Борис Гончаров - Эпизоды на фоне СССР 1936—58 гг. Книга 3. Часть 3—2

Немолодой мужчина с 13-го места тревожно предупредил соседа: «Сейчас Узловую проезжать будем, только бы!..». Это «только бы» волновало не его одного: волновало и водителя, и кондуктора, и ещё с десяток пассажиров – «аборигенов» маршрута. Благодушное настроение, навеянное случаем на автостанции, ещё сохранялось в автобусе, но…

После серии поворотов автобус упёрся в красные стоповые фонари, остановившегося перед ним, грузовика. Водитель автобуса плюнул в сердцах, а с 13-го места донеслось пророческое: «Узловской переезд!». Скоро все уяснили зловещий смысл сказанного, благо, сведущие оказались равномерно распределены среди не «сведущих».

– Здесь можно и полчаса простоять!..

– Да что там! Я раз – полтора часа… На работе – выговор…

– Так это мы и сейчас можем долго простоять?..

– Очень даже может быть. Узловской переезд – «это звучит гордо»!..

Когда минут через 20 водитель открыл двери, дабы желающие могли выйти покурить или ещё по какому делу, то, воспользовавшиеся любезностью водителя, могли лицезреть длинную вереницу легковых, грузовых автомобилей и автобусов, даже т.н. «Буйвол» обречённо пыхтел впереди.

Упомянутая женщина, знающая о рублях, которые «этот пухлый сдерёт», воскликнула со своего места:

– Смотрите! Сын-то! Вон он мечется!..

Действительно – через несколько машин перед автобусом стояло такси, а около него бегал молодой человек и хватался за голову, периодически останавливаясь, чтобы, вытянув шею, бросить вперёд взгляд надежды, умирающей последней, и безнадежно глядел на часы…

Мысли населения нашего автобуса потекли в русле оценки возможных последствий неплановой остановки.

– Да ведь так и на работу опоздаем!

– Чёрт! Поезд уйдёт – жди тогда до вечера. А там и приткнуться негде.

– Теперь Сергею Григорьевичу и на глаза стыдно будет показаться!..

– Боже ж мой милосердный! Что я скажу Наталье Витальевне?!..

– Это же безобразие!..

С 13-го места донеслось философское объяснение:

– Он ведь не протянет, скажем, 5 вагонов или полвагона и останавливается, а переезд – ясное дело – закрывают. А там, на станции пока оформят документы или тебе машинист пообедает… Вот и маются тут испокон веков…

Через час томительного ожидания ропот возмущения перешёл в бушующий поток негодования. Старушка, с места у кабины водителя, проникновенно обращалась вслух, наверное, к своей хорошей знакомой, обладающей, надо полагать, большими возможностями:

– Накажи ты их – иродов, царица небесная!..

Молодое поколение, получившее атеистическое воспитание, не надеясь на небо, интересовалось земными деятелями:

– И кто же заправляет этим делом?

Представители пролетариата несколько нелогично предложили:

– Его бы – бракодела, к нам, на завод! В два счёта воспитали бы!

– А что это за организация? – Поинтересовался кто-то с «камчатки» салона.

– Да ж.д. станция «Узловая 1», Тульского совнархоза. – последовал ответ осведомлённого пассажира.

– Надо же! Уж сколько лет этот проклятый переезд ненормально работает и – никаких мер. Прямо, хоть в «Крокодил» или газету пиши!

А с обеих сторон переезда, вдоль длинной вереницы гружёных и порожних машин, с пассажирами и без, в одиночку и группами стояли водители, пассажиры, командированные, торопящиеся и не очень, мужчины и женщины, студенты и дети, молодые и пожилые, рабочие и колхозники – люди…

Все «горели» революционными страстями возмущения, значительно превосходящими южные (о которых было сказано в начале рассказа) и думали: почему не точит время камень беспорядка?

А если этого оно до сих пор не сделало, то должны сделать люди!

10 янв.

Кроме вышеприведённого произведения, я написал письмо домой с запросом о деньгах и заметку в «Молодой коммунар» о том, что в 1958 году у горного института – первый выпуск молодых специалистов. Это три плановых удара по шару безденежья.

Сегодня я приехал в институт к 12.00. Посидел в читальном зале, почитал лекции Льва Сторова (из ТМИ) по теплотехнике и после часа пошёл на зачёт по теплотехнике. Лекции Льва помогли мне. Тов. Бочарников попросил сначала написать выражение адиабатического процесса, а затем попросил, исходя из этого уравнения, вывести соотношения параметров в процессе. Когда я это написал, то эффекта не произвело, а тов. Бочарников спокойно сказал: «Правильно». Но когда я проделал на доске преобразования из конспекта Льва (очень красивые), всё было сделано автоматически, то он был восхищён и без обиняков произнёс: «Всё. Давайте зачётку». Так я получил первый в этот день зачёт – по теплотехнике. Затем я пошёл в подвальное помещение (цокольный этаж) к тов. Данилову для получения зачёта по БВР. Когда я спросил разрешения и вошёл, перед Даниловым сидел Гриша Лейкин (исполнитель роли милиционера в нашем хорошо нашумевшем спектакле «Когда цветёт акация») и я стал невольным зрителем и слушателем другого спектакля: «Вот Вы у меня единственный человек, который, ну… ничего… ни-че-го… такая тупость просто удивительна!» – «Нет, я учил… вот когда на лабораторных занятиях, так всё ясно… Что ж мне теперь делать?» (Вопрос «милиционера», но не по сценарию). – «Бросайте институт! Ведь из Вас не получится горного инженера!»

– Вы пришли проставить зачёт? – Это уже ко мне. Я ответил, что пришёл

с д а в а т ь зачёт. Тов. Данилов очень удивился и спросил: «Разве я Вам не поставил зачёта? Владимир Николаевич, посмотрите там в ведомости – не проставлен зачёт Сторову?». Оказалось, что не проставлен. Было немедленно дано указание – сделать это. Мне не пришлось говорить ещё раз. Я разыскал ведомость, лаборант поставил зачёт, Данилов расписался, поставил в зачётке отметку и мы тепло попрощались. Почему мне был поставлен зачёт? Работы (из 3-х по количеству свёрл: ЭБР-6, ЭБК-2м и перфоратор РП-17/ОМ-507) я сделал точно в первые же три занятия, что тов. Данилов отлично запомнил. Может быть тут ещё повлияло то, что однажды я минут 15 разговаривал с ним о проблемах качественности подготовки инженеров. Речь шла о загоне технических дисциплин не прямо горного профиля: химии, физики, сопромата, термодинамики usw, что сказывается на возможности творчества в будущем. Дисциплины эти усваиваются студентами кое-как или вообще – только до экзамена, что конечно соответствовало сермяжной правде… Может быть и это… Так я получил второй зачёт, по буро-взрывным работам! Когда я поднялся на 3-й этаж, то увидел Рахманинова и Вольдмера, куривших в ожидании тов. Евтушенко (детали машин). Они сообщили мне, что зачёт – решение заданной задачи за любой срок и с любыми источниками. Хотя я запустил эту науку, и кроме основных понятий у меня в голове ничего не было по этой отрасли, я пошёл.