Владимир Успенский - Неизвестные солдаты кн.3, 4
- Название:Неизвестные солдаты кн.3, 4
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Роман-газета, № 8 2006 г.
- Год:2006
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Успенский - Неизвестные солдаты кн.3, 4 краткое содержание
В заключительных книгах романа «Неизвестные солдаты» рассказывается о последних днях Великой Отечественной войны и первых послевоенных годах.
Читатель вновь встретится с полюбившимися героями, перенесётся в горящий Берлин, в ставку Верховного Главнокомандующего, станет очевидцем того, как создавался послевоенный «ялтинский» миропорядок, как по обе стороны океана политиками принимались решения, затрагивающие судьбы миллионов людей.
Неизвестные солдаты кн.3, 4 - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
– Да, ему знаний и опыта не занимать, – кивнул Прохор Севастьянович. – И начальник штаба у него такой, что обыщешься – не найдешь. Генерал-майор Крылов, который Одессу и Севастополь оборонял. У Крылова опыт уличных боев богатейший. Его рука там основательно чувствуется…
Зазвонил полевой телефон. Порошин снял трубку:
– Да? Вернулся? Нет, не сплю. Давай, жду.
Игорь догадался, что Прохор Севастьянович говорит с комиссаром. Хотел уйти, но генерал задержал его – втроем веселей.
Комиссар пришел тотчас, сбросил у порога мокрую плащ-палатку. Щеки его раскраснелись от холода, он принес с собой запах осенней сырости. Лицо было недовольное и вроде даже обиженное. Скользнул взглядом по Игорю, сказал равнодушно: «А, Булгаков», – и сразу потянулся за стопкой, погреться. На вопросительный взгляд генерала ответил хмуро:
– В Сталинграде скверно. Последние метры держим.
– За этим тебя вызывали?
– Нет. С Указом Верховного Совета знакомили. Можешь радоваться, Прохор Севастьянович, с завтрашнего дня не комиссар я, а твой заместитель по политической части.
– Ты что, провинился, что ли?
– Не знаю, кто провинился, но институт комиссаров в Красной Армии упраздняется. Вводится полное единоначалие. Ты командир, ты и распоряжайся один.
– И отвечай тоже один?
– Само собой разумеется.
– В общем-то это хорошая новость, комиссар. Освобождают нас от опеки, от утряски и согласования.
– Я и говорю – радуйся.
– Во всяком случае, огорчаться не буду, – спокойно произнес Порошин, будто не заметив иронии; – Мы только сейчас с Булгаковым говорили, что люди у нас выросли, научились. А самолюбие, комиссар, это дело второстепенное. Ты что, за унижение сочтешь подчиняться мне? Не беспокойся, злоупотреблять не буду.
– Не век же, Прохор Севастьянович, с тобой служить. – Комиссар посмотрел на Игоря и добавил, поморщившись: – Ну, не в этом дело. Указ принят, и значит, он правильный. Только очень уж неожиданно, без подготовки. Армия, можно сказать, на грани стоит, за Волгой для нас земли нет, и такая ломка.
– Значит, назрело, – сказал Порошин.
Игорь неловко чувствовал себя при разговоре начальников. Попросил разрешения уйти. В тамбуре сержант сунул ему сверток, пробормотал сердито:
— Возьми на завтрак. Готовишь для них, стараешься, а они одни огурцы едят. Жаркое перегрелось давно…
Машина ожидала Булгакова в овражке, в километре от командного пункта. Игорь пошел полем, натыкаясь в темноте на кусты. Мелкий холодный дождь освежил лицо. За Доном взлетали тусклые оранжевые шары ракет.
Игорь думал о разговоре с Порошиным. Все-таки странно, что такие неспособные люди, так генерал Горлов, стали командовать армиями и фронтами. Кто в этом разберется? Может, верно говорили студенты-скептики, что история есть не что иное, как политика, опрокинутая в прошлое? И не лучше ли заниматься археологией, первобытным обществом? Там все просто и ясно, там одни факты… Угу, конечно… Он примется выкапывать битые печные горшки, а Ольга всю жизнь будет терзаться думами об отце. Подрастет Николка и тоже спросит о деде.
