Леонид Комаров - Три ролика магнитной ленты

— Здравствуй!

— А, здравствуй. — В ее голосе все тот же холодок, что и при последней встрече.

— Пойдем танцевать?

— Знаешь, мне что-то не хочется. Пригласи какую-нибудь другую девочку.

— Ты избегаешь меня?

— И не думаю, — Лена скривила губы.

— Мне нужно кое-что спросить у тебя.

— Я слушаю.

— Я несколько раз приходил к тебе, но не заставал дома.

— Что ж, по-твоему, я не могу никуда выйти?

— Я не об этом… Скажи, почему ты в тот раз ушла?

— Когда?

— Тогда, помнишь, когда я с работы шел?

— Я ж тебе сказала, что мне было некогда.

— Это был предлог. Ты просто не хотела, ты боялась говорить со мной. Тебе было стыдно стоять со мной, да?

— С чего ты взял? Очень мне нужно! И вообще, что ты надумал сегодня об этом говорить?

— Ну, хорошо… Можно и в другой раз.

Я пожал плечами и отошел в сторону.

Потом я видел, как к Лене подскочил Семка, изогнулся, как гусеница… И они ушли танцевать. Я понял: Лена не хотела танцевать со мной. Было очень обидно. Что-то до боли сжалось в груди, мрачное отчаянье овладело мной. Я поскорее выбрался из зала, оделся и убежал из школы, будто за мной кто гнался. Брел пустынными, тихими улицами. Густой волокнистый снег, точно занавес, опускался на землю. Город щедро светился окнами, шел, веселился… Колька, наверное, балагурит в компании девчонок. И Лена… Только я один, никому не нужный, брел по безлюдным улицам и чувствовал себя одиноким, забытым… Забытым? Нет! Я был злым, во мне кипела обида: почему?! за что?!

А жизнь двигалась вперед своим порядком, поворачиваясь ко мне то лучшими, то плохими сторонами. Уже полмесяца, как я самостоятельно от начала до конца собираю приспособления. Теперь понял, что на одном «гопе» далеко не уедешь. Нужно знать множество разных тонкостей, уметь читать чертежи и разбираться в конструкции до мельчайших подробностей.

С последним приспособлением у меня тоже произошел казус. Принял я наряд, работа вроде несложная: зажимное устройство с пневмоцилиндром. Мы с Костей Бычковым таких монтировали много. Принялся за сборку, посвистывая. За два часа собрал и понес испытывать. Подсоединил шланг со сжатым воздухом, повернул рукоятку крана, туда-сюда — пш-ш, пш-ш — и ни с места. Меня, как и в тот раз, обдало холодным потом. Опять загадка. И руки опустились: как разгадать? Спросить?.. Нет, сам буду искать причину.

Разобрал цилиндр — отверстия на месте, как и полагается по чертежу. Возможно, кран барахлит? Стал разбирать его.

Подошел Ковалев.

— В чем загвоздка?

— Поршень не перемещается.

— Кран проверять не надо. Мы их со склада получаем, они испытаны. Тут мелочь какая-нибудь. Например, прокладка…

— Прокладку ставил, — торопливо объяснил я.

— Видишь ли какое дело. Воздух в цилиндр поступает через крышку, а между ними лежит прокладка. Так в ней-то и надо тоже дырочку пробить, чтобы воздух проходил.

— А!.. Ясно! Какой же я осел! Такой простой вещи не смог докумекать.

— Ничего, это случается. Просто нужно быть повнимательней, — сказал Ковалев, отходя от меня.

Сколько еще ляпсусов предстоит мне совершить?

…Недавно на нашем участке произошло чрезвычайное происшествие.

— Стащили! Украли!.. — растерянно бормотал рябоватый шлифовщик дядя Вася, стоя возле своей инструментальной тумбочки.

— Что украли? — спросил я.

