Варлен Стронгин - Вечный всадник

— Что? — снова растерялся председатель.

— Да-а-а! — небрежно процедил Егор Платонович. — Не выспался ты сегодня, что ли?

— Не выспался, — признался председатель.

— Зимняя спячка у тебя, как у медведя? — засмеялся Егор Платонович, оскалив неровный ряд крепких, налезавших друг на друга зубов.

«Зубы-то у него наши, не городские, — подумал про себя Иван Васильевич. — И смеется сегодня по-нашенски. Значит, к добру. Даже не верится!»

— Так вот, — посерьезнел Егор Платонович. — Движемся мы вперед, и согласно нашему поступательному продвижению растут наши люди, и ты, Иван Васильевич, вырос! Достаточно!

«Я?» — хотел переспросить председатель, но, опасаясь новых шуток, сдержался.

— Ты! — сказал Егор Платонович, отвечая на его мысленный вопрос. — И решили мы поручить тебе «Сельхозтехнику». Дело важное, не надо объяснять. Но ты справишься. Мы в тебя верим. Приступай. Не тяни. Квартиру мы тебе уже подыскали. Две комнаты на двоих. Ведь вас двое?

— Я и жена, — промямлил Иван Васильевич, с трудом переваривая неожиданно свалившееся на него предложение. — Сын в Москве учится.

— В Москве — хорошо. Столица! Но считай, что потерял ты сына, не вернется он уже к тебе обратно. Приглядит себе москвичку, дело молодое, пропишется и даже в отпуск не навестит. Вспомнишь мои слова. У меня с дочкой такая же история приключилась. Как выскочила в Москве замуж, даже носа к нам не кажет, только телеграммы отбивает — вышли столько-то и к такому-то числу, лучше телеграфом. Хочет хорошо жить! И пусть живет! Ведь мы ради этого, честно говоря, и животов своих не жалели! Ведь правда, Иван Васильевич?

— Правда, — вздохнул председатель, наблюдая, как Егор Платонович вбирает в себя живот. — Выходит, мне в город переезжать?

— А как же! Все удобства будут! Газ, ванна, теплый туалет! Мы в свое время зады по дворам поморозили, хватит! И тебе пора уже отведать городской жизни! Небось жена узнает — обрадуется?

— А как же, обрадуется, — кивнул головой Иван Васильевич и неожиданно для себя изрек: — Дело действительно ответственное, и сразу согласиться не могу. Подумать надо!

— Чего тут думать?! Во всем у тебя будет рост — и в положении, и в зарплате, и в удобствах! — неподдельно изумился Егор Платонович, а затем, с большим усилием склонив набок крепко посаженную голову, которая потянула за собой туловище, произнес: — А может, ты хитришь, председатель, хочешь выбить из нас трехкомнатную квартиру? А? Признавайся!

— Ничего я такого не хочу! — покраснел Иван Васильевич и вдруг почувствовал, что в его голове еще не укладывается мысль о том, как он сможет руководить этой «Сельхозтехникой», да еще в районном масштабе, и сможет ли?

— Не могу я сразу решить! Не могу — и все! — побагровев, выпалил Иван Васильевич, но сделал это непроизвольно и, как ему показалось, под чьим-то нажимом.

— Чего это с тобой? — не смог скрыть на лице испуга Егор Платонович, что случилось с ним в присутствии подчиненного едва ли не в первый раз в жизни. — Бес в тебя вселился, что ли?!

— Не знаю, — откровенно вымолвил Иван Васильевич. — Может, и бес попутал. Извини, Егор Платонович. Такое дело! Извини!

Председатель вышел из кабинета растерянный, забыв о существовании второй двери и заработав синяк. Но боли он не ощутил и стремительно пронесся мимо девушки в приемной, сбежал вниз по лестнице, плюхнулся на сиденье газика и, не поблагодарив открывшего ему дверцу Николая, бросил ему: «Гони домой!» Газик резко рванул с места, но потом полетел по асфальту плавно, лишь у ресторана едва не выехал на тротуар. Иван Васильевич прикрыл глаза и откинулся на спинку сиденья, находясь во власти непонятного и волнительного состояния, охватившего его в кабинете Егора Платоновича. До колхоза добрались к полудню. Тучи на небе сгустились.

