Александр Золототрубов - След торпеды

«Ты, милый Ястреб, можешь мне не верить, потому что у меня теперь выход один — или петля на шее, или служить таким, как ты, врагам и убийцам, — размышлял Серый. — Но я пуле башку подставлять не хочу. Нет, милый Ястреб, моя жизнь мне дорога. Но это первое мое задание, и я боюсь. Ты, Ястреб, не боишься, потому что уже убивал людей, а я еще никого не убил. Я лишь катер разбил, погибли люди, но я не умышленно его разбил, это случилось ночью, в шторм. Я просто нарушил приказ капитана судна и повел катер в шторм».

На душе Серого стало мучительно-тревожно; и тихо кругом, и никто вроде за ним не следит, а на душе какая-то тяжесть, как тогда, когда катер налетел на подводную скалу у острова Баклан, раскололся надвое и в считанные секунды затонул. Небось Лена, дочь боцмана Ковшова, до сих пор его проклинает. А капитан судна? Попадись ему в руки, так он сам бы ему набросил на шею петлю. Самым мучительным для Серого было то, что отец считает его погибшим, даже приезжал на море хоронить его, небось по старому морскому обычаю бросал на месте гибели судна венок из живых цветов.

Серый подошел к лощине, ее заволокло туманом, кое-где сквозь сумрак просматривались кустарники. Куда идти дальше? Между лесом и рекой неподалеку от Песчаной косы лежал большак, местами заросший бурьяном. Над ним так же клочьями клубился сизо-молочный туман. Еще издали он увидел кряжистый дуб, о котором ему говорил Ястреб. Надо идти левее этого дуба на север, потом, метров через триста, свернуть направо, там и будет тропа к болоту. Кругом тихо, спокойно, только изредка прокричит сова да в камышах пропоют дикие петухи. Уже совсем рассвело, и он заторопился к дубу, чтобы скорее выйти к болоту. Он не шел, а почти бежал. Небо над лесом уже прояснилось, заголубело, где-то далеко за рекой прогремел гром, сверкнула молния. Обойдя дуб справа, он увидел тропу, заросшую бурьяном, и обрадовался. Наконец-то нашел ее.

На траве и деревьях дымилась густая роса. Пока он шел, промок, сапоги раскисли, руки оцарапал о колючий кустарник. Но разве все это может сравниться с тем, что предстоит ему сделать там, у Коршуна?.. Стараясь не поднимать шума, Серый крупными шагами прошел вдоль песчаной косы, ухватился за ветку березы и взобрался на бугорок. Отсюда река была как на ладони; до самого горизонта блестела вода, но не было ни одной живой души. Ему надо было хоть минуту-две передохнуть, а уж потом двигаться дальше, но мысль о том, что пограничный дозор с овчаркой может показаться, заставляла его спешить. Чего он боялся? В сущности, чтобы не выстрелили ему сзади, в спину. В открытом поединке, пусть даже пограничников будет двое, он сумеет увернуться от их огня, а уж потом… Только бы успеть ему вскинуть браунинг и нажать курок. Стрелять насобачился он метко. И все же на душе по-прежнему муторно, холодно, как будто туда попала льдинка. Серому это знакомо: когда затонул катер и он вплавь добирался к маяку, и за эти сорок минут, когда плыл в ледяной воде и судорога могла свести ноги, он буквально поседел. Теперь он также испытывал страх, как будто ему предстояло спуститься в глубокую пещеру с гремучими змеями. Стон, кто же его назвал змеей? Ах, да, Петр Кузьмич Капица. В тот день Петр самовольно повел судно вдоль скал, и капитан так на него рассердился, что сказал: «Ты, Петр Рубцов, как та гремучая змея — так и жди, когда ужалишь». «Эх, капитан, капитан! Теперь тебе не достать меня, — думал Серый, — а я могу и тебя кокнуть, и твоего Степана. Но я не стану этого делать. Мне нужен твой сын. И мне и Коршуну. А ты — плавай себе на здоровье, лови рыбку, большую и маленькую».

Серый свернул влево и направился к болоту. То там, то здесь чернели кочки, но он легко и свободно шел по тропе, петлявшей между кустами. Вот и болото. Над ним висел промозглый туман. Надо поискать кусок жердины, попробовать, глубока ли трясина, а уж потом решить, куда идти.

Наступило хмурое утро. Лес проснулся, ожили птицы: на толстый ствол дуба сел дятел и звонко застучал клювом. Серый у дуба поднял с земли длинную засохшую палку, подошел к самой воде, ткнул перед собой шестом. Шест метра на полтора погрузился в серо-зеленое месиво. Ястреб говорил, что можно пройти вдоль камыша. Кажется, это и есть то самое место. Серый стал шарить по болоту шестом. Наконец уперся в твердую почву.

Нарушитель тихо и осторожно ступал по земле. Все складывалось хорошо, и он даже усмехнулся. Если ему никто не помешает, то через час он выйдет к Черному камню, а там неподалеку и село. Только бы его не заметили пограничники. Серый зазевался, нога соскользнула с твердого грунта, и он по пояс очутился в зловонной жиже. Надо ухватиться за что-нибудь, иначе конец. Серый бросил палку, обеими руками стал цепляться за кочки. Кое-как он дотянулся до ветки березы, схватился за нее и стал подтягиваться к дереву. Наконец он вылез из трясины и, когда очутился на твердой земле, вздохнул. Теперь за болотом его никто не обнаружит. Серый осмотрелся. Прямо перед ним небольшая, как футбольное поле, полянка, густо заросшая травой. Слева протекала река, справа — неглубокая ложбина. Серый подумал, что если бы сейчас его заметили пограничники, пожалуй, и бежать некуда. Разве что в лес. Но от овчарки не уйдешь! Уже однажды, прошлым летом, Серый пытался перейти границу в другом месте, в районе Черного камня. Трое суток сидел он в расщелине скалы, выжидая, когда над землей опустится туман. Ему удалось добраться к опушке леса, но пограничники обнаружили его следы. Пришлось улизнуть… В тот раз его едва не схватили у Черного камня. Он был вынужден отстреливаться, и если бы не убил овчарку, которая почти настигла его, пожалуй, его бы схватили. И вот теперь он снова пытается пройти через кордон.

Передохнув, Серый зашагал вперед. Небо совсем прояснилось над лесом, багряное солнце позолотило верхушки деревьев. Кругом дремала тишина. «Жаль, что задержался на болоте, я бы уже добрался к селу. Придется теперь до вечера отсиживаться в лесу».

Через поляну, однако, он не пошел, обогнул ее, а затем направился в сторону ложбины. И вдруг так и замер у куста — на бугорке, в конце ложбины, стоял человек. Отсюда было трудно рассмотреть, кто он, то ли рыбак, то ли лесоруб, а может, просто житель поселка. Только не пограничник, на нем нет зеленой фуражки. Наверное, человек не видел его, потому что глядел в другую сторону, на реку, где на гладкой тихой воде купались утки. А может, это охотник? Да, так оно и есть, в руке у него ружье. Серый затаился. Человек с ружьем постоял на бугорке и двинулся в его сторону. Он шел торопливо по поляне и на ходу рвал какие-то цветы. Серый, притаившись под кустом, не спускал с него глаз. Когда незнакомец подошел совсем близко, нарушитель увидел в его руке… палку. Человек остановился шагах в десяти от него, повернулся к нему спиной и загляделся на болото. Постоял с минуту и зашагал дальше. У дуба, где недавно стоял Серый, человек остановился и что-то стал разглядывать на помятой траве.