Саин Муратбеков - Дикая яблоня

Сколько бед он хлебнул из-за Саулетай, но вот сегодня ему уже смешно, словно это случилось с кем-то другим. И он было подумал, а не отколоть ли такую штуку, — не зайти ли на почту, ну, скажем, для того, чтобы позвонить в Алма-Ату. А там, может, удастся поболтать с Саулетай и вполне по-дружески расспросить о том о сем, как, мол, сейчас поживает. Но пыл его быстро прошел. И к тому же эту не совсем серьезную идею вытеснили мысли о Чинаре.

А солнце засело на небе словно навсегда. Он исходил аул в ожидании вечера, ему надоело то и дело здороваться с людьми, которых он, в сущности, давно забыл и которые, в сущности, его уже не знали; его язык устал отвечать одно и то же: мол, так-то живу и столько-то получаю, а каждый встречный считал непременным долгом остановить Асета на улице и подступиться к нему с неизменными вопросами.

В конце концов он вернулся к дому сестры, сел на солнцепеке, и взгляд его тут же уперся в дом Шалгынбая.

«Что это со мной? — спросил он себя озадаченно. — Ну, если подумать серьезно? Солидный человек, женат, ребенок — и здрасьте! Люди узнают, засмеют так, что сгоришь от стыда. И все из-за девицы в конопушках».

Он пытался изгнать из себя облик Чинары и гнал его, точно беса. Но голос ее стоял в ушах: «Дяденька, милый…»

Губы его еще хранили память о ее губах, прохладных, неподатливых, а руки помнили прикосновение ее пальцев. Да что там говорить…

«Благо еще была бы красавица. Сплошные веснушки», — сказал он себе.

Он вызывал в памяти образы других женщин, что нравились ему когда-то, и бросил этот собранный наспех отряд против Чинары. Но те мигом слиняли, потускнели перед ее яркими веснушками и курносым носом. Тогда он сдался окончательно.

Наконец солнце все же закатилось, и вечер настал. Асет отправился вместе с Куракбаем в дом, куда его племянница вошла невесткой. Его пригласили к почетным гостям, но он решительно отказался и заявил, что намерен праздновать вместе с молодежью.

Вступив в дом, отданный самой буйной части гостей, он увидел почти весь вчерашний состав. Не хватало одной Чинары. Уж он оглядел сидящих за столом хорошенько — не скрылась ли она за чужой спиной. Но Чинары не было. Зато сегодня на свадьбе появилась Саулетай.

Асета усадили на почетное место, и он обнаружил, что сидит напротив Саулетай и что она пристально изучает его. Он заерзал на стуле, почувствовал себя стесненным, его щеки залило жаром. Стараясь скрыть волнение, он помахал перед разгоряченным лицом ладонью и обратился к соседям:

— А в доме, кажется, жарко.

Он вертел головой каждый раз, когда кто-нибудь входил в комнату. У него уже заболела шея, и уже вчерашний тамада провозгласил первый тост, а Чинара так и не пришла.

За первым тостом последовал второй, за ним третий, так дошло, наверно, и до десятого. Когда коротышка Базикен вооружился баяном и наступил неизбежный черед песен и танцев, Асет сослался на духоту и вышел на улицу.

Как и вчера, ночь стояла темная, безлунная, с гор задувал будто бы все тот же вчерашний ветер. Асет засунул руки в карманы пальто и зашагал по улице. Только теперь он заметил, что выпил все-таки порядочно. Мысли в голове роились, путались. Вскоре он обнаружил, что стоит около дома старика Шалгынбая.

Асет сделал было шаг к дому и заколебался. Ну, допустим, он постучится, и его впустят внутрь, что он скажет хозяевам? Чем объяснит свое появление? Да и удастся ли увести девушку прямо на глазах у Шалгынбая? Если старик что-нибудь заподозрит, тогда только держись…

Во дворе сразу же до хрипа, яростно залаяли собаки. Сколько их там — в темноте не счесть. Асет подумал, что каждая из них во всяком случае размером с годовалого теленка. Слава богу, хоть еще привязаны.

