базанов достал из папки несколько крупных фотографий, изображающих дома первого микрорайона, передал их на стол членов коллегии и, выдержав паузу, сказал:

— Мы не хотим, чтобы Солнечный стал очередным населенным пунктом. Десятки их построены, и все на одно лицо. Жить в них неудобно, тоскливо, если хотите.

— Ну, это лирика, — сказал бородатый.

— Это настроение, — возразил Глеб. — Но именно настроение и помогает людям работать. Я не архитектор, по образованию я геолог. Но мне нравятся хорошие строения, и, кажется, я понимаю, когда они хорошие. И уж конечно понимаю, что каждый архитектор должен учитывать климатический паспорт города, проблемы отопления или охлаждения, вентиляции и так далее. Местные архитекторы на практике отказались учитывать и это. И мы отказываемся от их проектов.