Александр Кротов - Каменные часы

Он пятился, его душила ярость от панического, безотчетного страха, что исходил от окружавших, бесившихся людей. И тогда, выбрав самого сильного из них, он кидался к нему и опрокидывал на землю, с великим трудом сдерживаясь, чтобы не впиться в горло.

Рвать зубами людей не разрешал хозяин.

Однажды, когда псу еще было только три лета и он спал в саду ночью, скрипнула калитка, мелькнула меж деревьями тень и пропала под окнами уснувшего дома. Он выждал, когда человек вернулся обратно, и бросился на него, сразу сбил с ног и лентами спустил с него одежду, люто искусал ему руки и ноги, порвал одно ухо, но жилку, пульсирующую на шее, не тронул, располосовал спину и прижал вора лицом к земле.

Этому искусству никто и никогда не учил его, тем более строгий хозяин с усталыми и добрыми глазами. Но иногда Дику настойчиво снились люди другие, чем жили вокруг него. Они надевали ему на шею жесткий тугой ошейник, пристегивали длинный поводок и заставляли долго бежать по следу, рыскать по лесу и настигать. Настигать! Настигать!

И ему разрешалось загрызать насмерть. И другие псы рядом с ним убивали, вспрыгнув своей жертве на спину.

Во сне он тоже убивал.

Когда вор пришел на двор хозяина, он видел такой же сон и им повелевали люди, которых в жизни он не встречал никогда, но которые учили его убивать. Именно они отстегнули ему поводок у ошейника.

Хозяин в ту ночь пустил его в дом, зажег в сенях свет, взял его своей сильной рукой за загривок и долго смотрел ему в глаза. Потом снял со стены ружье, зарядил его. И он запрыгал радостно вокруг хозяина, шутливо хватал зубами за фуфайку, думая, что тот собрался на охоту и берет его рыскать по следу и настигать. Настигать! Настигать!

Хозяин бросил ружье в угол, хлопнул дверью и оставил его одного в ярко освещенных сенях. И несколько дней не кормил.

Ветер переменился. Грозы ушли на северо-запад, и небо расчистилось. Пропали в его окраске сердитые и резкие тона, нежно засияла синева, и на солнце стало больно смотреть. Оно слепило глаза.

Парило. Подсушивало, выжигало из трав влагу, делая стебли твердыми, колючими, лишало их цвета, запаха и вкуса. Все это делало солнце. Солнце!

Сгоревшую траву не ел скот, и ее не косили. Но, скошенные в свой срок и уложенные в стога, травы хранили в себе все животворные соки и медовый аромат лета, источали в ненастье жаркую полдневную духоту, а в зной — благоухали неповторимой свежестью луговых цветов.

Дягилев принес с дальнего поля, где были сметаны стога, огромную охапку сена и теперь в погожие дни и ночи спал под открытым небом. Пес устраивался на ночлег рядом. Он сам выбрал это место, чутко стерег покой хозяина, каждые полчаса по-волчьи описывая вокруг своей оси бессчетные круги.

Во сне Дягилев чувствовал эту маету, а к утру о ней забывал, когда Дик уже дремал, тогда приходил рассвет и начинало вставать солнце. Опасность для собаки уходила вместе с тьмой. При дневном свете Дик умел и спать, и бодрствовать.

В глубине души Дягилев гордился неожиданной привязанностью Дика, его мощью, силой, которые были в его власти и в любую секунду — команда его, Дягилева, могла сделать пса страшным и неукротимым.

Пес безгранично ему верил.

Вот это было больше всего непонятно и необъяснимо. И приятно волновало, щекотало самолюбие, но и немного тревожило, беспокоило.

Люба, как и он, пытаясь отгадать эту загадку, раз сказала ему:

— Наверное, ты чем-то похож на хозяина.

— И поэтому пес пошел за нами с самой остановки?

— Ничего не понимаю, — пожала плечами Люба, — я постоянно ловлю себя на том, что собака ждет от тебя каких-то приказаний. Как будто она не смогла жить одна без приказаний и выбрала тебя, потому что ей раньше все время приказывали. Ведь вспомни: ты ее первым окликнул. Я еще тогда уловила и удивилась, откуда у тебя в голосе вдруг появился непривычный металл.

— Я служил срочную командиром взвода.

— Собака это почувствовала.

— Ну, что за чепуху ты говоришь!

— Давай уедем на другой берег, и пусть собака остается здесь. Она уже мешает мне отдыхать, и я начинаю злиться и ждать, что вот-вот что-нибудь должно случиться. Но почему Дик привязался именно к тебе? — с досадой говорила Люба. — Теперь гроза, в которую мы с тобой попали, мне кажется подарком, чудом и миновавшим счастьем. Твой Дик появился и все нам испортил. Я уже заметила: ровно в половине шестого он исчезает и возвращается только к ужину. Как ты думаешь, где он пропадает битых два часа?

— Откуда мне знать, — холодно ответил Дягилев.

— Посмотри, посмотри! — взглянув на часы, сказала Люба. — Уже начало седьмого. К восьми часам он прискачет и уляжется у твоей постели.

— Не могу же я приказать ему спать в воде!

— Ты не сердись, послушай. Этот пес знает, что я хочу его прогнать. Не перебивай! Вчера ночью я хотела к тебе подойти, поправить одеяло, он не пустил меня, зарычал.

Дягилев обнял и поцеловал жену.

— Ясно, что пес необыкновенный, — сказал он.

— Но он предан лишь тебе одному. На нас с детьми — ноль внимания… Ты дай мне слово, что прикажешь этой собаке исчезнуть, и она послушается. Вот увидишь: послушается и уйдет назад к своей автобусной остановке.

— Ты явно переоцениваешь мои возможности, — засмеялся Дягилев, — я же никогда не имел дело ни с телепатией, ни с чертовщиной. Ты подумай, что говоришь: прикажи собаке исчезнуть — и она послушается!

— Выходит, все просто, — вздохнула Люба и подавила свое раздражение, — у меня разошлись нервы. Только и всего? Этот пес отнял у меня тебя, и наверное, поэтому я сердита. И в этом нет никакой мистики. Ты как всегда прав: собака — в самом деле необыкновенная. Сегодня утром Дик принес два белых гриба…

— Дик принес грибы? — удивился Дягилев и покачал головой. — С этой собакой не соскучишься. — Пес все больше и больше нравился ему.

Низко опустив голову к земле, Дик бежал по лесной тропе. Запахи наплывали со всех сторон. Их было так много, что только некоторые из них обращали на себя особенное внимание. Всякий раз неожиданно тревожил человеческий след.

Дик замедлял шаг и вслушивался в новый запах, изучал и запоминал его, чтобы быть готовым в изнурительней гонке настигнуть исчезнувшего в лесу.

Прошлой ночью во сне он долго гнал человека и в конце концов прыгнул ему на спину и убил, клыками разорвал горло, так и не увидев лица его. Но запах он хорошо запомнил.

И сейчас Дик искал и жаждал услышать этот запах.

Так пахло свежее мясо с запекшейся кровью, что приносил с собой, а потом варил в чугунной маленькой печке во дворе ему старый хозяин. Но почему именно этой кровью пропах убитый им ночью человек?

Заяц выскочил из кустов и пронесся сломя голову перед самым носом. Пес остановился, шерсть поднялась дыбом, и обнажились клыки. Где-то рядом охотилась лисица и спугнула зайца. Он подождал, пока она уйдет и не будет мешать ему своим присутствием.