Михаил Скрябин - Светить можно - только сгорая

Рахья предупреждает Владимира Ильича о том, что его должен встретить Эмиль Кальске.

На квартире Кальске Ленина ждал Зиновьев. Эта встреча не радовала Владимира Ильича, но не в его правилах уклоняться от серьезного разговора. Около часа пробыли они наедине, а когда вышли из комнаты, Ленин решительно, видимо продолжая спор, говорил о необходимости немедленно созвать заседание ЦК, чтобы поставить на повестку дня вопрос о восстании.

Зиновьев говорил что-то насчет Учредительного собрания.

— Нет, вы глубоко неправы. Я буду отстаивать свою точку зрения, — твердо произнес Ленин и повернулся к своему спутнику. — Пойдемте, товарищ Рахья.

К двум часам ночи они добираются домой к Рахье в его квартиру в Певческом переулке и укладываются спать.

— Значит, так, товарищ Рахья, — еле дождавшись, когда проснется усталый Эйно, говорит Ленин, — немедленно найдите Свердлова или Сталина, я хотел бы ветретиться с ними в надежном месте. Передайте Свердлову, что я требую созыва заседания ЦК сегодня же. Пусть оповестят об этом всех членов Центрального Комитета.

Яков Михайлович жил в это время на Фурштадтской улице. Дома Рахья его уже не застал. Скорее в Смольный, Ильич ждет, беспокоится.

Свердлов очень обрадовался, услышав от Рахьи, что Ленин благополучно прибыл в Петроград. Направив с Рахьей к Владимиру Ильичу Сталина, Свердлов тут же принялся искать надежное место для заседания ЦК. В учреждениях нельзя: Ленин на нелегальном положении, его могут узнать, и может случиться катастрофа. Нужна надежная частная квартира, о которой не подозревали бы враги. А что, если?.. Он зашел в издательство ЦК «Прибой», устроившееся в одном из оборудованных кабинетов в Смольном, где за столом вычитывала очередную заметку темноволосая женщина с большими черными глазами — Галина Константиновна Суханова-Флаксерман.

Про семью Сухановых острословы говорили: «ни бе, ни ме», намекая довольно недвусмысленно на то, что Галина Константиновна — большевичка, а ее муж, Суханов Николай Николаевич, юношей ходивший в толстовцах, затем примкнувший к эсерам, теперь был активным меньшевиком. Услыхав шутку, Александра Михайловна Коллонтай, смеясь, переиначила ее: «По-моему, и бе, и ме». Свердлов был у Сухановых на набережной реки Карповки, в доме № 32/1. Квартира была удобная во всех отношениях: имела черный ход, была не в центре, а главное — у всех властей — и царских, и у Временного правительства — Суханов числился вполне благонадежным, и квартира не была на подозрении полиции.

— Галина Константиновна, где сегодня вечером будет ваш муж? — спросил Свердлов.

— Он сегодня выпускает газету «Новая жизнь», дома будет только завтра.

— Вот и отлично, — обрадовался Свердлов.

— Зачем вам мой муж?

— Не он, а вы, точнее, ваша квартира. А если всерьез, нам надо провести очень важное и секретное заседание ЦК. Вот я и подумал, что в данных условиях подходит ваша квартира.

— Это вполне возможно, даже прекрасно, — сказала Галина Константиновна. — Только надо кое-что подготовить.

— Конечно. Но помните: осторожность и еще раз осторожность.

Урицкий шел на набережную реки Карповки, предупрежденный Свердловым о встрече с Лениным. Было предвкушение чего-то огромного, что должно в корне изменить всю обстановку. Шел по малознакомому району, внимательно поглядывая по сторонам: сегодня конспирация должна быть многократно усилена, ведь речь идет о безопасности Владимира Ильича Ленина. Правда, природа словно задумала облегчить задачу членам ЦК: сплошной туман застилал улицы и переулки, вставал белесой стеной перед человеком, хотелось даже руки вперед вытянуть, чтобы не натолкнуться на препятствия. Ни одному самому глазастому филеру в таком тумане не под силу выследить свою жертву.

