Шамиль Хазиахметов - Мир вашему дому

А если б она не узнала? Нурислам подумал, что такая мысль пришла ему в голову впервые. Она может не узнать. И она не должна будет знать об этом никогда. Ну и что?

Нурислам пожал плечами и, чтобы как-то додумать неожиданную мысль, несколько раз обошел вокруг своего «любимчика».

— Нурислам Валеевич, чего задумался? — весело прокричал ему Кривоносов из двери цеха. — Или новый план придумываешь?

Булгаков машинально пошел на голос, проследовал за Кривоносовым. Радик подогревал газовой горелкой третий лист, настолько покореженный, что Кривоносов хотел вначале вовсе выбросить его, но потом раздумал. Теперь лист выглядел поаккуратнее.

Булгаков забрал у слесаря резак и, вытащив из кармана листок с адресом, близко поднес к бумаге узкий фиолетовый язык огня.

Предстоящая неделя для старшего прораба монтажного участка Гайсина ожидалась крайне неприятной. В понедельник с утра он должен был проехать по сельским объектам с работником народного контроля города. В комитет поступил анонимный сигнал о непорядках в работе участка, «руководимого нечестным авантюристом Гайсиным». Дамир Валитович никогда не запускал руку в государственный карман и был на этот счет спокоен. Но его тревожило проскочившее в сигнале словцо: «приписка». Ради плана Гайсин шел на многое. Руководители управления, заученно требовавшие от него «план — любой ценой», до сих пор мало вникали, какова истинная цена усилиям Дамира Валитовича по выполнению показателей.

На своем веку Гайсин немало повидал ревизоров и разных там контролеров. Бо́льшая часть этих работников слабо разбиралась в его деле, он легко отражал их наскоки, и ревизоры вынуждены были писать гладкие акты. Другие проверяющие были ленивы, третьи знали дело, но так их заела текучка, что они относились к своим обязанностям чуть ли не брезгливо. Четвертые… Они заглядывали в глаза Гайсину и заискивающе улыбались: «Башка трещит…»

Гайсин стоял в широком коридоре торговой базы и нетерпеливо смотрел на часы. «Главное, раскусить его сразу, — думал он о контролере. — И давить, не давать ему опомниться. Откуда кабинетному человеку знать тонкости нашего дела?»

Он снова толкнул дверь, но она была заперта. По-настоящему Дамира Валитовича контролер из городского комитета не беспокоил. Его занимала другая проблема. Через месяц он собирался отпраздновать серебряную свадьбу. Для этого было все: просторная квартира в доме с улучшенной планировкой, посуда, ковры и даже список гостей. Недоставало лишь хорошей мебели. Свою старую, разнокалиберную мебель Гайсин звал «дедушкиной» и стеснялся ее, когда приходили гости.

Дамир Валитович пнул дверь ногой и пошел к лестнице. «Зазнался! — подумал он с обидой о старом товарище. — Ведь условились встретиться еще вчера вечером. Что могло измениться за ночь? Да и зачем ему быть обязательным со мной? Он уверен, что я все равно приду к нему и буду клянчить этот гарнитур. А не приду — он и не вспомнит обо мне. С ним теперь дружбы ищут крупные директора, заслуженные врачи. А я кто?»

Гайсин вбежал в контору участка в половине десятого. «На целых полчаса опоздал из-за этого торгаша», — подосадовал он, проходя узким коридорчиком в свой кабинет.

Навстречу ему поднялся высокий, подтянутый мужчина в дубленке.

— Усманов Кадыр Баянович, — представился он и несильно пожал руку Гайсину.

Раздражение подкатило аж к горлу Дамира Валитовича. «Этот не надорвется на государственной работе, — подумал он зло. — Ни плана у него, ни нарядов, ни сроков сдачи объектов. Знай мотай нервы таким рабочим пчелкам, как я. Этот не побежит искать по магазинам да по базам мебельный гарнитур. Снимет трубку и негромко попросит. А там, на другом конце, еще и обрадуются, что понадобились такому человеку. Недели не пройдет, как мебелишка будет доставлена к подъезду».

Тем не менее он сделал на лице любезную улыбку и подвинул гостю стул.

— Спасибо, — поблагодарил тот. — Я бы хотел немедленно ехать. Колхоз ваш далеко от города, а день короткий.

Лицо у контролера было очень чистое, розовое. «Чай с коньяком по утрам пьет, — почему-то решил Гайсин. — Оттого и лицо гладкое, будто у кота». Гайсин твердо верил, что коньяк приносит только пользу пьющему человеку.

Они вышли из конторы и уселись в «Волгу», которую предоставил им начальник управления. Шофер тронул машину, влился в тесный уличный поток и стал медленно выбираться из толчеи к речному мосту, за которым начинался просторный Оренбургский тракт.

Кадыр Баянович хотел было попросить Гайсина притормозить минут на десять возле кафе перед мостом, чтоб выпить чашку чая с булочкой, но не решился. Утром у него перегорела плитка, а идти с чайником на общую кухню, где вечно грызлись не ладившие между собой соседки, было выше его сил.

С моста он увидел темную воду в полынье. Пить захотелось еще больше. Кадыр Баянович решил терпеть до обеда. Чтобы отвлечься, он стал смотреть в окно. По-весеннему яркое февральское солнце щедро изливало тепло на голые деревья посадок, на плотные белые сугробы и начинавшую подтаивать дорогу. Приближавшаяся весна тревожила Кадыра Баяновича. «Сын кончает пятый класс, — думал он. — С ним пока никаких забот. Вот дочь с лица сошла — тянет на золотую медаль. Вдруг до осени не получу квартиру? Где она будет жить, когда поступит в институт? Хорошо, если ей дадут место в общежитии. А если нет? В мою комнатенку?»

Он вовсе не работал в городском комитете народного контроля, как думал о нем Гайсин. Зная его добросовестность и честность, Кадыру Баяновичу поручили от комитета проверить поступивший сигнал. На самом деле он работал начальником отдела капитального строительства на небольшом машзаводе. Четыре года назад старый директор, знавший Кадыра Баяновича по своей прежней работе в маленьком городе, пригласил его к себе. Кадыр Баянович соблазнился квартирой, которую директор пообещал ему дать в течение года, и охотно переехал в Уфу.

Когда директор неожиданно заболел и собрался уходить на пенсию, он вызвал к себе преемника, Кадыра Баяновича и строго сказал будущему директору: «Я обещал Кадыру Баяновичу квартиру в течение года. Он грамотный, очень опытный строитель и чрезвычайно полезен нашему заводу. Считайте, что свое обещание я оставляю вам в наследство».

Молодой директор с готовностью согласился. Но один штрих омрачил отношения его и начальника ОКСа. В канун Нового года Кадыр Баянович отказался подписать строителям акт о приемке блока очистных сооружений. «Вы за кого меня принимаете? — спросил он. — По всем сооружениям большие недоделки, а здание насосной вы даже под крышу не подвели».