Николай Зарудный - На белом свете. Уран

Бунчук смотрел на Ивана Ивановича, стараясь угадать, какого тот ждет ответа. Но лицо Валинова было непроницаемо.

— На это — мастер, — не мог покривить душой Бунчук. — Без шпаргалки может два часа говорить. — А потом все-таки не удержался: — Наверное, дома заучивает выступления на память. Память у него хорошая. Весь районный актив звеньевых и свинарок — по имени и отчеству знает. Выучил.

— Ну, а лекции на уровне? Без всяких там выкрутасов? В национальном вопросе или о стирании граней между городом и селом? — разжевывал Валинов Бунчуку.

— Нет, Иван Иванович, об этом ничего не знаю, — понял, куда гнет Валинов. — В этих делах Мостовой был чист, еще и когда редактором работал.

Бунчук нравился сам себе: надо быть принципиальным всегда. Другой бы бог знает что нагородил сейчас на Мостового, а Бунчук — нет.

— Меня удивили некоторые его высказывания, — промолвил Валинов. — Я поеду, Петр Иосипович. Позвоню вечером или утром.

— Буду ждать, Иван Иванович. — И между прочим, уже возле порога сказал: — Если на заводе Мостовой окажется, то ты… Не обязательно, чтоб он был в курсе нашей встречи…

— Я думаю, что он на завод не приедет.

— Ты его не знаешь, Иван Иванович. Он уже, наверное, сам те диффузоры с Гавриленко монтирует.

— Интересно, — остановился вдруг Валинов. — Выясни, где он.

Бунчук набрал номер приемной райкома:

— Есть Александр Иванович?

— Нет, Петр Иосипович, — узнал Бунчука Прокоп Минович Котушка. — «Скорая помощь» увезла… Вот такое горе…

— «Скорая помощь» увезла, — повторил Бунчук и выронил телефонную трубку.

…Мостовой категорически возражал против больницы.

— Только домой. Ничего не случилось, немного закружилась голова. Я мало спал в эту ночь, — объяснял он врачам.

Галина так и обомлела, увидев во дворе машину с красным крестом. Мостового уложили в кровать. Прибыл главный врач, осмотрел, выслушал, покачал головой.

— Говорите прямо, я должен знать.

— Боюсь, что инфаркт, но не уверен.

— Только без паники, — попросил Александр Иванович.

Вечером прибыл из области на самолете профессор.

— Микроинфаркт, — констатировал он. — Могло быть и хуже. У вас были какие-то неприятности, Александр Иванович?

— Ничего особенного.

— Истощение нервной системы и переутомление. Вы вообще отдыхаете?

— Да он, когда начинается хлебосдача или сев, ночами не спит, — сквозь слезы промолвила Галина.

— Профессор, не слушайте жену, — попробовал улыбнуться Мостовой. — Я даже на рыбалку езжу…

— Трижды за лето, — добавила Галина.

— Я говорил с вашими врачами. Главное — покой. Лежать. Почувствуете себя лучше — начнете делать легкие упражнения. Я к вам наведаюсь.

Галина проводила профессора к машине:

— Это опасно, скажите мне?

— Пока что угрозы большой я не вижу, но сердце слабое. Надо лечиться.

— Вы не знаете, что это за человек, профессор, — вздохнула Галина. — Он совершенно не думает о себе. Бывает, что месяцами спит по четыре часа в сутки. Железный не выдержал бы. Он был так тяжело ранен в Будапеште.

— Не волнуйтесь, Галина Андреевна, будем надеяться, что все окончится хорошо, постарайтесь, чтоб его не тревожили. И слез не надо — они не помогают.

— Я знаю… Не буду плакать… Профессор, отчего он может быть, этот инфаркт?

— Причин есть много… Вообще, Галина Андреевна, инфаркт это, так сказать, тоже профессиональная болезнь…

— Секретарей райкомов?

— И секретарей райкомов.

Вечером приехали Платон и Васько.

— Галя, как он?

— Спит.

Сидели на кухне и тихо разговаривали.

— Лег вчера поздно, — рассказывала Галина, — а в три часа ночи зазвонил будильник. Спрашиваю, куда ты, Саша? На «Заготзерно», говорит, поеду, а потом на завод, а то Гавриленко запарился, специалистов мало, не успевают монтировать… Выпил чашку кофе — и в машину… И вот привезли из кабинета… Прокоп Минович зашел, а Саша… лежит на полу…

— Галя, не плачь, — уговаривал сестру Васько.

— Это я маму вспомнила, как она…

— А Наталке сделали операцию, и она здорова, — сказал Васько.

— Не пишет? — спросила Галина.

— Нет, — вместо брата ответил Васько. — Мы с Платоном уже не нужны ей.

— Что ты там знаешь, — нежно посмотрела на Васька.

— Я все знаю, Галя… Мне очень хочется Наталку увидеть.

— Галя, — позвал Александр, — заходите, а то бубнят там… Я тоже хочу слышать и видеть Васька.

Платон и Васько на цыпочках зашли в комнату: Александр лежал на спине — бледный, с запавшими щеками и сухо, горевшими глазами.

— Как там у вас, Платон?

— Платон, я тебя выгоню, если скажешь хоть одно слово о работе, — предупредила Галя.

— Только не делайте из меня больного. Все это выдумки, завтра пройдет, и ты, Галя, меня на этой кровати не увидишь. — Александр потянулся рукой к стакану с водой, но не удержал. Стакан разбился.

— Ой, какой ты у меня, Саша, неуклюжий, я бы сама подала. Сейчас принесу тебе воды… — Галина выбежала на кухню и залилась там слезами.

— Платон, — шевелил посиневшими губами Александр, — собрание проведите, когда приедет Турчин. Он расскажет людям о… будущем…

Александр закрыл глаза.

Платон и Васько тихо вышли из комнаты.

— Итак, попали мы с тобой, Гавриленко, в историю. Влипли, — Валинов прохаживался по кабинету директора завода.

— Мы поздно получили оборудование, Иван Иванович, — пояснил Гавриленко. — Последние диффузоры пришли только позавчера, сатуратора до сих пор нет. Монтажников не хватает. Наши уже с ног валятся, чтобы пустить дополнительную линию. Я докладывал, когда вы были прошлый раз.

— Что, я должен за тебя работать?

— Техников-монтажников у нас в районе нет. Мы с главным инженером сами устанавливаем аппаратуру.

Валинов снял трубку.

— Это делается просто, Гавриленко. Девушка, закажите мне срочно Корчуватовский и Сахновский сахарные заводы, — сказал телефонистке. — Директоров… Рано, Гавриленко, мы тебя на директора выдвинули, рано…

— Возможно…

— Кто тебя гнал в шею затевать эту реконструкцию? Ведь запланирована была на будущую пятилетку.

— Мы решили на бюро райкома и здесь, на заводе…

Зазвонил телефон. Валинов снял трубку.

— Моргун? Прокоп Данилович, здравствуй. Валинов. Да, из Косополья… Читал? Выручай. Чтоб завтра утром техники-монтажники были здесь… И слесаря. Сатуратор отправил? Молодец. Директор Сахаротреста звонил? Хорошо. План даешь? Хвалю. Будь здоров.

И сразу же второй звонок.

— Привет, Селихов! Валинов… Да… Запарился твой друг… Присылай своего теплотехника, электриков и монтажников по диффузии… Без разговоров, Селихов… Пока не вступит в строй линия на Косопольском заводе — не отпущу. Все. План даешь? Ну, давай. Привет! — положил трубку и — к Гавриленко: — Вот и все. Понял? Где у тебя можно отдохнуть?