Нет уж! Никаких соблазнов! Надо отвоевать, закончить институт, потом заняться историей своего века. Работать, искать истину, говорить людям только правду, какой бы они ни была и чего бы это ни стоило!
Часть вторая
Еще с весны Василиса Светлова начала примечать в отце какую-то скрытность. Чуть свет ковылял Герасим Пантелеевич в правление, на старой лошаденке мотался по полям. Работа у него была нелегкая, в колхозе остались одни бабы, план из района спустили такой, как до войны, даже прибавили малость. Герасим Пантелеевич пообедать не всегда находил время. А для другого вот находил. То рубаху ему кто-то заштопает, то, как у молодого, заведутся у него вышитые носовые платки. Один раз вернулся за полночь и навеселе. На вопросительный взгляд дочери ответил смущенно, подергивая жидкую бороденку:
– В район ездил.
Василиса в колхозе работала мало, только в страду. Отец как-никак председатель, жили не бедно. Ей нужно было и ребятишек обстирать, и корову подоить, и за птицей присмотреть, и обед приготовить. Да и мало ли дел по хозяйству? Хоть и надоело все это Василисе, но куда денешься, раз уж выпало остаться в семье заместо матери. Сидя дома, она не знала того, о чем знала, пожалуй, уже вся деревня.
Как-то под вечер пошла она к запруде полоскать белье. На мостках встретилась ей Алена Булгакова, черная, худющая, заезженная работой. Поздоровалась с Василисой ласково, как с родной. Поговорили о дяде Иване: ничего, живой, Бог миловал. Служит в танкистах, вместе с дубковским Лешкой.
Потом, полоская ребячьи штаны, Алена сказала негромко:
– Ты уж отцу-то не становись поперек путя. Девка ты взрослая, понятие должна иметь, что у нас три калеки на всю деревню. А Герасим-то Пантелеевич – мужик еще в силе, негоже ему на корню сохнуть. Да и тебе легче будет.
Василиса, чуть помедлив, спросила:
– Кто?
– Да Аришка соседская. Она чуть лицом не вышла, зато и тихая, и хозяйственная. И на ребятенков у нее сердце хватит.
– Свой ведь ребенок есть у тетки Арины.
– Ну и что? У вас мальцов двое, да ее третий. Под одним крылом и вырастут. На улице-то, чать, все равно вместе бегают.
– Не могу я, чтобы чужая после мамки пришла… Я ведь берегу все. У нас всё, как при ней, стоит, – всхлипнула Василиса.
– Ну, нельзя же так всю жизнь прожить. Ты помнишь, а ребятишки небось позабыли уже. Ты скоро свое гнездо ладить будешь, а они с кем останутся?
Смурная вернулась Василиса с реки. Поставила посреди двора корзину с бельем, села на траву в конце сада и поплакала потихоньку, вытирая шершавой рукой слезы. Думала о тетке Арине. Правда, она добрая, тихая. Муж у нее вместе с отцом на Финской был, там и пропал. Вдовые бабы потом и мужиков принимали, и молодых ребят сманивали. А тетка Арина ни с кем. Все работает да работает. Избенка у нее старая, внутри чисто.
Вспомнилось Василисе, как зимой вместе топили они баньку, как сидели на полке в горячем пару. Тетка Арина будто стеснялась ее, прикрывалась веником. Когда терла спину Василисе, сказала восторженно: «Ой, девонька, кожа-то у тебя какая! Прямо шелковая!»
От этого воспоминания стало Василисе почему-то еще горше. Даже в голос хотелось закричать: люди добрые, что же теперь будет?.. Но на улице замычали коровы – шло стадо. Надо было бежать за подойником, потом кормить ребятишек и укладывать спать. В корзинке – неразвешенное белье.
Ночью Василиса почти не спала. Лежала на спине с открытыми глазами, следила через оконце за месяцем, который вроде стоял на месте, а сам все полз и полз и в конце концов скрылся за краем рамы. Прикидывала и так и сяк и под конец надумала. После третьих петухов поднялась вместе с отцом. Быстро пожарила ему яишню с салом, налила в немецкую фляжку кваску на дорогу. Села против Герасима Пантелеевича, вглядываясь в его морщинистое, темное лицо с глубокими провалами глаз, В бородке впервые заметила седые волосы. И не было в ней сейчас обиды на отца, даже какая-то жалость возникла.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: