Александр Золототрубов - След торпеды

— Я слушаю вас, товарищ капитан первого ранга.

— А я вас не хочу слушать, — гремело в трубке. — Я не хочу, чтобы Света была женой Юры. И моя жена этого не хочет. Она прочла его письмо и заболела. Вы знаете, она лежит в госпитале. Что теперь прикажете ей передать? Сказать, что вы взяли младенцев под свое крылышко?

Громов попытался было возразить капитану 1-го ранга, но тот и слушать его не хотел. Посоветовал «лучше смотреть за морской границей, а не за молодоженами».

— Вам ясно? — спросил Егоров.

— Так точно, Михаил Григорьевич. Я вас хорошо понял…

Но Егоров уже бросил трубку.

«Разволновался», — подумал Громов и тоже положил трубку.

На душе у него стало тоскливо. Ожидал, каперанг обрадуется, что сыну помог устроиться, а он накричал. «Так тебе и надо, добряк, чтоб ты не лез не в свое дело», — сказал себе Громов. И тут же возразил: а почему забота о подчиненных не его дело? Что он сделал не так? Предоставил квартиру своей сестры — так это его право. Поговорил по душам со Светой? В этом его тоже нельзя упрекнуть — она сама начала разговор. Эх, Егоров, видно, зачерствело у тебя сердце. Громов не знал, сколько прошло времени после разговора с каперангом, но вдруг он вспомнил, что забыл сказать о просьбе Максима. Позвонить? Нет, лучше потом, после того, как корабли вернутся с дозора. Будет докладывать об обстановке и попутно сообщит о Максиме. Только подумал об этом, как зазвонил телефон. Громов торопливо схватил трубку.

Егоров говорил с ним необычно вежливо, будто хотел извиниться перед ним за свой недавний горячий и даже грубый разговор. (Как-то будучи в Москве, Громов весь день провел у Егорова, с утра сидел у него в кабинете, а вечером тот пригласил его к себе домой. Жена накрыла на стол, и они пили кофе, душевно беседуя о морской границе, о том, как у обоих проходила боевая юность. «Ты, Феликс Васильевич, мне нравишься, — говорил тогда Егоров. — Бригада у тебя на хорошем счету. Так что надо тебя продвигать по службе».)

— Где у вас «Беркут»? — спросил Егоров.

— В бухте.

— А почему не в дозоре?

— Там другие корабли. А «Беркут» у причала.

— Кто принял такое решение?

— Я, товарищ капитан первого ранга.

В трубке — молчание. Потом вновь послышался голос каперанга:

— Вы уверены, что Марков справится?

— Да. Он заверил меня, что будет глядеть в оба.

— В тот раз он тоже заверял вас, а подводную лодку прозевал. Не повторится ли снова такое?

Громов решительно возразил: нет. «Беркут» пока будет стоять в бухте. Этого требует обстановка. Зачем опекать Маркова?

— Я прошу пока держать «Беркут» в готовности, — заявил каперангу Громов. — Если обстановка усложнится, тут же направлю корабль в заданный район.

После недолгой паузы Егоров спросил:

— У вас все?

— Нет, не все, — глухим голосом возразил Громов. — Сегодня у меня была встреча с Максимом Ушаковым, капитан-лейтенантом запаса. Помните тот случай, когда ночью со шхуны бросили ему в лицо свинцовое грузило? Он сейчас геолог. Стал инвалидом. Протез у него… Просит встречи с вами. Через три дня он будет проездом в Москве. Если вы согласны, запишите, пожалуйста, телефон. Он хочет увидеть своего бывшего командира.

— И все?

— Так он сказал мне…

— Я готов встретиться с ним. Диктуйте номер телефона. Да, а почему у него протез? Так, так, обвал в горах и поломало ногу? Вот бедняга… Аня видела его?

— Нет. Но я сказал, что она стала моей женой.

— Да, Феликс Васильевич, доля выпала ему тяжелая. Лицо все такое же?