— Что за погодка! Аж душу наизнанку вытягивает! — попытался заговорить с председателем Николай. — Если бы не жена молодая. И не работа…

— Понимаю, — прервал его Иван Васильевич. — Остановишь у дома!

Председатель достал из-под крыльца ключ, отворил дверь и увидел, что дом прибран, на столе свежая скатерть, на окнах чистые занавески, хоть принимай гостей. Жена постаралась. С чего бы это? Иван Васильевич посмотрел на часы. Скоро обед, через час жена придет с фермы, надо ее подождать, вдвоем обедать веселее.

Иван Васильевич прилег на диван, но вскоре спрыгнул с него, услышав продолжительные раскаты грома.

«Гроза! В феврале!..» — поразился он, подошел к окну и увидел двигающееся к его дому громадное огненное пятно. Оно неумолимо приближалось, слепило глаза, и настолько, что Иван Васильевич отпрянул от окна. В этот момент опять прогремел гром — и пятно мгновенно исчезло.

«Шаровая молния!» — подумал потрясенный увиденным председатель, начал озираться по сторонам, молнии не обнаружил, но от волнения и даже страха присел на диван, увидев за столом неизвестного пожилого мужчину в демисезонном пальто, резиновых сапогах и шапке-ушанке.

— Вы откуда? — твердо произнес Иван Васильевич, вдруг ощутив спокойствие и даже уверенность в себе.

— Я? Из вас вышел! — приподнял брови незнакомец.

— Как из вас? Вы имеете в виду из нас, из народа? — уточнил председатель.

— Как вам будет угодно! — обиженно вымолвил незнакомец. — Я в вас вселился, я из вас и вышел!

— Лично из меня?

— Да.

— Кто же вы?

— Бес.

— Вы шутите? — побледнел председатель.

— В моем возрасте уже не шутят, — вздохнул незнакомец. — Не волнуйтесь, я вселился в вас три часа назад, в приемной у Егора Платоновича.

— Точно! — вздрогнул Иван Васильевич. — Было такое. Я от переезда в город начал отказываться! От повышения! И вообще…

— Это все я, — сказал незнакомец. — Вы не поедете в город. Тем более руководить районной «Сельхозтехникой»!

— Я? Почему?!

— Вы не готовый для этого человек!

— Не готовый? Почему?

— Подумайте — и сами поймете. А я сделал свое дело и могу уходить. Я всего-навсего бес. Не верите? — Незнакомец снял с головы шапку, и на председателя уставились два выгнутых вперед рожка. — Не пугайтесь. Я добрый бес. Я приношу людям беспокойство, но заставляю их волноваться, чтобы уберечь от зла, от необдуманного поступка. Бесовская любовь — это тоже мое занятие, вернее, мое увлечение. Когда мужчина и женщина любят друг друга безумно, до исступления, то люди считают, что во влюбленных вселился бес. Ха-ха! Когда человек совершает несуразное с их точки зрения действие, то в этом человеке, по их мнению, тоже присутствую я! И это истинная правда! Вы, надеюсь, в этом убедились?!

— А гром? А шаровая молния?! — пожал плечами председатель.

— Бах-бах! — тихо засмеялся незнакомец, от удовольствия двигая рожками. — Вас смутило шумовое оформление! Это для эффекта. Мы, бесы, любим, когда вокруг нас шумиха. Мы вселяемся в иных музыкантов, и после этого их электроинструменты начинают звучать с такой силой, что оглушают не привыкших к этому людей. И вот уже возникают бесовские инструменты, бесовские ансамбли. А если к ним привыкнуть, прислушаться, может, они и не такие бесовские? Гроза в феврале — не странно ли это? Странно? Моя бесовская шутка! И не больше!