Александр Золототрубов - След торпеды

«Круто берешь, командир, — мысленно усмехнулся замполит. — Тебе уже говорил комбриг, что людям надо доверять…»

— Я не могу рисковать, — продолжал капитан 3-го ранга. — Мог бы поставить на вахту и матроса. Но я не могу рисковать. В тот раз Егоров, видать, случайно обнаружил подводную лодку. Ну, что молчишь, комиссар?

Капитан-лейтенант Румянцев опустил на грудь бинокль, подошел к командиру.

— Вот что, Игорь Андреевич, держи свое слово, — сурово посоветовал замполит. — Матрос душу тебе распахнул, даже признался, что капитан первого ранга Егоров ему отчим. А ты? Почему так осторожничаешь? Прежде, когда у матроса было мало опыта, я разделял твою тревогу. Теперь, извини, не могу. Ты ведь и отчиму обещал присматривать за матросом, а сам не доверяешь? Бери пример с комбрига — лично заботу о нем проявил.

— Твой Егоров влюблен по самые уши, — улыбнулся командир. — Эта Света, с которой у тебя был деликатный разговор, приехала сюда и уже работает в магазине… Я уверен: Егоров смотрит сейчас на экран станции и видит ее лицо. Вот оно что, комиссар. Потому я и насторожен.

— Еще что? — поинтересовался замполит.

— Ты о чем?

— О матросе Егорове…

Марков не без раздражения сказал, что два дня тому назад, когда он находился в штабе бригады, ему звонил капитан 1-го ранга Егоров. Речь шла о минувшем походе, об иностранном судне, где осмотровая группа во главе с помощником Лысенковым обнаружила сухие сети, красный буй со стальным тросиком. Марков доложил старшему начальнику все подробности. Егоров вроде остался доволен, хотя вскользь заметил, что в море «надо чувствовать рядом затаившегося врага», тогда легче его и обезвредить. Казалось, на этом разговор закончился, но каперанг вдруг спросил: «Как там у моего чада идет служба?..» Егоров сетовал, что в последнее время Юрий редко пишет домой, зачем-то попросил прислать ему словарь синонимов русского языка, которым обычно пользуются в школе преподаватели русского языка и литературы. «Меня это волнует, и я прошу вас поговорить с Юрием. Это не приказ, Игорь Андреевич, личная просьба. И если она не затруднит вас, сделайте одолжение».

— И что же ты? — замполит насупил брови.

— Я доложил то, что есть. — Марков посмотрел, каким курсом идет корабль. Убедившись, что курс точный, он вновь заговорил: — Разумеется, умолчал о Свете.

— Почему?

По лицу Маркова пробежала тень, и Румянцев понял, что вопрос пришелся ему не по вкусу. И все же нетерпеливо ждал, что ответит командир.

— Видишь ли, Виктор, Света приходила к тебе. У меня она не была… Что же мне сказать каперангу?

«Эх, Игорь Андреевич, зачем лукавить? — мысленно спросил его замполит. — Ты просто испугался, что Егоров мог попросить позаботиться о Свете. И вообще, почему-то ты черствый к семьям своих подчиненных. Может, я не прав, но так мне кажется…»

— Ты мог сообщить капитану первого ранга, что Юрий любит Свету, не зря же она приехала к нему.

— Нет уж, братец, уволь меня от этого, — качнул головой Марков. В его голосе замполит уловил раздражение. — Не умею я про любовь… И потом, ты же знаешь, с каперангом у меня официальные отношения. Мне как-то досталось от него…

— За что?

— Был один случай… — Марков поглядел в бинокль прямо по курсу корабля. — Лет пять тому назад на учении мы отрабатывали задачу по поиску подводного «противника».

— Искали подводную лодку?

