Николай Зарудный - На белом свете. Уран

Единственным человеком, который не встретился с корреспондентом, был, кажется, Олег Дынька. Он целый день сидел в саду и писал для газеты статью…

Со следующего дня в газетах стали появляться фотографии сосенских механизаторов, статьи и очерки о них, зазвучали радиопередачи. Потом начали приезжать комбайнеры из других колхозов — за опытом.

Нечипор Сноп ругался:

— Езжайте, хлопцы, домой и не тратьте времени. У нас секрет один и опыт один: недоспи, смотри, чтобы машина исправна была, и работай так, чтоб с тебя семь потов сошло… Такая горячая пора, а они на экскурсию приехали! А ну по домам!

Кто-то пожаловался на Снопа Бунчуку, и тот сам приехал, но Сноп не отступал:

— Я же им русским языком разъясняю, что у нас нет никакого секрета. Хотите собирать урожай так, как мы, то, говорю, посадите своих коммунистов на комбайны и пусть выполняют Устав партии… У нас и дела-то на копейку, а крику на всю область. Соберем хлеб, рассчитаемся с государством, обсеемся, выкопаем комбайнами буряк, если дадите машины три, тогда — пожалуйста: приезжайте, будем хоть месяц разговаривать.

После этой беседы всю тяжесть славы сосенских механизаторов взял на себя Семен Федорович Коляда. Делегации, правда, перестали ездить, но связь с прессой и со всем внешним миром держал он. Фамилия его, как и когда-то давно, опять появилась в газетах. Коляда давал интервью и подписывал статьи, которые писали за него некоторые газетчики. Коляда выступал на совещаниях в районе и области, его ставили в пример другим. И Семен Федорович начал верить, что всех этих успехов он добился действительно сам.

Сосенка первой в районе выполнила план хлебопоставок. Бунчук вызвал к себе Коляду и сказал:

— Молодец, хвалю… Хороший урожай вырастил… Но и о соседях не забывай, а то у них не очень с хлебом, а мне баланс нужен…

— Сколько еще сдать? — Коляда понял с полуслова.

— Еще столько. Не кривись, Семен. Мы еще утрем кое-кому нос. На нас заявление в обком, а мы делом покажем, как хозяйничаем… Давай, а тогда, может быть, и рапорт на имя первого ударим. Понял?

— Видите, Петр Иосипович, — замялся Коляда, — сдать можно, но что нашему колхозу с того, что мы выполним план за Покуття или за Сидковцы?

— Ты что торгуешься?

— Я не торгуюсь, но наш колхоз сейчас, так сказать, на виду, и нам бы хотелось, — сделал ударение Коляда, — чтобы и высшие инстанции знали, что мы сдаем два плана…

— Славы хочешь?

— Я не о себе думаю, Петр Иосипович, а о народе, который своим героическим трудом…

— Хорошо.

На второй день районная газета сообщила, что артель села Сосенка выполнила план хлебозаготовок и колхозники решили дополнительно продать еще столько же зерна.

Коляда понял, что допустил ошибку, так как об этих обязательствах никто в селе не знал. Поэтому он собрал правление вместе с активом, чтобы задним числом проголосовать за это предложение.

— Я проголосую, — взял слово Мазур. — Для своего государства мы не только хлеба, но и жизни не жалели, но почему всегда за нас решает кто-то, а не мы? Я хочу говорить сам от себя, чтобы меня спрашивали, потому что я тоже что-то делаю на этой земле, товарищ Коляда.

— Я знал, что меня все поддержат, — сказал Коляда, — но газета поторопилась напечатать рапорт, и я не успел с вами посоветоваться. Может, кто хочет высказаться против? Я обращаюсь к членам правления и к активу.

Правление молчало, а актив в лице Савки Чемериса спросил:

— А будет чем сеять или опять придется у государства лично одалживать, как в прошлом году?

— Семенные фонды мы засыпали, если это вас так интересует, товарищ Чемерис, — ответил Коляда. — Садитесь.

— Спасибо, — поблагодарил Савка, — я постою… А как будет, извиняюсь, с трудоднями?

— Выдадим, — очень авторитетно заявил Коляда, — по возможности.

— Понял, — качнул головой Савка Чемерис.

Прошла неделя, и Сосенка, которая уже привыкла к свалившейся на нее славе и сенсациям, опять была потревожена: позвонили, что из Киева приедет кинохроника снимать фильм о бригаде Снопа.

— Так они же сегодня ночью, наверное, жатву закончат, нечего будет снимать! — растерянно кричал кому-то по телефону Коляда.

— Обязательно задержите до нашего приезда, потому что это самые главные кадры по сценарию, — распорядился властный тенор, принадлежавший всемогущему киноадминистратору, — и запишите, что вы должны сделать. Диктую: подготовьте двадцать букетов и двадцать девушек красивых… Подчеркните — «красивых»… Два деда с бородами, две молодицы с хлебом-солью. Комбайнеры чтоб были в новых костюмах, а массовка побрита. Мы вас знаем, дорогой Семен Федорович, как большого друга киноискусства, и надеемся, что вы все сделаете…

Семен Федорович вызвал Дыньку и Дмитра Кутня:

— Чтоб к утру мне двадцать девчат стояли с букетами возле конторы. Это первое. Хоть из-под земли достаньте двух дедов с бородами — это второе, а мужики чтобы все побрились… Молодиц я беру на себя.

— Зачем? — удивился Олег.

— Будут на кино снимать! О!

И пошло по селу:

— Кино приедут в Сосенку снимать!

— Кино едет!

— Всех мужиков приказали побрить, только двух с бородами оставить…

— Комбайнерам, говорят, новые костюмы привезут…

— Чудеса…

— Кино, одним словом…

Тем временем Коляда поехал на поле и сказал Снопу, чтобы остановили комбайны и ждали до утра.

— Чего ж мы будем ждать? Я нарочно перегнал сюда все комбайны, чтобы одним махом скосить эту площадь, — разводил руками Сноп. — А если дождь пойдет, видите, хмурится?

— Для истории надо, Нечипор Иванович, — убеждал Коляда. — Понимаете, для истории… Скажите, чтобы хлопцы сходили домой и переоделись, побрились, ведь это же кино, а они у нас как черти…

— Потому что возле земли, а она черная…

— И вы, Нечипор Иванович, приведите себя в порядок, это же для истории!

С хлопцами у Нечипора Ивановича были такие разговоры:

— Слышали, что нас завтра для кино снимать будут?

— Слышали.

— Знаете, что Коляда велел, чтобы мы простояли до утра?

— Знаем.

— А я вот встретил Савку Чемериса, и он сказал мне, что завтра в первой половине дня такой ливень будет — землю на аршин промочит… Савка не врет: у него поясница и колени очень чувствительные к перемене погоды. Как в левом колене Савки закрутит, то жди дождя, а если еще и копчик начинает стрелять, то жди града… Вот и не знаю, что будем делать? — закончил Сноп.

— Скосить, да и делу конец.

— Жаль, если хлеб пропадет.

— А Савка всякую погоду угадывает…

— Так давайте, сынки, за работу. Кино кином, а хлеб хлебом… Жатву закончим, тогда уж будем сниматься. Начинай, Платон.

…Экспедиция хроники в сопровождении «большого друга киноискусства» Семена Федоровича Коляды и нескольких сотен жителей славной Сосенки прибыли на поле второй бригады, где еще вечером золотой стеной стояла пшеница. Теперь же здесь лежали кучи соломы и щетинилась стерня. Комбайны выстроились в рядочек, а под ними мертвым сном спала бригада Нечипора Снопа.