Журнал «Юность» - Журнал `Юность`, 1973-2

Сеил, как и все аильчане, хорошо знала о строптивом характере Сарыкыз, поэтому она не стала с ней спорить — бесполезно, ещё хуже сделаешь. Она шла домой и думала: что же предпринять, не ждать же завтрашнего утра?.. У самого дома ей повстречалась соседка Урия, близкая приятельница.

— Что, уже смолола? Так быстро? — удивилась Урия.

— Где там смелешь! — не сдержала раздражения Сеил. — Если на мельнице эта сорвиголова…

— Тише! — засмеялась Урия и с шутливой опаской оглянулась. — Вдруг кто услышит, донесет мельнику, тогда к нему не являйся.

— И что с ней делать! — вздохнула Сеил, опуская на землю мешок.

— Хочешь, я упрошу её смолоть,

— Как бы не так! Она упряма, точно старая ишачиха.

— А я знаю её душу, — улыбалась Урия. — Одна знаю!

— Попробуй!..

Урия была известна в аиле не менее, чем Сарыкыз; только слава её была совсем иная — её уважали, считали женщиной деловитой, разумной. Старики — хотя она была в два раза моложе своего мужа — относились к ней с почтением, потому что она была женой председателя колхоза — видного и всеми уважаемого человека, а молодые ценили её за живой, веселый нрав, за отзывчивую натуру. С каждым человеком она легко находила общий язык, проявляла горячее участие — помогала советами, а иногда и делами. В аиле не было такого жениха и такой невесты, которые не обращались бы к ней за помощью. Она передавала приветы и записки, устраивала свидания и участвовала в сватовстве. Правда, не всегда её хлопоты кончались добром, но, несмотря на это, все джигиты и девушки шли к ней потолковать о своих сердечных тайнах, излить свою душу.

Урия пришла на мельницу и, оживленная, спросила с порога:

— Как дела, чон кыз?

Дочь мельника по-прежнему сидела на полке в позе оракула. Она протянула перед собой правую руку и выставила кверху большой палец: мол, дела идут отлично.

— Слезай со своего трона, — дружелюбно сказала Урия. — Я принесла тебе хорошую весть.

— Еще бы принесла плохую!

— Правда, хорошую…

Торайым легко спрыгнула на широкие — из горбылей — половицы.

— Какая весть? Говори!

Урия подмигнула ей, будто подруга, готовящаяся сообщить что-то по секрету.

— Один джигит… Он велел передать… Он из аила Тегерек.

Торайым прямо глянула в глаза Урие:

— Что передать?

— Ну, что передают девушкам…

— Чего же он сам не скажет?

— Не смеет… — Урия понизила голос до шепота.—

Он влюблен в тебя.

Торайым остро сощурила глаза, она поняла, что Урия все это придумала и, как часто подобное водится, разыгрывает ее, и выразила подчеркнутое изумление:

— Неужели правда?

— Конечно.

— Ах, джигит!..

Вдруг она звонко засмеялась и повалилась спиной на мешки; смеялась она до слез, всплескивая руками.

— Хватит, чон кыз! Я открываю тайну человека, а ты смеёшься. Давай серьезно поговорим.

— А какой он из себя? — принимая игру, спросила Торайым.

— Такой… Очень красивый… Чернявый…

— У нас все чер-ня-вые.

— Этот особенно чернявый. Месяц назад видел тебя… И голову потерял.

— Фи! Если бы рыжий!

— Можно покрасить!

— Ладно! Так ты хочешь, чтобы мы встретились?

— Для этого и пришла… А кем он работает в районе, в какой-то конторе… Вот забыла…

— Ну-у… Кого не люблю, так это конторских писак. Всю жизнь сидят на месте, как наседки.

— Такого джигита в нашей округе не найдешь!

— Не найдешь!.. — Торайым насмешливо скривила губы.

Она резко поднялась — ей надоело играть невесту, в которую влюбился таинственный жених, и она сделала суровое лицо.

— Довольно, Урия! Зачем голову морочить? Сразу бы и сказала… Пришла просить, чтобы я смолола зерно этой бригадирше.

— Откуда ты знаешь?

Урия уже надеялась, что растрогала, расположила к себе дочь мельника и та, отзываясь на добро добром, исполнит любую просьбу, но не тут-то было — вышло совсем по-другому.

— Ты что, ясновидица? Прочитала мои мысли?

— Я их прочитала, как только ты переступила порог.

— Ну, ладно… — сдалась Урия, нехотя расставаясь с прежним лукавством и игривостью. — Я обещала Сеил… Смели, прошу! Не заставляй краснеть перед ней.

— А чего она приходит сама? — тоном выговора произнесла Торайым. — У неё дочь есть.

— Хорошо, — облегченно вздохнула Урия. — Я скажу, чтобы она послала Жакил. Только ты уж не подведи меня.

— Всё. Сказано — сделано.

Урия вернулась к соседке:

— Давай мешок, Я же говорила, что всё улажу.

— Как тебе удалось?

— Секрет. Пошли на мельницу свою дочь. — Урия, глянув на солнце, спохватилась: — Ох, пора уже на поле! Зарос мак… Сегодня нужно дополоть дальнюю плантацию. Ты иди, я тоже скоро приду.

Жакил, дочь бригадирши, не смогла поднять мешок. Урие пришлось взвалить его на свои плечи. Жакил поддерживала мешок тонкой рукой, но это была не помощь, а одна видимость. Урия тревожилась: не выкинет ли чего ещё дочь мельника, хорошо, если на мельнице никого нет, а вдруг там уже посторонние люди, осрамит… Торайым встретила их снисходительной усмешкой. Урие было не по себе.

— Чон кыз, не забудь наш уговор, — дружески сказала она. — И не бери долю за помол. Не возьмёшь? Вот и хорошо… — и вышла за дверь, оставив Жакил одну с дочерью мельника.

Торайым была старше Жакил всего на один год, но казалась старше по крайней мере года на три. По сравнению с ней Жакил выглядела хрупкой девочкой — круглое, как луна, бледноватое лицо, тонкая — муравьиная, как говорили в аиле, — талия. И ростом не вышла… Торайым — выше и солиднее. Жакил была стеснительна, пуглива и трепетала перед дочерью мельника.

— Эй, Жакип, у тебя есть джигит? — внезапно спросила Тсрайым.

Жакил вздрогнула и, зардевшись, опустила глаза:

— Нету…

— Такая большая — и нету джигита, — с укором сказала Торайым.

— А у тебя есть? — робко спросила Жакил.

— Сколько хочешь! Урия сказала, что ещё один влюбился в меня с первого взгляда.

— А когда замуж выйдешь? — осмелела Жакил.

— Проверю всех по одному. Не понравятся, пошлю их к шайтану!

Торайым снова забавлялась игрой. Но эту игру пришлось прервать: в раскрытую дверь она увидела — возле колхозного клуба, который стоял ниже мельницы, остановилась телега, груженная яблоками. Её окружили дети, подростки, женщины. Торайым потянула косом воздух, будто уловила ароматный запах яблок, спрыгнула с полка и степенно, вразвалку пошла к телеге. Расталкивая людей, она пробралась к телеге, взяла одно яблоко, подбросила на ладони.

— Свешай мне два килограмма.

— У вас же есть свой сад, — сказал возница, продававший яблоки.

— У нас яблоки ещё не поспели, кислые.

— А куда тебе сыпать?

— Сюда! — и Торайым приподняла подол платья.

— Без очереди лезет… Имей совесть! — заворчали на неё стоявшие у телеги.