У дома № 32/1 Моисей Соломонович по старой привычке, прежде чем подняться в квартиру, заглянул во двор, но, как и на улице, ничего подозрительного не заметил.

На условный стук открыла Галина Константиновна, приветливо поздоровалась и провела в маленькую комнату рядом с кабинетом. В комнате всего одно окно, завешанное шерстяным одеялом. За столом Свердлов, Сталин, Дзержинский, Бубнов, Коллонтай и еще трое незнакомых Урицкому людей — двое мужчин и женщина.

— Знакомьтесь, наши московские товарищи: Ломов, Сокольников и Яковлева, — заметив вопросительный взгляд Урицкого, представил москвичей Свердлов.

Вскоре Галина Константиновна встретила Каменева и Зиновьева, которые, очевидно, нарушив предупреждение Свердлова приходить по одному, так и шагали по туманным улицам вдвоем. «А может, прикатили на извозчике», — почему-то подумал Урицкий. Потом прибыл Троцкий и вскоре за ним еще два не известных Моисею Соломоновичу товарища. Один, похоже, финн, второй — рабочий, наверно, прямо с завода, в старом пиджаке, темной косоворотке, перехваченной тонким ремешком. Стрижка тоже «пролетарская» — сзади в кружок, на лбу челка. Зиновьев и Каменев, поднявшись, поспешили к нему навстречу, протягивая приветственно руки. Бубнов, около которого остановился рабочий, посмотрел на него, не скрывая удивления.

— Ай-ай-ай, батенька, весьма и весьма невежливо и непохвально с вашей стороны не подать руки представителю революционного пролетариата. Давайте знакомиться, Иванов Константин Петрович. — Этот голос нельзя спутать ни с чьим иным. — Возгордились, товарищ Химик, непохвально…

— Здравствуйте, Владимир Ильич, — обрадовался Бубнов. Все поднялись со своих мест, приветствуя Ленина.

— Итак, все, кажется, в сборе? — быстрым взглядом окинув присутствующих, спросил Ленин. — Начнем, товарищи.

— Оглашаю повестку дня, — сказал Свердлов, избранный председателем собрания. — Румынский фронт. Литовцы, Минск и Северный фронт. Текущий момент. Областной съезд. Вывод войск. Возражении нет?

Урицкий, присутствуя на таком решающем совещании большевиков, все время мысленно сравнивал этот стиль обсуждения важнейших вопросов с пристрастием меньшевиков к расплывчатости решений, к длительным словопрениям.

Большевики Северного фронта предупреждали о «темной истории с отводом войск в глубь страны», который затевает Временное правительство. Представители Минска сообщали о том, что готовится новое наступление корниловцев, но его постараются не допустить: будет захвачен местный штаб и обнародованы документы, обвиняющие командование. Запрашивали, есть ли необходимость посылки в Петроград революционного корпуса.

Завершая повестку дня, члены ЦК подошли к обсуждению текущего момента. Слово предоставляется Владимиру Ильичу.

Урицкий боится упустить хотя бы одно слово, а Каменев, все время переговаривающийся с Зиновьевым, мешает. Вся речь Ленина — призыв к восстанию. Если мы серьезно ставим лозунг о захвате власти Советами, — говорит Ленин, — то совершенно недопустимо равнодушие к вопросу о восстании. Уже давно надо было обратить внимание на техническую сторону вопроса. Теперь же, хотя время значительно упущено, вопрос все же стоит остро, час решительного выступления близок. Международное положение требует нашей инициативы. Планы Временного правительства сдать Эстляндию немцам вплоть до Нарвы, а то и сам Петроград не позволяют медлить. Для немедленного восстания благоприятны и политические условия: большинство теперь за нами. И в аграрном движении лозунг перехода всей земли стал общим лозунгом крестьян. Однако некоторые большевики вслед за оборонцами считают систематическую подготовку восстания чем-то вроде политического греха. Ждать до Учредительного собрания, как рекомендует Троцкий, бессмысленно. Для начала надо воспользоваться съездом Советов Северной области и предложением большевиков Минска.