Николай Зарудный - На белом свете. Уран

— Увеличим! — заверил Коляда.

— Инвентарь отремонтировали. Хвалю Мазура, Снопа и их помощников.

— Стараемся, Петр Иосипович! — До чего ж приятно, когда тебя хвалят.

— А с семенами разберитесь… Немного подбросим, а остальное доставайте сами.

— Сделаем, Петр Иосипович! — Хотя Коляда не имел ни малейшего представления, где он и за какие средства достанет семена.

— Минеральные удобрения выкупите и вывезите, — посоветовал Бунчук.

— Химия у нас на первом месте, Петр Иосипович! Не забываем ни днем ни ночью, чему нас учит товарищ…

Бунчук собрался уезжать. Возле машины сказал Коляде:

— Мне жаловались, что вы не обсудили план сева на партийном собрании…

Коляду бросило в пот.

— А мы того… на правлении, значит, в широком масштабе, Петр Иосипович.

— Обсудите и на собрании. Прочтите, что мы вам записали, и… выполните. Этот Гайворон у вас — молодой, да ранний, — сказал Бунчук, а Коляда никак не мог понять: хорошо это или плохо.

— Он у нас такой, — ответил Коляда, чтобы не было понятно какой. — Может, заехали б ко мне да перекусили?

Бунчук сначала поколебался, а потом согласился:

— Веди. Президента тоже заберем?

— А как же? Макар, пошли.

Они шествовали по улице, и Семен Федорович все косил глаза по сторонам: видят люди, что к нему идет сам Бунчук!

«Ну что за милый человек этот Петр Иосипович! Такой простой да приветливый. Войдя в хату, пошутил с Фросиньей. Спрашивает, хе-хе-хе, ходит ли на танцы. Рядом с собой посадил шофера, сам водку в чарки налил и луком закусывает. На столе и сыр голландский и консервы, а он — луком. Зря, — размышлял Коляда, — я обижался на него. Если бы не уважал меня или снимать собирался, то не пришел бы в хату».

— За ваше, Петр Иосипович, дорогое персональное здоровьечко! — поднял рюмку Семен Федорович. — Макар, встань.

— Почему это за мое? За ваше…

— Нет, Петр Иосипович, нас много, а вы один. На вас, можно сказать, мы все держимся… Я вот Макару часто говорю: если б, говорю, не Петр Иосипович, грош нам цена.

— Да, да, грош цена, — подтвердил Подогретый.

— Вы преувеличиваете мои заслуги.

— Нет, Петр Иосипович, что ни говорите, голову отрубите, а я это и на конференции скажу, — заявил Коляда, зная, что никто ему голову рубить не станет.

Бунчук закусывал холодцом, ветчиной и слушал. И знал, что врет все Коляда, а сказать об этом не мог. А может, и не врет, может, и в самом деле такой и есть Бунчук — умный, инициативный, принципиальный и… скромный?..

— А ну расскажите, как у вас здесь Мостовой в клубе печку топил? — захохотал Бунчук.

— Да, было, виноваты, Петр Иосипович!

— Ничего, ничего, он у меня такой демократ, что скоро в колхозах навоз из коровников будет вывозить.

Коляда опять не понял — хорошо это или плохо.

— Будет, — на всякий случай согласился Семен Федорович.

— Молодой, — вставил и свое слово Подогретый, а поймав одобрительный взгляд Бунчука, добавил: — Еще не взнузданный…

— С девчатами в клубе танцевал, — прыснул в кулак Семен Федорович. — Кино!

— Мы уже на эту тему имели с ним разговор…

Коляда слушал: нельзя пропустить ни одного слова Бунчука; значит, правду ему сказали, что первый не ладит с Мостовым…

После какой-то чарки Коляда почувствовал себя тоже не последней спицей в колесе, смело положил руку на плечо Бунчука и спросил:

— Я слышал одним ухом, Петр Иосипович, что там и под меня был подкоп… Я, знаете, могу хоть сегодня дела сдать, но не я себя назначал… Я сказал Макару: меня Петр Иосипович благословлял — пусть он и карает. Говорил я тебе, Макар?

