Владимир Бутромеев - Любить и верить

— Черт бы побрал этих умников. Вот, чтоб как в старинные времена, нашелся мужичок, пошептал, поплевал по углам да и показал, где воры алмаз спрятали!

А слуга ему:

— Стоит у порога мужичок, только не пускают его, лапотника.

— Эй, кто там, пустить мужика немедленно! — крикнул царь.

Так и оказался Нестерка в царских палатах. Вошел, осмотрелся — золота, камней-изумрудов, что грязи по осени. Ковры дорогие, ступить боязно. Даже растерялся немного. А тут навстречу старичок бежит — росточка небольшого, халат меховой сзади по полу волочится. Бородавка как у козла, сам лысый, хоть бобы молоти, ну совсем не такой, как на картинках.

— Ну, мужичок, зачем пожаловал? — спрашивает.

— Алмаз искать, слыхал, затерялся, — отвечает Нестерка.

— Пособи горю, братец, поищи, а то никто не изловчится, хоть сам берись, да у меня, вишь, дела государственной важности, мне недосуг. А ты уж постарайся.

Походил Нестерка по царским покоям, посмотрел на корову, расспросил, каков он с виду, тот алмаз, был. Да где его искать? Может, его и во дворце давным-давно нет. А кто же стащил, как не свои? И придумал тогда Нестерка вот что. Попросил он царя собрать всех слуг и вельмож, которые во дворце тогда были. Взял на кухне табуреточку, пошептал над ней и отнес в темную комнату. Там незаметно вымазал ее сажей и приказал всем по одному в ту комнату заходишь, и на табуретку садиться. А перед тем объявил, что табуретка заколдована, заговорена. Вор-де к ней и прилипнет. Сам же присматривается: кто не воровал, тот смело сядет, а вор побоится, он сажей и не измажется.

Вышли все — у всех пятна, от сажи. А у одного лакея — нет. Хотел Нестерка на него указать, но видит — парень совсем молодой и какой-то неловкий, вроде как из деревни. Решил он тогда с ним прежде переговорить, а царю сказал, что нужно подумать.

Отыскал Нестерка после обеда этого лакея и давай расспрашивать: кто такой, как во дворец попал. Видит, парень в самом деле простой, деревенский, зовут Иваном. В столице оказался по случаю: боярин его дослужился до большого чина — смотрителя царского ночного горшка. Только там больше в разных сенатах заседал, а за спальней и горшком присматривать привез из деревни Ивана.

Послушал его Нестерка:

— А алмаз из короны ты, Ваня, украл?

— Я… — растерялся Иван.

— Что ж ты так, а?

— Да думал, никто не заметит. Их там много, и все блестят…

— Дурак ты, Ваня, дурак. Это ж главный алмаз. Без него царь ни шагу. А ты — не заметят. Зачем он тебе сдался?

— Да не нужен он мне. Жена запилила: «В царских палатах служишь, а ничего, кроме жалованья, в дом не приносишь». И каждый день одна песня.

— Так ты бы взял плеточку да поучил ее.

— Эх, дядя. Это тебе не в деревне. Тут столица, по-другому заведено.

— Где ж теперь алмаз-то?

— Детям отдал, в забаву.

— И много у тебя детей?

— Семеро, слава богу, бегают.

— Эх, Ваня, Ваня, останутся они сиротами, как царь-то голову твою глупую отрубит за алмаз-то этот.

Опечалился Иван, а Нестерка спрашивает:

— Что ж делать-то будем?

— Пойду повинюсь. Раз виноват, то и ответ держать.

— Ладно, погоди, подумаем, авось что придумаем.

— Подумай, дядя, а, слыхал я, ты на это дело горазд. Уж кабы ты меня от этой напасти избавил — век бога бы за тебя молил.

Попросил Нестерка Ивана принести алмаз, а сам пошел к царю. Сидит царь-батюшка на троне, весь в тоске, муху с носа не сгонит. Так и так, говорит ему Нестерка, вор не обнаружился, надо нам алмаз поискать, может, где за кресло завалился.

— Э-э, — отвечает царь, — уж немцы дотошные все перерыли, линейками перемерили — не нашли.

— Как знать, может, где и недосмотрели.

Принес Иван алмаз, положил его Нестерка в карман, ходит по комнатам, высматривает, куда бы подсунуть. Заходит в один зал, а там бассейн с диковинными морскими рыбами, залепил тогда Нестерка алмаз в хлеб и бросил самой большой рыбине. А наутро пошел к царю и говорит:

— Был мне вещий сон. Алмаз в самой большой рыбине, что в бассейне плавает. Знать, обронился, когда ваше величество рыб кормили.

Велел царь выловить рыбину, разрезали ее, а внутри и вправду алмаз. То-то было радости. Надел царь корону, подобрал мантию, залез на трон, скипетр в одну руку, державу в другую, тоску как ветром сдуло.

— Ну, мужичок, молодец, не подкачал. Скажи, кто ты и откуда будешь?

— Нестерка я. А родом из Нестеровки, что на Белоруссии.

— Эге. Ну а какое твое желание, говори, в награду любое исполню.

— С желанием загвоздочка, — отвечает Нестерка, — их у меня ведь не одно…

— Э-э, условлено-то одно. Но уж коли сумел ты мне так угодить, и другие исполню, если отгадаешь две мои царские загадки.

— Отчего же не отгадать, загадки я сызмальства люблю.

Вызвал царь министров, пошептал им на ухо, чтоб загадывали такие, ответа на которые они и сами еще не придумали. Вышел вперед самый важный, весь в орденах и лентах, министр, раскрыл книгу и прочел:

— «Какова ширина земли?» «Почему люда бога на «ты» называют, а к царю на «вы» обращаются?»

Дал царь Нестерке на каждую загадку по три дня, но тот просит:

— Дозвольте, ваше величество, отвечать сразу, потому как пора мне домой поспешать.

— Ну, коли спешишь, так и быть, отвечай сразу.

Почесал Нестерка для порядка в затылке, это ему всегда помогало, и начал:

— Ширина земли — двенадцать часов хода солнышка, — оно за это время всю ее обойти успевает.

— Ишь ты, — покачал головою царь, — правильно. Ну а вторая загадка?

— Бог у нас один, — говорит Нестерка, — а к одному на «ты» обращаются. Царей — и немецких и английских много на белом свете, потому им «вы» и говорят.

Остался царь доволен ответами. И министры согласны. А Нестерка дальше:

— Раз я ваши отгадал, отгадайте и вы мои.

— Давай, давай, — обрадовался царь. Он загадки от скуки дворцовой жизни больше всего на свете любил.

— Сколько стоит царь? — задал Нестерка первую.

Царь думал, думал да и говорит:

— Надо с казначеем посоветоваться.

Долго они вдвоем совещались, на счетах прикидывали, но так и не подсчитали.

— А это очень просто, — объясняет им Нестерка. — Бога нашего за тридцать сребреников продали. Так что царь самое дорогое — двадцать девять, никак не больше. И вторая загадка. Что царь видит редко, бог никогда, а простой мужик всегда?

Думал царь, и министров собрал, и бояр, и дьякона велел позвать, спорили они, рядились, да так и не додумались.

— Ну так что же я вижу редко, бог никогда, а мужик всегда? — сдался наконец царь.

— Ровню, — отвечает Нестерка.

— Скажи ты, и правда, — почесал царь лысину под короной. — Ну, так и быть, всем взял. Выкладывай свои желания.

— Первое мое желание, чтобы баньку истопили, с самой дороги не парился.

Вытопили царскую баню, помылся Нестерка, попарился, лапти сплел, онучи новые навернул.