Ашот Арзуманян - Арагац (Очерки и рассказы)

Райнис отмечает, что в новой армянской литературе можно найти «много одаренных писателей и по-настоящему художественные произведения, которые делали бы честь литературе любого народа».

Райнис особенно обстоятельно говорит о Хачатуре Абовяне и его романе «Раны Армении», который он намеревался перевести на свой родной язык. Латышскому патриоту особенно было близко произведение, в котором показана героическая борьба армянского народа, с помощью русского оружия освободившего от персидских башибузуков Восточную Армению в 1827–1828 годах.

Великий латышский писатель хорошо понял Абовяна, который в освобождении армян от восточного деспотизма турок и персов видел наиболее реальную гарантию предотвращения угрозы физического уничтожения родного народа. Райнис подметил, что именно в этот переломный период развития литературы древнеармянский литературный язык сменился новоармянским литературным языком. По его словам, «классический армянский язык, так называемый грабар, имевший множество форм, благозвучие и силу, на котором были написаны лучшие философские, исторические и духовные произведения древней армянской литературы, уже в начале XIX века изжил себя. Этот язык остался языком церковного богослужения… У народа был свой собственный язык — ашхарабар, который делился на ряд диалектов… Нужно было выработать общий литературный язык. Абовян был инициатором этой идеи, он стал отцом новейшей армянской литературы». Абовян написал свой роман на ереванском диалекте и поэтому был всем понятен.

«Будущий художник действительной армянской жизни, — говорит Райнис, — сам вышел из народа: он — сын крестьянина Эриванской губернии. Уже с детства Абовян видел тяжелое положение армянского народа под игом персов. Жизнь народа, унижение и молчание, вечный страх за имущество и жизнь — все это глубоко врезалось в сознание вдумчивого юноши.

…Его славой явился роман «Раны Армении». Появление этого романа было событием как в отношении формы, так и содержания.

Судьба, — заключает Райнис, — предназначила Абовяну выступить в переходное время, когда армянский народ, после многовековых мучений, вновь начал стремиться к свету и культуре».

Говоря о современной армянской классической литературе, Райнис особенное внимание обращает на Раффи и Патканяна. Как отмечает он, Раффи «является самым замечательным армянским романистом». «Литературное наследие, — пишет он, — которое Раффи оставил своему народу, широко и многообразно; но самыми выдающимися являются те его работы, в которых он защищает турецких армян, изображая их тяжелое положение и печальную судьбу».

Говоря о Патканяне, латышский поэт-интернационалист Ян Райнис пишет:

«Нет такого армянина, который бы не знал стихов Патканяна, нет такого уголка земли, где армяне не пели бы его «Слез Аракса». И это не удивительно, ибо Рафаэл Патканян — поэт-патриот, особенно в последние годы жизни. Он жалуется… он плачет о жертвах турецких зверств, и всюду чувствуется его истекающее кровью сердце и горячая любовь к родине».

В поле зрения Райниса попали и такие вопросы, как история возникновения армянского книгопечатания (начало XVI века), выход в свет первой армянской газеты (1794 год) и первых журналов.

Райнис касается таких выдающихся деятелей армянской культуры, как «замечательный публицист и поэт» Микаэл Налбандян, который совместно с С. Назаряном издает в Москве «остро радикальный» журнал «Северное сияние». Он отмечал, что реакционные силы выступили против Налбандяна, который был обвинен в государственном преступлении и после долгого одиночного заключения в тюрьме умер от чахотки. Для Райниса не мог не быть интересным Микаэл Налбандян, современник и единомышленник Герцена, Белинского, Добролюбова, Чернышевского.

Райниса особенно интересуют те писатели и поэты, которые стоят близко к народу.

«Его романы знакомят нас с народной жизнью, экономическим положением и обычаями… С таким умением и такими подробностями описывает он безыскусственную сельскую жизнь, так умеет встать на точку зрения простого народа, что, прочитав его книги, ясно можешь представить себе жизнь армянских крестьян», — пишет он о Перче Прошяне.

Наиболее выдающимся поэтом девяностых годов он считает «поэта трудящихся» Ованеса Туманяна.

В распоряжении Райниса не было материалов, чтобы писать о более поздних периодах армянской литературы. «О дальнейшем развитии армянской культуры и литературы у меня в настоящий момент нет более точных сведений; если будет хоть где-нибудь чувствоваться интерес к этому вопросу и кто-нибудь скажет о судьбе этого многострадального народа или о развитии его прекрасной поэзии, тогда… я смогу еще об этом писать и дать больше переводов из оригинальной лирики, — может быть, даже составить маленькую книжку».

Эта статья завершается совершенно переосмысленным, глубоко поэтическим пересказом легенды о муках и пытках Григория Просветителя. Превращая ее в символ, Ян Райнис заключает словами: «Так, вечно страдавшая в веках, живет Армения!»

Ян Райнис еще на заре революционного движения в России предвидел, что во главе прогресса человечества станет русский народ, что за великим исполином в грядущее пойдут латышский, армянский и другие угнетенные народы. Его предсказания стали живой действительностью в наше счастливое время, когда в экономике, литературе, архитектуре, музыке, живописи — во всех областях человеческих знаний так ярко проявляет себя гений советского народа. Знамя дружбы, поднятое пламенным Райнисом еще в условиях самодержавной России, высоко и крепко держат в руках верные его последователи — латышские писатели.

И хотя далеко от горной солнечной Армении, среди густых лесов и озер, у самого Балтийского моря раскинулись латвийские земли, но семена братства, посеянные еще Яном Райнисом, дали в наши дни пышные всходы. Для сердечной близости народов нет ни расстояний, ни границ. Вот почему Андрей Упит говорит:

«Многое роднит нас — армянский и латышский народы: многовековая угнетенная жизнь под властью иноземных захватчиков: борьба за национальную самостоятельность, культурные ценности, народные традиции и, наконец, совместная борьба за коммунизм, за творчество, за созидание». [5] «Гракан терт», 1953, № 37 (717).

Золотые нити традиций связывают латышскую советскую литературу с фольклором, с реалистическими писателями конца прошлого и начала нашего века, в особенности же с великим Райнисом. Сильнейшее влияние на развитие латышской литературы оказали творения русских писателей и мыслителей, у которых учились, брали пример и черпали энергию все латышские реалистические и прогрессивные писатели досоветского периода с революционным Райнисом во главе. У русских писателей, у Горького, у Маяковского и у наших современников не перестают учиться и молодые латышские писатели, и ветераны латышской литературы. Благодаря русскому языку совершенно новый, богатейший мир раскрыли перед латышским народом произведения писателей братских республик. Все это помогало созданию национальной по форме, социалистической по содержанию литературы.