— Шапку! Понимаешь, новую шапку, с получки в воскресенье купил. И нет ее, стащили!.. Бычкову показывал, черная такая, с цигейковым мехом.

— Когда же это?

— Ночью, должно быть, во второй смене. Кто-то из наших: такие замки только мы делали. Их, не зная, не откроешь.

Подошел Ковалев. Дядю Васю окружили другие рабочие.

— Кто ж мог? А дорогая шапка?

— Полтораста целковых отдал.

Неловкое молчание.

— У меня тоже намедни комбинезон стянули, — сказал Самосадов.

— А у меня на той неделе комплект сверл украли.

— Да-а, — огорченно протянул Ковалев. — Такого у нас еще не было.

Все понятно — на участке объявился вор. Отвратительно, когда кто-то из своих начинает воровать. Каждому кажется, что могут подумать на него.

Ковалев стоит нахмуренный, брови сомкнул.

— Во второй, смене, говорите?

— Ну да. Вчера уходил домой, оставил здесь.

— Кто у нас работал во второй смене? Гайнуллин, Сушков и Бычков? — спросил Самосадов. — Гайнуллин не в счет. Этот сам скорей отдаст, чем возьмет. Кто-то другой сработал.

— Поспешных выводов делать не будем, — предостерег Ковалев. — Нужно проследить как следует.

Дядя Вася грустно покачал головой.

Я знал, что у него в Мордовии большая семья, которую он собирался перевезти, как только дадут квартиру. Сам он во время войны был мобилизован в трудармию, да так и остался на заводе, и теперь отсылал семье деньги. Пропажа шапки для него — тяжелый случай.

Минут через сорок вернулся Ковалев и сказал:

— В общем так, дядя Вася, цехком сотней рублей поможет. Напишите заявление. Моих двадцать пять возьмите.

— Зачем же…

— Берите.

Дядя Вася растерянно принял деньги. Я достал десять рублей, которые мать оставила мне на мелкие расходы и тоже отдал. Подошли Самосадов и другие рабочие и тоже выложили, у кого сколько было. Дядя Вася смущенно улыбался, не зная, как и благодарить.

Шапка нашлась через два дня. Дядя Вася случайно увидел ее на голове у одного парня из нашего же цеха, когда мы спешили в столовую обедать.

— Послушай, дорогой! — обратился к парню дядя Вася. — Где ты приобрел эту шапочку?

Парень неохотно остановился.

— Купил, а что?

— В магазине купил или где еще?

— С рук взял.

— А у кого, не скажешь?

— В цехе работает, только не знаю, на каком участке.

Дядя Вася оживился. Я тоже с любопытством смотрел на парня.

— А какой он из себя-то?

Парень задумался, посмотрел поверх нас и сказал:

— Остроносый такой, веснушчатый.

Сомнений не было — Гришка.

И вот он явился на смену. На него устремлены несколько пар глаз. Насмешливые, злобные, только не равнодушные. И во всех можно было прочесть одно — презрение. Гришка сразу ощутил на себе колючие взгляды, съежился и торопливо прошмыгнул к своему верстаку.

— Здорово, керя!

Перед ним остановился Костя, широко расставив ноги и сжимая в карманах кулаки. Гришка трусливо завертел глазами. Кругом рабочие, хмурые, разгадавшие его подленькую тайну.

— Шарим, значит? — продолжал Костя. — У своего же товарища, у работяги, тащим? Так, что ли?

— Чего шарим? Ничего не шарим…

— Ах ты, гад! — Костя схватил Гришку за грудки и подтащил к парню, у которого обнаружили шапку. — Кто ему шапку продал?!

Глаза у Гришки забегали еще быстрей, на носу поверх веснушек выступили капельки пота.

— Отвечай, шкура!

— Ну, я…

— А где взял? Вот в этой тумбочке! — Костя посмотрел на стоявших вокруг рабочих. — Комбинезон у Самосадова увел?