— Да. Жаль Максима, был бы отличным командиром корабля.

— Кто знает… Ох, смотрите там на границе, а то как бы худо не было. И вам и, разумеется, мне.

— Вас понял, будем стараться…

Громову вновь вспомнился вчерашний разговор с Егоровым. Почему тот ополчился против Светы? Отец у нее рабочий-путиловец, мать тоже из трудовой семьи. Света окончила педагогический институт… Что ему надо? Нет, Громов его решительно не понимал. А может — это проделки его жены? Напустилась на него, попробуй сохрани равновесие. И все же Громов был спокоен, потому что считал себя правым. А если потребуется, то свою правоту он может доказать у адмирала. Вот поедет в Москву на совещание и доложит. Но тут же отверг эту мысль — на Егорова он никогда еще не жаловался. Стоит ли таить обиду? Просто погорячился каперанг.

В кабинет без стука вошел дежурный. Выпалил одним махом:

— «Рыбаки» появились, товарищ капитан первого ранга! Только сейчас доложил командир «Алмаза». Что прикажете?

— Пока держите с кораблем связь и обо всем, что будет в дозоре, докладывайте мне.

— Есть!.. — отчеканил дежурный. Он повернулся, хотел было уйти, но у двери остановился. — А как быть командиру «Беркута»? Может, есть смысл отправить корабль в район островов? Возможно, Маркову потребуется помощь.

Громов едва не чертыхнулся.

— Он что, просил вас об этом?

— Нет, но надо принять все меры предосторожности…

— Пока «Беркут» не трогать, — прервал его комбриг. — Если что, я вам скажу…

Громов в душе был рад за Маркова. Все-таки есть у него что-то свое, уж если в дозоре, то дело свое знает. Правда, срыв с лодкой… Но если честно, то обстановка была сложной, и даже опытный командир вполне мог ошибиться. Да, всем хорош Марков, вот только порой самонадеян. Но случай с лодкой ему пошел впрок, и вряд ли теперь допустит промашку. Громов выглянул в окно, за которым гудело, стонало хмурое и темное море. Где-то далеко впереди, у скалы, что высилась над бухтой, проплыл зеленый огонек — рыболовецкое судно выходило из бухты на промысел. И все же — как там, у Маркова?

— Дежурный! — позвал Громов, чуть приоткрыв дверь своего кабинета. — Вызовите ко мне командира «Беркута».

Капитан 2-го ранга прибыл тотчас. Он стоял перед комбригом высокий, стройный, в черных глазах настороженность.

— Появились «рыбаки», — сказал Громов. — Будьте готовы к выходу в море.

Командир «Беркута» усмехнулся:

— Идти на помощь Маркову?

— Там видно будет, — хмуро отозвался комбриг.

— Игорь Андреевич человек весьма обидчивый, еще подумает, что вы решили мною подстраховать его.

— Вы думаете?

— Уверен, — худощавое лицо капитана 2-го ранга стало строгим, непроницаемым. — Я бы тоже не принял чью-либо помощь. Да, не принял бы. И, пожалуйста, не смейтесь. Я говорю об этом честно, как на духу. Служба для меня не самоцель, а часть моей жизни, причем часть большая, а коль так, кому, позвольте спросить, охота тащиться в шкентеле? У каждого, Феликс Васильевич, есть чувство гордости. Если что плохо делаю — наказывайте, учите, но чтоб на буксир меня взять… Нет, такое не позволю, лучше тогда совсем на берег… Море, оно венец делу… Помните, как в бытность помощником на «Беркуте» я преследовал иностранное судно? У острова Северный оно выбросило трал. Честно признаться, я тогда перетрусил — а вдруг корабль наскочит на подводные камни? В ту ночь море ходуном ходило, шхуна бежала к скалам, а я гнался следом. Потом она резко свернула в узкость, где двум кораблям и не развернуться. А тут еще ветер взбесился. И все же я рванулся следом за «рыбаками», как всадник на лошади. Ох и перетрусил тогда! Но остался доволен.