Аркадий Львов - Двор. Книга 1

На следующей неделе по дому прошел слух, что в областное управление НКВД вызывали мадам Малую, Иосифа Котляра, Тосю Хомицкую, тетю Настю, доктора Ланду и Дину Варгафтик, но точно знали про одну Олю Чеперуху, которая сама всем рассказывала, какой молодой и симпатичный мужчина вел с ней разговор. Тося даже пригрозила: если Оля не закроет свой рот, придется написать Ионе прямо в госпиталь, чтобы быстрее бросал свои костыли.

— Тосенька, — жмурилась Оля, — дайте я обниму вас и крепко поцелую, мы же только две — красноармейки.

Тридцать первого марта Верховный Совет, за подписью товарища Калинина, постановил образовать в составе СССР новую, двенадцатую по счету, союзную республику — Карело-Финскую. Население там было не очень густое, меньше четверти Ленинграда, но по территории республика могла свободно равняться с такими высокоразвитыми европейскими странами, как Бельгия, Голландия, Дания и Швейцария, вместе взятыми. Согласно статистическим данным, сообщил Иона Овсеич, карелы составляют свыше двадцати трех процентов всего населения, что же касается финнов, то ЦСУ получило дополнительные материалы и еще не закончило обработку. Возможно, понадобятся уточнения, ибо в условиях Крайнего Севера, где полгода день, а полгода ночь, перепись населения — дело трудоемкое и непростое.

В связи с присоединением новых районов к СССР у Ефима Граника возник вопрос: может ли он поменять свою квартиру в Одессе на жилплощадь в Выборге?

— Откуда у тебя такие настроения? — удивился Дегтярь. Ефим сказал, что это не настроение, а просто вопрос, но Иона Овсеич ответил ему: вопросы не с неба падают, они возникают у человека в голове от мыслей, которые там роятся. У него лично есть подозрение, что Ефим опять бросил работу и подыскивает место, где можно было бы кустарничать у себя дома.

Насчет работы Ефим подтвердил, что действительно временно оставил, но кустарничать не намерен. Конечно, какой-то небольшой срок придется, чтобы иметь копейку на хлеб: он же не вор и не фальшивомонетчик, который печатает деньги.

— Короче, — перебил Иона Овсеич, — ты опять берешь патент?

— Патент! — воскликнул Ефим. — Как я могу взять патент, если финотдел требует сначала справку про инвалидность и состояние здоровья?

— Ефим, — тихо сказал Иона Овсеич, — я тебе не враг, но ты сам лезешь на неприятности. Совнарком СССР вместе с ВЦСПС осудили порочную практику летунов, а ты, кроме того, еще хочешь гнаться за длинным рублем. Советская власть имеет большое терпение, но всему приходит конец. Ты меня понял?

— Я тебя понял, Овсеич. Но почему государство должно пострадать, если неделю, месяц, два я поработаю у себя дома?

— Когда человек работает дома, — ответил Дегтярь, — он работает дома, а не на производстве. Производство — это завод, фабрика, совхоз, колхоз. Давай на минуточку представим себе наш СССР без заводов, без фабрик, без колхозов и совхозов.

— Не, — поднял руки Граник, — такое нельзя себе представить.

— Нельзя? — удивился Дегтярь. — А ты же пытаешься взять нас за горло: не хочу работать на производстве — хочу дома! В общем, как та старуха, которая захотела быть царицей и получила обратно свое дырявое корыто.

Ефим сказал, что в данном случае сравнение не удачное: лично он за все золото мира не согласился бы стать царем. А насчет работы он обещает зайти завтра в малярный цех фабрики «Труд-побут».

— «Труд-побут»? — повторил Дегтярь. — По-моему, это артель, а не государственная фабрика. Ефим Граник, из тебя надо каленым железом вытравлять хозяйчика.

Вечером Дегтярь имел в виду зайти к мадам Малой, чтобы она взяла под свой личный контроль Граника, но Полина Исаевна чувствовала себя неважно, пришлось бегать в аптеку за кислородом, потом кипятить воду для грелки, потом варить манку с молоком, чтобы дать больной на ужин. Среди ночи надо было опять наполнить грелки, Полина Исаевна тихонько стонала, хотела встать сама, но Иона Овсеич не разрешил: когда он дома, она не должна утомлять себя по мелочам. А вообще, надо держать себя в руках: весна есть весна, всем туберкулезникам делается хуже, не только ей одной.

Под утро у Полины Исаевны началась аритмия в сердце, Иона Овсеич предложил вызвать скорую помощь, но она категорически отказалась и бросила упрек: если ему так надоели ее болячки, что он хочет навсегда засадить ее в больницу, лучше пусть откровенно скажет, и сию минуту, как ей ни плохо, она подымется и уйдет, и пусть устраивает свою жизнь с другой — молодой и здоровой.

— Поля, — сказал он тихо, — оставь свои провокации. Никто не посылает тебя в больницу; кроме того, больница — это хорошие доктора, забота, надлежащий уход, и не надо строить пугала. За границей люди платят бешеные деньги, чтобы попасть в больницу, бедному человеку вообще недоступно, а здесь ты даешь себе волю капризничать, как старая барыня.

Полина Исаевна заплакала, он вытер ей глаза краем простыни, она немножко успокоилась и велела ему идти на работу, а то опоздает, не дай бог, и люди будут показывать пальцем.

Днем у Полины Исаевны был сердечный припадок, Клава Ивановна вызвала карету. Доктор внимательно осмотрел больную, сделал укол камфары и пообещал еще сорок лет жизни, если хорошо питаться, блюсти режим и не принимать близко к сердцу всякие пустяки. А лучше всего, конечно, туббольница на улице Белинского: за окном — море, сад, каштаны, дуб, акация, птички щебечут, петухи кричат, словом, рай.

Больная сказала, она не хочет в рай, она хочет, как все люди: у себя дома.

Прямо с фабрики Дегтярь зашел к мадам Малой. Она сообщила, что приезжала скорая помощь, оказалось, он уже знает, звонил домой, Полина чувствует себя значительно лучше, и нет оснований для особой тревоги. А теперь главное, насчет Граника: он опять бросил работу и надеется, авось, не заметят, пройдут мимо. Надо установить строгий контроль и каждый день теребить, иначе он пойдет по наклонной и трудно предвидеть, какие могут быть последствия. Точнее, вполне можно предвидеть, что последствия будут самые плачевные.

Клава Ивановна сказала, с Граником дело ясное, будем теребить. А как быть с Орловой? Есть данные, что к ней опять ходят клиенты.

— Малая, — погрозил пальцем Иона Овсеич, — за свои слова надо отвечать. Откуда у тебя данные?

— От Дины Варгафтик: она уже несколько раз видела из своего окна.

— Кто еще может подтвердить?

— Настя. Если надо будет, Тося Хомицкая тоже скажет пару слов.

— А откуда они взяли, что это клиенты? Женщина, в таком возрасте, как Орлова, может пригласить к себе домой мужчину, это еще не преступление.

— Дегтярь, — Клава Ивановна крепко сжала губы, — ты хочешь знать в подробностях, что видела из своего окна Дина Варгафтик?