— Разумеется. Погода выдалась скверной — моросил дождь, над водой клубился туман. Район моря, где действовали сторожевые корабли, — сложный: шхеры, подводные банки, различные глубины. Прошли сутки, как «Алмаз» начал поиск. Я ни на минуту не сходил с мостика, даже обедал тут. На рассвете с соседнего корабля «Беркут» поступило сообщение о том, что неподалеку от мыса акустик услышал шумы винтов подводной лодки. Я вызвал командира «Беркута» на связь.

— Капитана третьего ранга Романова? — поинтересовался замполит.

— Да. Вскоре после учения он уехал на учебу в академию. Так вот Романов предложил мне совместно искать лодку у мыса. Позиция у него была выгодная — «Беркут» шел по фарватеру, где нет подводных камней, большие глубины. А каково было мне? Слева по борту — скалы, справа тоже, узкость. Как быть?

— Идти узкостью, приняв меры безопасного плавания!

— Ишь ты — герой! — прервал замполита Марков. — Хотел бы видеть тебя в ту минуту рядом с собой на мостике… Да, так вот, слушай дальше. Лодка, учуяв, что ее обнаружили, выбросила сильные помехи и стала маневрировать. Потом вдруг совсем исчезла. Запрашиваю акустика. «Я ее сейчас найду», — ответил мичман. И что ты думаешь? Лодка легла на грунт.

— А как же «Беркут»? Ты сообщил, что обнаружил лодку? — спросил замполит.

— О том, что засек «противника», я доложил в штаб. А потом связался с командиром «Беркута». Я-то видел, что сторожевик то носился у мыса, то у островов. Словом, я заставил лодку всплыть, а командиру «Беркута» сказал, чтобы возвращался в базу.

— Лихо! Узнаю твой характер.

— Да, лихо, это ты угадал… — грустно отозвался Марков. — Мы с Романовым когда-то вместе учились в военно-морском училище, дружили. Но я не знал, что на борту «Беркута» в то время находился капитан первого ранга Егоров. Он-то мне и всыпал…

— Что, ругал?

— Еще как! Нет, не в море, когда вернулись в бухту. На разборе учения он так и заявил: «Не вы, товарищ Марков, взяли верх над противником, а противник над вами». Его слова обдали меня жаром. Конечно же не стал я молчать, выложил все как было. И что лодку «Алмаз» первым засек и атаковал ее… Егоров надменно улыбнулся, спросил: «Почему вы, Марков, отвергли предложение командира «Беркута»? Ведь в то утро вы могли обнаружить подводного противника, а так вам потребовалось трое суток!» Егоров без обиняков заявил, что я побоялся риска. А командир корабля, мол, должен управлять кораблем смело, энергично и решительно, без боязни ответственности за рискованный маневр, диктуемый обстановкой. Вот так…

— Он прав, каперанг?

— Возможно… Но ведь в Корабельном уставе есть и другие слова — командир корабля отвечает за безопасность кораблевождения и маневрирования корабля. Понимаешь — отвечает!

— И ты все еще зол на каперанга?

Это была правда. Марков не раз вспоминал тот злополучный случай. Когда его ставили командиром «Алмаза», Егоров пригласил к себе на беседу. Не стал спрашивать, как ему служится, какие есть неувязки и прочее. Заговорил совсем о другом: любит ли он море? «А как его не любить? — удивился Марков. — Вот и отец мой любил море!..» Капитан 1-го ранга вдруг заявил, что он море не любит, но ему нравится держать его в узде. «Если море штормит, я испытываю величайшую радость, — признался Егоров. — Оно рычит, бурлит, а я стою на мостике, как будто прирос к палубе. Может, это и есть любовь?» Потом поздравил его с должностью командира корабля и сочувственно добавил: «Знаю, поначалу вам будет трудно. А кто из нас легко начинал службу? Да, братец, будет поначалу трудно. Но у тебя есть на кого равняться…» Марков не понял, на кого Егоров намекал, а когда спросил, тот нахмурился: «Так ведь это ваш отец в войну был командиром корабля и, как сказывают ветераны, воевал смело! Или вы, Игорь Андреевич, забыли? Тогда я весьма сожалею, весьма…»