— Точно, — не очень уверенно подтвердил Подогретый.

— Был подкоп или не был, это дело давнишнее. А некоторые товарищи и сейчас ведут на нас атаку.

— Чем же и кому я не угодил? — Смелость Коляды куда-то исчезла. — Я все делаю, чтобы…

— В конце концов решать будет не Мостовой, — Бунчук пожалел, что вырвалась эта фамилия, — а райком… Вы работайте, товарищ Коляда. Проведите сев, выполните план, урожай соберите хороший, а о поощрении не беспокойтесь…

— Все выполню! — воскликнул Коляда.

Бунчук прошелся по комнате и заметил стопу журналов:

— Почитываете?

— Нам, хе-хе-хе, руководителям, без этого нельзя… Читаю, Петр Иосипович, потому что все движется и развивается…

— Правильно. Хвалю.

— Такая уж у меня привычка. Если один день не почитаю, то не тот… значит… прицел. — Семен Федорович клялся в душе, что с сегодняшнего дня (нет, с завтрашнего дня) будет читать все журналы.

— А вы тоже читаете? — спросил Бунчук Подогретого.

— Читает, — ответил за Макара Коляда. — Не все, правда, рассказать может, но читает.

— У меня, Петр Иосипович, одних плакатов штук восемьсот, — подтвердил Подогретый. — Полная хата агитации.

В комнату заглянула Фросинья и озабоченно сказала:

— Там хлопцы пришли. Пускать или нет?

— Какие хлопцы?

— Да Платон и Максим.

— Я сейчас выйду, — поднялся из-за стола Коляда.

— Пусть заходят, — махнул рукой Бунчук.

Платон и Максим зашли, держа в руках шапки.

— Что там у вас? — недовольно спросил Коляда.

— Садитесь, — великодушно пригласил Бунчук.

— Спасибо, нас ждут.

— Мы, — начал Платон, — хотим знать, почему Горобец не дает утвержденный план сева по культурам и карту севооборота.

— Как так не дает? — удивился Коляда.

— Говорит, что вы запретили, — сказал Максим.

— Я?

— Да. Напишите Горобцу, чтобы он выдал нам нужные материалы. — Платон подал Коляде авторучку.

— Я не запрещал! Это все Горобец. Я ему…

— Зачем вам эти планы? — поинтересовался Бунчук.

— Нам же сеять, трактористам, — ответил Платон. — Надо все продумать…

Коляда написал и отдал записку Платону. Уже с порога Максим сказал:

— Семен Федорович, как прочитаете эти журналы, что у нас взяли, принесите, а то батько за все годы собирает…

Коляда готов был провалиться сквозь землю. Но Бунчук сделал вид, что ничего не слышал. Он поблагодарил хозяина за ужин и уехал, еще раз напомнив Коляде, что весна не за горами.

Оставшись с Подогретым, Коляда проанализировал каждое сказанное Бунчуком слово и остался доволен.

— Ты иди в контору и наведи там порядок, — приказал Коляда Подогретому.

— Я им… У меня быстро: раз, два — все. — Макар решительно вышел.

В конторе правления было пусто. Подогретый заглянул в сельсовет: и там никого, кроме дежурного исполнителя, не было. Тогда зашел в клуб и остановился возле дверей удивленный: за столом сидели человек двадцать — трактористы, бригадиры. Были тут и Сноп, Мазур, Лисняк, Кожухарь. В стороне стоял, склонив голову, Дмитро Кутень.

— Нет, агроном, ты нам расскажи, на каких полях что посеешь, — выспрашивал Мазур.

— А то получается, что зря только хлеб ешь. Ты нам науку свою сюда выкладывай, — водил черным ногтем по карте Нечипор Сноп.