Вадим Собко - Ключ

— Ну вот, обиделась. Я же в шутку. А Гоголь все-таки поэт. Большой поэт. Я его именно так воспринимаю. Давай сюда, вот тут ему место.

Лариса послушно протянула книгу, и в этот момент снова стала девчонкой-десятиклассницей в школьной коричневой форме с белым кружевным воротничком, с нескладными большими руками. Просто удивительно, как это ей удавалось так быстро меняться.

— Ты в самодеятельности, случаем, не участвовала?

— Пробовала когда-то. Да пустое все это, не интересно…

— Подай мне Лермонтова. А учишься ты хорошо или средне?

— Прилично, — скромно ответила девушка.

— Я так и думал. Когда мне Ольга Степановна сказала, что ты способная, мне показалось, что она преувеличивает, она часто преувеличивала.

— Ты прав, она всегда преувеличивала мои способности.

— Только, может, твоя судьба — не технические науки, не математика и физика, а биология или литература.

— Моя судьба, — очень тихо сказала Лариса, — лингвистика. Я знаю три иностранных языка.

— Что?!

— То самое, что слышал. У меня способности к языкам, я знаю немецкий, английский, испанский. Сейчас работаю над венгерским.

— Не может быть! О тебе бы в газетах писали!

— А я и не стараюсь убедить тебя. Хочешь — верь, хочешь — не верь. Способность к языкам — это от бога, так мама любит говорить, как у тебя талант к математике. Ну и, конечно, труд…

— Кто тебе обо мне сказал?

— Все в школе знали. Давай сюда Пушкина — все-таки красиво, когда получается цветовая гамма.

— Ну, Квитко… Дождется он у меня, засело в вас его влияние, теперь клещами не вытащишь.

— А что ты злишься на него? Тебе же все равно.

Демид смотрел на Ларису и не мог разобраться в своих чувствах. Кто бы мог подумать, что в этакой девчонке, малявке, заложен такой заряд динамита? Да нет, просто похвасталась, и все тут.

— Сознайся: ты все это выдумала, хвастунишка? Придумать только надо — три языка!

Лариса, взглянув на него, молча пожала плечами.

— Давай сюда Достоевского. Ты читал его?

— Немного. «Преступление и наказание», «Идиот». Сильно написано.

— Не знаю почему, — сказала Лариса, — но он мне не нравится. Раздражает он меня, спокойно жить не дает. Гений, бесспорно, а раздражает. Возможно, потому, что герои у него в основном злые, жадные, мстительные. А разве это правда? На свете значительно больше добрых и честных людей, чем злых и подлых.

— Ольга Степановна тоже так всегда говорила.

— Вот видишь. Почему же он меня волнует? Почему страсти прошлого века кажутся современными?

— Может, потому, что они вечные?

— А как же тогда коммунизм? Ведь если в основе человека, в душе его заложено прежде всего зло, то никакой коммунизм не возможен. А это неправда! Не зла, а добра всегда жаждет человек.

— А что говорит по этому поводу адвокат Тристан Квитко? — спросил Демид.

— Он полностью согласен с Достоевским, хотя и защищает всяких воров и вообще злодеев, — с неожиданной горечью в голосе ответила Лариса, — и хватит нам говорить о литературе и о Квитко тоже.

— А Лильку мне почему-то жаль, — неожиданно сказал Демид.

— Она или завладеет всем этим эмиратом, или скоро вернется, — засмеялась Лариса. — Как у тебя обстоит дело с горячими напитками?

— Сейчас заварю чай.

— Может, я? — спросила девушка. — Кухни у всех одинаковые, я все найду.

— А у меня особенная: не кухня — лаборатория.

И действительно, кухня у Демида была радиотехнической мастерской, в которой всего-навсего один маленький угол занимала двухконфорочная плита да две полочки с посудой над нею.

— Холодильник нужно купить, — сказал Демид. — Скоро куплю.

— Невесело тут будет кухарничать твоей жене, — сделала вывод Лариса.

— А у меня жены не предвидится.

— Лильками будешь обходиться?

У Демида дух перехватило от неожиданно причиненной боли. Он глубоко вздохнул, хмуро взглянул на девушку.

— Неужели ты такая… злая? — через силу спросил он.

— Нет, я не злая, — чуть обиженно ответила Лариса и потом сразу, не желая ничего скрывать или утаивать, резанула: — Это я от зависти! Если хочешь знать — от ревности, сам ты мне безразличен, а завидно. У вас с Лилей хоть какое-то счастье было, хоть какая-то радость, хоть намек на любовь, я же видела, как она тебя на прощание целовала… А у меня никогда ничего подобного не было и не будет. Все может случиться, может, за умницу адвоката замуж выйду, может, не выйду, а вот, чтобы кто-нибудь просто так, как ты когда-то, замерзший палец оттирал, такого счастья у меня больше никогда в жизни не будет. Мне почему-то тогда показалось… Впрочем, не придавай моим словам никакого значения, — вдруг небрежно добавила она, откидывая со лба прядь легких волос, — это не сцена ревности и не признание в любви.

— А у тебя новая прическа… — остановив взгляд на ее волосах, густыми прядями спускавшихся на плечи, сказал Демид.

— Уже давно, а ты только сейчас заметил… Что у тебя к чаю? Есть хочется.

— Голодной не будешь. Я теперь организованный холостяк с неограниченными финансовыми возможностями.

— Часа через полтора мне уже можно будет идти домой.

— Я рад, что ты еще со мной побудешь.

— Разве это важно для тебя?

— А как же? Хорошо, когда рядом с тобой кто-то есть, а такой давний друг, как ты, особенно. И на Фабричной улице, и здесь я все время один, а это, сама понимаешь, не весело.

— Да, веселого мало. Только не просто кто-то… А полтора часа — это большой срок. За полтора часа можно столько успеть натворить…

— И ты уже успела?

— Эта пакость, о которой ты сейчас подумал, не займет полтора часа, — спокойно сказала Лариса. — Интересно, почему ты хочешь казаться хуже, чем есть на самом деле?

— Я не хочу казаться ни лучше, ни хуже. Какой есть, — весь тут.

— Возможно, что и так. Просто я не всегда тебя понимаю.

Низкий столик стоял между креслами, поблескивая полировкой (последнее приобретение Демида), новые вилки и ножи тоже куплены недавно, кого хочешь принять можно. Удивительно, как меняются вещи в зависимости от того, чьи руки к ним прикоснулись. Например, обыкновенный кусок колбасы на тарелке. Демид его положил — никакого вида, а Лариса порезала ломтиками, разложила веером — век бы ел, так аппетитно смотрится. И чай на редкость вкусный… Огляделся немного удивленно — и комната другой стала. Неужели всему причиной присутствие Ларисы? Все вроде бы осталось на своих местах, а вот поди ж ты…

— Я тебе не мешаю? — по-своему истолковала его взгляд девушка. — У тебя не было никаких планов?

Демид с улыбкой посмотрел на нее.

— Тебе мало визита Лили? Нет у меня никаких планов.

И они вдруг весело рассмеялись.

— Ты делай, что тебе надо, — сказала Лариса, вымыв чашки, — а я посижу в кресле и почитаю. Не обращай на меня внимания.