Аркадий Львов - Двор. Книга 2

— Сам не отопрешь — милицию позову! Гадюшник у себя устроил, тараканов разводишь — ты у меня из Одессы вылетишь, как пуля!

В комнате послышалась какая-то возня, оба с минуту прислушивались, Катерина повторила опять, что Ефим у нее вылетит из Одессы, как пуля, но так и пришлось уйти ни с чем. Степан только махнул рукой, а Катерина тут же поднялась к товарищу Дегтярю и нарисовала все, как есть.

— Этого можно было ожидать, — сказал товарищ Дегтярь. — Один раз ему сошел с рук заем, другой раз он захочет сесть нам на голову.

Катерина напомнила свое предупреждение, что Гранику не надо было давать здесь жилплощадь, ее не послушали тогда — теперь будем в обалдуя играть.

Дома Катерина повторила всю историю бабушке Оле, но та закляла ее здоровьем детей, чтобы не рассказывала Ионе и Зиновию, а то подымется такое, что надо будет сбежать на край света.

На малом активе — присутствовали только Хомицкий, Орлова и Катерина Чеперуха — товарищ Дегтярь поставил вопрос ребром: что будем делать с Граником? Катерина прямо заявила, что существует один способ — выселить из Одессы. Степан категорически возражал, тем более, что человек хорошо работает у себя на заводе, и никто на это не пойдет. Орлова тоже была против, однако предложила, пусть двор поставит вопрос о выселении, горсовет все равно не разрешит, но Граник, наконец, поймет, что с ним дальше не намерены шутить.

— Какие еще будут предложения? — спросил товарищ Дегтярь.

Больше предложении не было, на минуту воцарилась тишина, и товарищ Дегтярь попросил слова для себя.

— Я все слушаю, — сказал он, — и думаю: хоть один из них догадается заглянуть в корень или будем прыгать, как воробей, с ветки на ветку, и беззаботно чирикать? И вот результат: никто, ни один. А корень, от головы до пят, весь на виду: мог бы ли позволить себе Ефим Граник подобное поведение, если бы не прямая поддержка со стороны доктора Ланды?

Степан пожал плечами: при чем здесь Ланда? Ланда заступился за Ефима уже после Дюковского сада и больницы, когда все было позади.

— Флюиды! — воскликнул Иона Овсеич. — Флюиды летают по воздуху и переносят заразу от одного к другому! Формально было так, как сказал Хомицкий: сначала — Граник, потом — Ланда. Но кто из нас мог сомневаться, что именно доктор Ланда, и никто другой, подставит свое плечо Ефиму Гранику, когда весь двор, все люди вокруг возмущались и гневно осуждали! Для кого из вас, покажите на себя пальцем, это явилось неожиданностью!

Иона Овсеич смотрел в упор, каждый чувствовал на себе его взгляд и невольно отводил глаза.

— Страна построила Волго-Дон, создала Цимлянское море, какого не знала еще природа, на берегах великой русской реки сооружаются крупнейшие в мире Куйбышевская и Сталинградская ГЭС, а мы сидим, как кулик в болоте, и ждем, когда к нам придут и скажут: «Милости просим, вот вам коммунизм — заходите!» Нет, — взмахнул кулаком Иона Овсеич, — никто не придет и никто не пригласит: сами, своими собственными руками будем делать, а кто станет нам поперек, того долой с дороги, как ненужный сорняк!

Правильно, откликнулась Катерина, они с отцом у себя в Бурятии тоже вырубали сорняки топорами; эти сорняки никакая цапка не брала. Степан внимательно посмотрел, Катерина повела плечами, отвернулась, а Ляля подождала несколько секунд и обратилась к товарищу Дегтярю: как же все-таки быть с Граником?

— Орлова, Орлова, — покачал головой товарищ Дегтярь, — ты мне напоминаешь жирафа: ноги промочит в понедельник, а насморк получит в пятницу.

Степан засмеялся: и опять пойдет к тому же доктору Ланде — лечиться.

— Хомицкий, — сказал товарищ Дегтярь, — мне не нравится твое настроение.

В связи с ликвидацией домовой уборщицы, на каждом этаже составили свой график и повесили у дверей парадного, на видном месте, чтобы исключить всякие отговорки: не знал, забыл, не предупредили. Кроме того, Орлова и Чеперуха лично обошли все квартиры до единой и взяли подписи. Отдельные домохозяйки пытались возражать — дескать, у каждого есть свои удобные и неудобные дни, надо было учесть, но Катерина на эти претензии резонно отвечала: если одному удобно, значит, за счет другого, а чтобы всем одновременно было удобно, такого не бывает. Ничего, привыкнем.

Действительно, уже в первые две недели люди так втянулись в новый распорядок, что ни у кого не возникало нужды вносить свои поправки. Наоборот, поскольку календарь составили далеко вперед, всегда можно было заранее управиться со своими частными делами и выкроить два-три часа на общее дело.

Осложнения начались с того момента, когда график дошел до Ланды. Сперва Гизелла просрочила свой день, но можно было допустить, что ей удобнее провести уборку поздно вечером или на другое утро. Однако минул вечер, минуло утро, Катерина специально поднималась на третий этаж проверить, а коридор и кусок лестницы как были в окурках и грязи, так и остались. Больше того, дворовые коты, будто нарочно сговорились, на этой неделе проявили особенное усердие, Гизелла же проходила с царским видом мимо, вроде ее никак не касается. Жильцы, сперва молча, потом вслух, стали справедливо возмущаться, ибо получалось, что одни здесь пурицы, а другие их холуи и прислуга.

Громче всех возмущалась Дина Варгафтик, которая открыто сказала Катерине: если бы она, Дина, хоть бы на одну копейку позволила себе так плевать соседям в лицо, из нее давно бы сделали форшмак. А жене полковника Ланды все можно, потому что она жена полковника Ланды!

Сразу после этого разговора Катерина опять поднялась на третий этаж, все оставалось по-прежнему, дернула за колокольчик и потребовала, чтобы Гизелла вышла в коридор. Гизелла открыла дверь, но в коридор выходить не захотела, а пригласила к себе в комнату. Катерина заупрямилась, сказала, давайте не будем терять времени, и спросила, до каких пор кошачий крем будет валяться на лестнице и благоухать у людей под носом.

— Послушайте, — возмутилась Гизелла, — я не терплю кошек с детства и не буду за ними убирать!

— А другие пусть убирают за вами? — вежливо спросила Катерина.

— Почему за нами? — опять возмутилась Гизелла. — Нас только двое, мы с мужем проходим по лестнице и коридору так, что пятнышка не остается, а другие здесь живут целыми кагалами: бабушки, дедушки, внуки.

— Красавица, — заговорила вдруг голосом цыганки-гадалки Катерина, — ждет тебя дальняя дорога, бубновый валет в синей шинели и теремок в клеточку!

Гизелла невольно сделала шаг назад, Катерина предупредила, что это у них последний разговор по-хорошему и если до утра не будет чисто, она подымет на ноги весь штаб военного округа: пусть пришлют комиссию и проверят, кто такие в действительности Ланды.