Варлен Стронгин - Вечный всадник

— А вон, — сказал председатель, показав на группу выходящих из клуба девушек. — Вон в сером платке!

— Так они все в серых платках! — сказал поэт.

— То-то и оно, — покачал головой председатель. — В сельпо забросили только серые. И второй год других не завозят. А может, и не производят? А у Варьки знаете какие запросы? Растущие!

Гости уезжали из колхоза, наполненные впечатлениями, чистым воздухом, душистыми щами из щавеля, картофельными оладьями со сметаной. Уезжали довольные приемом, некоторые с улыбкой на лице, некоторые задумавшись, и если попадали сюда снова, то первым делом спрашивали:

— Как Варька? Осталась?!

— Осталась, — вздыхал Бородуля.

— Чего же вы вздыхаете? Значит, все в порядке?! — улыбались гости.

— Не все. У меня Варька осталась, а из соседнего колхоза уехала… Зойка, — мрачнел Бородуля, морщил лоб и уходил в свои думы, нелегкие думы хозяина земли.

За ночь ветер нагнал облака, хмурое небо выглядело неприветливо, раздраженно, как будто его чем-то расстроили. Снег стал от влажности липким, неприятным.

Иван Васильевич ночью ворочался, спал плохо, проснулся раньше обычного, до полшестого утра. Будучи уже немало лет председателем колхоза, он выработал у себя привычку вставать рано, чтобы успеть до темноты сделать намеченное на день. В шесть утра начинало работать радио и, как считал Иван Васильевич, должна была приступить к труду вся страна. Поэтому, находясь в командировках, в гостинице он не выключал на ночь приемник, и тот ровно в шесть уже звучал на полную громкость, будя соседей по комнате и другим номерам. Люди жаловались дежурной, а та разводила руками: «Такая у него привычка!»

— У кого это у него? — интересовались люди.

— Разве не знаете? У председателя колхоза «Вперед»!

Восемь лет назад Иван Васильевич возглавил незавидное хозяйство, с трудом, постепенно, но выправил его. И когда теперь иные председатели жаловались на плохую землю, нехватку людей и техники, им в пример приводили колхоз «Вперед» и его председателя.

Иван Васильевич тяжело поднялся с кровати, даже вовремя загремевший приемник не улучшил настроение. За окном было пасмурно. И на душе не лучше. «Не хочется ехать в район! — подумал Иван Васильевич. — Зачем вызывают? Вроде прорабатывать не за что. По всем статьям отчитались. По обществу «Урожай» не всех охватили? А кого осталось охватывать? Бабку Зою? Ей девятый десяток пошел! Сторожихой работает. И за это спасибо!»

Иван Васильевич вышел из дома, не дождавшись шума колхозного газика. Шофер Николай, как всегда, запаздывал. «Избалованный городской жизнью человек!» — подумал о нем председатель, считая водителя городским по той причине, что он два года прожил в городе с официанткой местного ресторана, пока не убедился в ее амурах с бойким усатым лейтенантом. После этого Николай вернулся в колхоз, женился на доярке Насте, всем хвастался своей красивой и верной женой, заверяя, что больше в жизни ему ничего не надо, но когда в городе проезжал мимо ресторана, руль в его руках становился непослушным.

Наконец прибыл Николай. Попытался отшутиться, объяснить опоздание тем, что не отпускала молодая жена, но, почувствовав, что у председателя неважное настроение, осекся на полуслове и всю дорогу ехал молча.

В город прибыли полдесятого.

«В самый раз, небось городские уже очухались!» — вздохнул Иван Васильевич, посмотрев на часы. Он поднялся по широкой лестнице на второй этаж и нехотя открыл дверь приемной.

— Здравствуйте, Иван Васильевич, — поздоровалась с ним сидящая за пишущей машинкой кокетливая девушка с нежной кожей и прилежно расчесанными длинными волосами.

«Ишь ты, какая городская! — видя ее, каждый раз мысленно восклицал Иван Васильевич и сейчас подумал, что у колхозных девчат вряд ли когда-нибудь будет такая гладкая кожа и ласкающий взгляд вид. — Ее бы к нам на ферму — да к транспортеру с навозом!»

— Проходите, Иван Васильевич, — проворковала девушка. — Егор Платонович свободен.

Председатель кивнул головой и решительно открыл одну, а затем и вторую дверь, отделявшую кабинет от приемной. Иван Васильевич не раз задумывался, зачем нужны две двери. Чтобы из приемной не доносился шум? Но откуда ему быть? Все тихо ждут. Привыкли. А может, это сделано для солидности? Чтобы произвести впечатление на входящих? Или по фантазии архитектора? А может, был конец года, оставались лишние фонды и их нужно было во что бы то ни стало израсходовать?! Пустяковая штука, а все-таки интересно знать, с каким расчетом сотворена. А может, вообще без всякого расчета?

Иван Васильевич вошел в кабинет и сразу уперся в окруженный эскортом стульев длинный стол, покрытый зеленым сукном с заметным слоем канцелярской пыли, которая, видимо, настолько въелась в материал, что ее невозможно уже снять с него никаким пылесосом. Стол находился в перпендикулярном положении к другому столу, они вместе составляли знак «Т», в свое время обозначавший на аэродромах место посадки самолетов.

— Присаживайтесь, председатель, — услышал Иван Васильевич ровный, без особых интонаций голос, по которому было трудно судить о настроении и намерениях его владельца.

— Добрый день, Егор Платонович! Что нового у вас в городе? — улыбнулся председатель, стараясь оттянуть неприятный разговор.

Доброжелательных бесед с начальством он не припоминал, но прежде каждый раз знал, за что будет разнос или что с него будут требовать, а сейчас даже не приходило в голову, о чем думать, что последует и с какой стороны.

— Есть новости! — оторвавшись от бумаг, сказал Егор Платонович, подняв седеющую голову с еще крепкой и тщательно подстриженной шевелюрой.

— Есть?! — дернулся Иван Васильевич, успев в очередной раз отметить, насколько городским выглядит теперь Егорка.

Они учились в одной деревенской школе и добирались до нее каждый день по шесть километров туда и обратно пешком, через лес, в любую погоду, даже в пургу и большие морозы. Егорка учился плохо, но по дисциплине получал только пятерки и всегда покорно-заискивающе глядел на учителей, вымаливая у них положительные оценки.

— Есть новости! — повторил Егор Платонович. — А как не быть новостям, когда мы движемся куда?..

— Куда? — от неожиданности вопросом на вопрос ответил председатель.

— Да! — усмехнулся Егор Платонович, обозначив этим свое доброе расположение духа, что в некоторой степени успокоило Ивана Васильевича. Забыл, как называется вверенный тебе колхоз? «Вперед»! Туда мы и движемся. Вперед! На месте не стоим и не можем! Иначе нас, сам понимаешь! А что должно соответствовать нашему движению вперед?