Петр Капица - Ревущие сороковые

Это наблюдение вызвало смех в зале. Возмущенный Сорвачев вскочил с места.

— Безобразие! — выкрикнул он. — Председатель разрешает безответственным элементам подрывать авторитет. Прошу оградить!

Фарафонов, не обращая внимания на выкрики председателя базового комитета, продолжал:

— Товарищ Сорвачев почему-то полагает, будто все мы подкапываемся под его авторитет, которого, если по секрету сказать, и в микроскоп не разглядишь. Выбирая предбазкома, мы надеялись, что он будет печься о наших нуждах, ночей недоспит, добиваясь справедливости. А он думает лишь о своей персоне. Если же ему на это намекают, товарищ Сорвачев сердится, грубо одергивает собеседника и напоминает, что он-де человек проверенный и утвержденный вышестоящими организациями. Кроме того, товарищ Сорвачев одержим манией всех поучать. При этом не стесняется своего невежества. Давно примечено: чем человек меньше знает, тем больше учит. На такие посты партийный комитет должен рекомендовать людей заботливых, умеющих говорить «да». В следующий рейс следует кое-кого позабыть на берегу.

Коммунисты аплодисментами проводили Фарафонова на место. Но Сорвачев тут же написал протест, обвинив председательствующего в том, что тот «выпустил на трибуну и не одернул хулиганствующие элементы». К хулиганам был причислен не только Фарафонов, но и наш степенный Тарас Фаддеевич Демчук.

Собрание, конечно, не согласилось с Сорва-чевым, и его жалоба осталась без последствий.

Через день Демчука, Трефолева и меня вызвал к себе Куренков. Мы отправились к нему без особого энтузиазма, так как полагали, что замполит будет отчитывать нас за шумное поведение на партийной конференции. Но все было по-иному: Михаил Демьянович встретил нас необычайно радушно. Его серые добрые глаза радостно светились.

— Ну, братцы китобои, порадовали вы всех, а меня особенно!

И Куренков крепко пожал каждому из нас руку. Мы недоумевали: за что?

— Сейчас узнаете. Есть приятные вести из Норвегии. В обком пришел большой пакет. Ока зывается, норвежские коммунисты после войны остались без типографии. Газета выходила к концу дня, когда народ все новости уже узнавал. Рабочую газету умышленно оттирали. Надо было обзавестись собственными машинами. Коммунисты наскребли немного деньжат, но их не хватило, а капиталисты, конечно, кредита не дали. Узнал об этом наш Сигге Хаугли, взял и пожертвовал большую долю того, что получил за амбру. Его добавки хватило на печатную машину и на все другое. Теперь рабочая газета раньше буржуазных выходит. От нее специальная благодарность вам — на самой лучшей бумаге золотыми буквами напечатано… за точность не отвечаю, но смысл примерно такой: «Благодарим братьев по классу — русских коммунистов китобойной флотилии «Салют» Тараса Демчука, Аркадия Трефолева, Константина Шиляева за спасение нашего дорогого товарища Сигге Хаугли в сороковых широтах и умелые действия по получению валюты, которая пошла на важное и полезное рабочему классу дело. Да здравствует интернациональное братство коммунистов!» Здорово, а? Не оставлять же такое письмо в архиве? Я поручил немедленно перевести его на русский язык. Да к нему несколько подвальных статей из органа норвежской компартии «Фрихетен» прибавил. В них описывается, как русские китобои спасли в сороковых широтах норвежца. Будем в своей многотиражке с продолжением печатать. Пусть народ читает и радуется.

— Ну и Хаугли! Ну и молодчина! — могли только воскликнуть мы. — Вот вам и Сигге Восьмой! Да ему норвежский король Хакон Седьмой может позавидовать. Навряд ли тот способен на такой поступок.

В тот же день на «Косатку» прикатила шумная ватага фотокорреспондентов центральных и местных газет. Заставив меня, Демчука и Трефолева надеть парадную форму, они принялись щелкать фотоаппаратами и выведывать у нас подробности спасения норвежца.

Оказывается, министерство объявило всем косатковцам благодарность, а нас троих наградило за спасение утопающего почетными грамотами и именными часами.

В воскресных номерах газет мы всей троицей красовались на первых полосах под громкими заголовками: «Герои Антарктики», «Интернациональное братство коммунистов», «Отважные покорители бурных широт».

Мы получили много поздравительных телеграмм и писем. Даже незнакомые люди приходили на «Косатку», чтобы пожать нам руки и сказать доброе слово.

На флагмане был организован торжественный митинг. Мы явились при всех боевых орденах и медалях.

У парадного трапа нас встретили капитан-директор и замполит. Стайнова с ними не было. По настоянию Дроздова его откомандировали на курсы переподготовки, с тем чтобы он не вернулся на флотилию. А Сорвачев, стоявший здесь же, невдалеке, не осмелился подойти и пожать руку: боялся, что мы при народе отвернемся от него. Он только сказал:

— Я всегда был уверен, что вы не подведете… Очень рад… поздравляю от всей души.

А в глазах его мелькало и пряталось нечто такое, чего и собаке не пожелаешь. Хотелось подойти вплотную и при всех прямо в лицо сказать: «Слушай, Николай Витальевич, будь хоть сегодня человеком, перестань хвостом вилять. Мы тебе все равно не поверим. В нашей среде ты друзей не обретешь. Отойди-ка в сторонку, не путайся под ногами!»

Собравшиеся встретили нас грохотом аплодисментов.

Потом про нас начали говорить такое, что мы, пораскрывав рты, ошарашенно поглядывали друг на друга.

Ораторы один за другим превозносили нашу смелость и успехи в китобойном деле. А о спасении Хаугли говорили как о героизме и ярком примере бескорыстного интернационального братства коммунистов.

Куренкову с трудом удалось утихомирить восторженных салютовцев.

Во время вручения наград оркестр грянул «Интернационал». Все поднялись и запели.

Когда стоишь вот так, навытяжку, под развевающимся государственным флагом родины, все мелкое и наносное сразу отступает в сторону. Ты словно вырастаешь в своем сознании и начинаешь думать о своих товарищах с великим уважением. Ведь не сдались же мы стихии, черт подери! Все вытерпели и победили!

Главное в наших китобоях — надежность. Они не подведут в трудную минуту, выручат, придут на помощь.

Вы спросите: отправимся ли мы снова в Антарктику, чтобы опять пережить все лишения и передряги?

— Пойдем, — отвечаю я за настоящих моряков. — Нам не усидеть дома! Опасная работа на краю земли китобоям по плечу.

Ленинград, 1962–1964 гг.

Зав. редакцией В. Илъинкав Редактор И. Алатырцева

Художественный редактор Т. Андронова Технический редактор Л. Платонова

Корректор М. Фридкина Фото Н. Иочнева