Василий Матушкин - Цвет жизни

Переругиваясь, воры насовали в карманы листовок для закурки и, вконец разочарованные, закинули разбитый чемодан в кусты при дороге.

К утру ветер успел хорошо подсушить грязь. И теперь подхватывал выброшенные на тротуар бумажки и гнал их вдоль улицы.

Приказчик гастрономического магазина Бояринцев саженными прыжками летел за вором, разбившим витрину. Казалось, никакая сила не могла задержать этот стремительный бег. Тяжелый топот разносился далеко по переулку.

Вдруг, вместо того чтобы снова заорать: «Держи вора!», Бояринцев, споткнувшись, взревел и, неуклюже подпрыгнув, с разбегу бахнулся в лужу. Кряхтя и чертыхаясь, стал медленно вылазить из липкой, как тесто, грязи. Хорошо, что в ночи никто не видел этой картины, а то позору было бы еще больше.

Безуспешно смахивая и стирая грязь с лица, живота и коленей, он, сильно хромая, побрел обратно. Боль ниже правого колена, куда угодил булыжник, брошенный Тарасом, была нестерпимой. Кроме того, саднили щека и ухо, которым досталось при падении.

Всю дорогу Бояринцев отборными ругательствами крестил вора. Грозил и клялся, что все равно узнает его и поломает все ребра. И чем ближе он подходил к магазину, тем сильнее хромал. Но причина была не только в ноге. Бояринцев всё более понимал, что самое страшное еще впереди, и потому невольно замедлял шаги.

Приготовив оправдания и набравшись смирения, чтобы выслушать брань хозяина магазина, каковым был его родной дядя, он робко открыл дверь.

Тем временем приземистый, в отличие от племянничка, дядя, точно резиновый, прыгал из одного угла магазина в другой, кружился, топал ножками, поминал всуе бога, одновременно ругаясь самыми грешными матюками. Толстый, с пухнущим лицом, он походил на пузатый графин с жигулевским пивом.

Увидев расхристанного и грязного Бояринцева, дядя схватился за свою лысеющую голову и завопил:

– О, боже ты мой, боже ты мой!.. Сколько ж раз я приказывал тебе… Христом богом просил, чтоб ты, сволочь, меньше жрал, а смотрел бы за магазином. Чтобы днем разбили витрину!.. Позволить запереть себя… Боже мой, боже мой… Я тебя, свинью, проучу, – брызгая слюной и тыча в лицо племянника кулаками, орал хозяин.

Бояринцев краснел, пыхтел, отдувался, вытирал фартуком с лица грязь и пробовал оправдываться.

– Где же день… В девять часов… С каждым может так, Ананий Ермолаич. Это ж разбой форменный. И ни одного городового, – соврал он.

– Я тебе, мерзавец, дам разбой… Городового ему не было!.. – еще яростнее набрасывался дядя. – Не родня ты больше… За твой счет вставлю стекло… Всё вычту. И завтра же… Завтра же расчет!.. – Хозяин орал фальцетом и топал ножками. – Разориил!.. Скинь фартук мой, скинь! Во-он!.. Чтобы и духа твоего тут не было… – Сорвав фартук, он сунул кулак в лицо разорителю… Размахнулся еще раз, но Бояринцев уже попятился к двери и без боя отступил на улицу.

Оставшись в магазине один, Ананий Ермолаевич еще долго бушевал, негодуя на неблагодарного неумеху-племянника…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

М. М. Литвинов – в 1930-е годы нарком иностранных дел СССР (прим. составителя).

Торгсин – в 1920—1930-е гг. в СССР сеть магазинов торговли с иностранцами.