Степан Сарыг-оол - Повесть о светлом мальчике

— Эх, чертенята, наверное, во рту что-то прячут!

Я поймал одного муравья, положил ему камушек на спину, щепочкой раскрыл рот, а он так упорно сопротивлялся, что даже укусил меня за палец.

— Йох! Что я у тебя, счастье отнял, что ли!

Ничего так и не добившись, я отпустил муравья и влез на дерево.

Пусть высохнут мои глаза! Все, наконец, ясно!..

Муравьи спускались с наполненным туловищем, точно маслом топленым налитые. Они просвечивали на солнце и казались медвяно-желтыми. А те, что шли вверх, были тощими, словно шелуха, из которой выпало зерно. Однако я тщетно искал место, где они берут это масло, и так ни с чем вернулся домой.

Дома я стал спрашивать об этом муравьином масле моего младшего дядю Шевер-Сарыга. Он был хороший охотник и много знал о повадках разных животных.

— Какое еще там масло! Это древесный сок, — рассердился дядя на мой глупый вопрос. — Просто у муравья «горшок» желтый, а ты его за цвет масла принял.

Так мне стало ясно, что муравьи не для самих себя набивают так свой желудок, а таскают сок домой, чтобы накормить детей и сделать запасы. После этого я еще больше стал уважать муравьев.

Однажды я присел на камень, гляжу: малюсенькие муравьи бегают в каком-то сильном волнении. Снуют взад и вперед, пролезают в крохотное, точно иглой проткнутое, отверстие. При входе и выходе мешают друг другу, толкаются, а иногда пытаются сразу по двое пролезть и застревают. Я хорошенько присмотрелся и увидел, что они таскают во рту крошки земли. Землю эту они укладывают вокруг норки в виде дамбы.

«Что ж это они делают? — подумал я. — Новую норку копают или старую расширяют?» Вскоре мне стало ясно, что муравьи таскают влажную землю. Сегодня ночью был сильный дождь, норку их, наверное, разрушило, и они ее ремонтируют. Может быть, даже дети их пострадали, уж очень сильно они волнуются. Два муравья вытащили из норки останки третьего — пустую высохшую кожу. «Ну точно, — подумал я. — Вот погиб один в борьбе с бурей».

Вдруг вижу, один муравей усиленно что-то волочит, пятясь задом. Ноша — половинка саранчи — была больше носильщика. Подбежали еще муравьи и в сильном волнении принялись тащить саранчу каждый в свою сторону, некоторые — наверное, настоящие муравьиные силачи — так тянули, что даже перетаскивали на свою сторону вместе с грузом и товарищей.

Я понял, что одни муравьи уходят на охоту и приносят пищу, а другие работают дома.

Мне часто встречались в лесной глуши или в степи, среди кустов караганника, красивые сетки в форме круга, нацепленные на ветки. Бывало, не заметишь, она чуть коснется твоего лица и прилипнет. Ниточки этих сеток очень тонкие, непрочные, но зато как красиво выткана эта сетка — не в каждой юрте встретишь девушку-мастерицу, чтобы вышила подобный узор. Я часто видел такие сетки, но принимал их просто за созданное природой, как растения.

Однажды я собирал в лесу хворост, нагнулся и чуть не ткнулся носом в такую сетку. Она была большая, хорошо натянута, я даже остановился, когда она заколыхалась. И вдруг я увидел дивное существо, выбежавшее на самую середину сетки. Это было какое-то совсем неприятное животное: круглое, с шершавыми лапками, ими оно цеплялось за нитки сетки и легко передвигалось с одного ее конца на другой. Я нагнулся, чтобы лучше разглядеть, и увидел, что у этого мохнатого существа злые маленькие глазки. Вот сетка чуть всколыхнулась, из лап существа упали два крылышка овода и медленно полетели вниз. Тут я разглядел у него в лапах овода без крыльев, но еще живого, тщетно пытающегося вырваться. Почувствовав, видно, мое присутствие, паук быстро пробежал по сетке вниз, увлекая свою добычу, и скрылся.

Я решил поймать овода или муху. Вскоре прилетел, назойливо пища, комар, сел на мою ногу и присосался. Я прикрыл комара ладонью, взял пальцами за туловище и посадил осторожно на сетку; он испуганно завозился, пытаясь взлететь.

Хищник выскочил, набросился на комара — и комариные крылышки полетели. Я с силой ударил прутом по этому противному обжоре, сетка с треском порвалась, паук и комар исчезли куда-то.

«Так тебе и надо, скверный, жадный черт! — Успокоенный победой, я побрел дальше. — А может, это животное полезное? Ведь он поедает комаров и оводов, которые кусают наш скот?»

Я спросил об этом бабушку.

— Оммани!.. Всегда ты пристаешь ко всякой нечисти! Горе с тобой! Ну зачем тебе понадобилось кормить паука?

— А кто ему связал такую сетку?

— Кто ж ему свяжет сетку, кроме него самого! Это паучьи силки.

— Вот бы мне научиться делать такие для сусликов!

— Не связывайся ты со всякой пакостью. Это, наверное, был тарантул, он даже змеи ядовитее. Укусит — умрешь!

Бабушка рассказала, как однажды к нашей юрте приполз тарантул; дедушка убил его и закопал в свежий коровий помет. А после встал в него босыми ногами.

— Ой, как страшно! Зачем?

— Говорят, навоз втягивает в себя яд тарантула. И тогда это хорошее лекарство для тех, у кого суставы болят… Если тебе, сынок, еще где-нибудь встретится такой большой паук, лучше не трогай его, а убеги подальше.

Зима близилась к концу. Зимовье наше стояло на Оскус-Даге, соседей по зимовке было много. Прошел слух, что снова началась эпидемия оспы и что из России приехали доктора и делают тувинцам прививки. Однажды я услышал разговор соседа с отцом:

— Всем оспу прививают — может, и мы поедем?

— Если хочешь породниться с русским, подставляй любое место, — засмеялся отец.

— Серьезно хочу! О, а как он прививает — так, будто занозу из пальца вытащил — и не углядишь! Я сам видел. Ведь вон как пожар вспыхнула глазная болезнь, а встретилась с Длинным доктором Узун-Эмчи — и вся эпидемия потухла. А ведь сколько народу могло слепыми остаться!

Отец сказал:

— Я знаю, что даже самый большой лама ездил к нему за лекарствами. Значит, Узун-Эмчи действительно знающий человек.

— Вот видишь! — обрадовался сосед. — А еще у него такая помощница… с золотой косой…

— Нет, брат, — упрямился отец, — у меня свои секреты есть.

Тут неожиданно вмешалась мать:

— Ждать, пока заболеем, что ли? Надо везти детей и делать прививки.

— О, даже моя жена теперь захотела этого! А сколько я тебя уговаривал съездить к Узун-Эмчи? — обрадовался отец. — Люди не врут, когда говорят, что он могучий врач. Посмотрит он тебя, и будет все ясно.

— Ой, я не пойду к нему! Я про детей только, — замахала руками мама. — Говорят, он догола раздевает!.. Если бы еще врач-женщина была, я бы, конечно, сходила к ней со своими болезнями… Может, помогло бы…