«А, была не была!» — сказал себе Асет, выдернул кол из ограды, подошел к окну. Между занавесками оставалась узенькая щель, он заглянул через щель в комнату и увидел все семейство Шалгынбая. Старик, его жена, их дочь и двое мальчишек сидели за столом и пили чай.

Асет постучал, надеясь на то, что к окну подойдет Чинара, но вместо нее поднялся один из мальчишек. Асет отпрянул в сторону, прижался к стене.

— Кто там? — спросил мальчишка.

Он, наверное, прижался носом к стеклу, всматриваясь в темноту. Асет выждал немного и постучал снова.

На этот раз мальчишка выскочил на улицу. Асет успел спрятаться за углом.

— Эй, кто там? Что нужно? — рассердился мальчишка.

Он постоял, дожидаясь ответа, затем громко сказал, обращаясь в темноту:

— Ну, вот что: Чинара не выйдет! — И добавил, словно в раздумье: — Спустить, что ли, собак?

Асет так и замер, крепко сжимая кол.

— Ладно, но если еще будешь стучать, спущу собак обязательно! — предупредил мальчишка и ушел в дом.

Асет пошел назад. «Может, это к лучшему», — сказал он себе.

Над ним прямо-таки кишели бесчисленные звезды; точно пыль, клубился Млечный Путь. Будто кто-то недавно проехал, разделив небо надвое.

«Завтра уеду, и на этом все кончится. Прощай, аул, — подумал Асет, — как там сынок и жена?» Он вспомнил, как сын плакал на перроне, тянул к нему ручонки. Теперь-то он спит, вкусно причмокивая. А жена, наверное, тревожится — еще не привыкла к его поездкам, — ходит по комнате, прислушивается к каждому стуку. Надо было взять ее с собой: ей-то, городской женщине, все здесь в новинку.

Потом он вспомнил своих друзей. Может, сидят в эту минуту в ресторане, и кто-нибудь, подняв рюмку, говорит: «Давайте-ка выпьем за Асета». Ну разве не счастлив тот человек, о котором помнят другие люди?..

У дверей маячила рослая фигура. Вот она попала в полосу света, вырывающегося из прихожей, и он узнал своего братца Абдибая. Абдибай расхаживал, точно маятник, туда-сюда, сюда-туда, поджидая кого-то. Асет впервые видел его таким нетерпеливым. Заметив брата, Абдибай устремился навстречу.

— Машина на ходу? — спросил его Асет. — Завтра уезжаю. Отвези пораньше.

— Машина-то готова, — сказал братец и неожиданно добавил: — Чинара придет попозже. Вот только уснет отец.

Господи, откуда он знает? И это получилось так вдруг, словно мягкий удар в лицо. И удар ли? Асет промолчал, застигнутый врасплох, а Абдибай ничего не спрашивал. Сообщил и успокоился.

Они вошли в дом. Веселье было в разгаре, и Асет с первого же взгляда понял, что молодой народ занят игрой в «соседи».

— Иди-ка сюда, Асет! Подыщи себе соседку, — потребовал ведущий и поднял молодого парня, сидевшего рядом с Саулетай: — Лепешка, а ну-ка, освободи место для гостя.

Асет беспомощно потоптался и, не придумав ничего такого, что позволило бы ему увильнуть, сел возле Саулетай.

— Здравствуй, — прошептал он не своим голосом.

— Здравствуй, — так же, шепотом, ответила Саулетай, видимо, и ей было не по себе.

— Итак, — начал ведущий, — вначале отвечают девушки: дружат ли они со своими соседями. Та, что не дружит, может купить соседа по душе. Начнем, Лейла, с тебя… Дружишь ли с соседом?