Марк Ланской - Трудный поиск. Глухое дело

Вскоре надвинулись экзамены, но вместо того чтобы думать о премудростях, заключенных в толстых учебниках, она ломала голову над тем, как встретиться с Анатолием и как держать себя с ним, чтобы этот бездушный чурбан понял наконец силу ее любви.

Заставая иногда Анатолия за беседой с Ольгой Васильевной, она теперь не выражала радости, не требовала его внимания, старалась быть серьезной. Она вслушивалась в каждое его слово, но, по правде говоря, ничего не слышала, думала в это время о своем и только следила, как меняется выражение его лица. Иногда по давней привычке, оставшейся с тех пор, когда она была совсем маленькой, он протягивал руку к ее шее и щекотал ямку на затылке. Она притворялась, что не чувствует его руки, и боялась шевельнуть головой, чтобы не спугнуть его.

Ей хотелось убедить Анатолия, что она, в отличие от Кати, разделяет его интересы, тревожится его заботами и всегда готова прийти на помощь. Но убедить можно было только делом. А какое дело могло приобщить ее к работе Анатолия в изоляторе?

Помог случай. Антошка зашла в комитет комсомола по пустяковому делу и застала Илью за странным занятием. Он сидел над какой-то длинной ведомостью и орудовал конторскими счетами — долго нацеливаясь в каждую костяшку и потом медленно проталкивая ее толстым пальцем. Трое других копались в бумажках и тоже считали с видом заправских канцеляристов.

— Привет клеркам! — бойко поздоровалась Антошка.

Илья как раз в этот миг заменял на счетах целый столбец единиц одной десяткой и, услышав ее голос, запутался. Они уже дня четыре не виделись, и ее появление Илья принял, как дар судьбы. Шутливое приветствие прозвучало приглашением к примирению. Скрывая радость, Илья поморщился.

— Заела проклятая цифирь. Ты не сильна в арифметике?

— А что вы считаете, мальчики?

— Мы такие же мальчики, как и клерки, — строго заметил один из парней, не отрываясь от записей. — Кстати, рядом есть еще одна комната, там тоже интересно.

Испугавшись, что Антошка обидится и исчезнет, Илья поднялся, расправил спину и потянулся.

— Я, ребята, мозги отсидел, пойду подышу. Скоро вернусь.

Он вышел вместе с Антошкой.

— Лагерные сметы замучили, — сказал Илья, чтобы как-то оправдать грубость своего приятеля. — Считаем, считаем...

— Какой лагерь?

— Я тебе рассказывал — спортивно-трудовой. Для самых отпетых ребят нашего района.

Антошка вспомнила давнишний, не заинтересовавший ее разговор.

— Мамина идея?

— Идея, Антоша, плавала на уровне глаз. Но поскольку мамины идеи дуют нам в спины, можешь считать и ее причастной к этому лагерю.

Илья был рад — они опять шагают рядом, говорят о близких обоим вещах, и Антошка слушает с явным интересом.

— Когда-нибудь все войдет в службу Омза, — продолжал он. — И спортивные лагеря, и детские дома, и пионерские дворцы. Все разрозненные звенья свяжутся в одну цепочку. А пока я буду представлять пост Омза на одном необитаемом острове.

— В Тихом океане есть чудесные острова, могу дать адрес.

— Нет, наш поближе, в ста километрах.

— Ты не можешь высказаться яснее?

— Хорошо. Начнем с азбуки. В конце концов, этих трудных отроков не так много, студентов больше. А студенты в некотором смысле — элита.

— Только в некотором.

— Ты не согласна? Ты отвлекись от своих знакомых и взгляни шире. Что такое студенты? Огромные коллективы самых напористых, по самой сути своей устремленных в будущее людей. На их стороне королева Молодость со всей свитой своих замечательных качеств. Это раз. Ежегодно нарастающие знания и культура — два. Спаянность общими интересами и традициями — три. Готовность переносить горы с места на место — четыре. Короче говоря, сливки общества.

— Ты и себя считаешь сливкой?

— Сливки, Антоша, единственного числа не имеют. Поэтому даже про тебя нельзя сказать — сливка. А про всех вместе можно — сливки.

— С чего это мы перешли на молочную этимологию?

— Вынужденно. Речь о другом. Политехники решили провести эксперимент. Отряд, уезжавший на целину, взял с собой несколько отъявленных подонков. Они жили вместе в палатках, вместе вкалывали, ели, пели, выручали друг друга. Этих прощелыг не поучали, не искали к ним никаких ключиков. Им говорили просто и твердо: «Делай, как я! Все делим поровну — работу, лишения, опасности, песни и танцы. Ты такой же человек и все можешь». Куда им было деваться?

— Послушай, — перебила его Антошка, — а почему бы нашему факультету не взять с собой таких же? Мы же комплектуем экспедиции?

— Разумно! Толкни идею в комитете, поддержим. Такие эксперименты провели уже многие вузы, и все — с отличным результатом. Вообще, Антоша, ты удивительно быстро соображающий ребенок.

Если бы Илья знал, какие соображения возникли в эту минуту у Антошки, он бы не обрадовался. Для нее это был прекрасный деловой повод связаться с Анатолием, посоветоваться с ним. Может быть, он доверит студентам кого-нибудь из своих, хотя бы того же Леньку Шрамова. Имя этого Леньки то и дело всплывало в его беседах с Ольгой Васильевной и Маратом Ивановичем.

Антошка оживилась, ласково улыбнулась Илье.

— Погоди, а что вы там считаете? Ты тоже собираешься?

— Нет, это другое. Это уже наше. Понимаешь, не все же уезжают с экспедициями. Многие не хотят или не могут. Вот мы и решили создать тут, неподалеку от города, лагерь. Отобрали самых-пресамых, по спискам милиции. Ходили по квартирам, по общежитиям. Уговаривали, обрабатывали. Набрали. Разбили по отрядам. Во главе каждого — командир и комиссар из нас — студентов.

— Ты комиссар?

— И я комиссар. — Илья покосился на нее, не смеется ли. Нет, она была серьезна. — Нашли остров на озере, рядом с одним совхозом. Создаем свое хозяйство, спортивный комплекс.

— Но ты же собирался на каникулы домой.

— Отложил. Это интересней... Вот, сидим составляем сметы. Собираем с миру по нитке. Ниток много. Военные дали палатки и обмундирование, моряки — лодки, Досааф — машину. Все нужно предусмотреть — чашки, ложки. И без денег не обойдешься.

— Ты мне покажешь?

— Что? — не понял Илья.

— Лагерь. Мне интересно. И мама будет рада, ей это знаешь как важно! Я приеду и расскажу.

— Ты меня просто осчастливишь. Добивай экзамены, и махнем. К этому времени в лагере установится кое-какой порядок. Первый отряд уже уехал. Вот будет здорово!

Илья схватил ее за руку и долго не отпускал. Он говорил, захлебываясь от неожиданной радости.

Юшенков был человеком слова. В изолятор он поехал. Если бы Игорь Сергеевич увидел его в этих стенах, он не узнал бы любезного помощника прокурора: строго-замкнутое лицо, гневно сжатые губы, начальственный тон. Работники изолятора ему не подчинялись, но он имел право надзора за их деятельностью и в случае каких-нибудь нарушений мог доставить немало неприятностей.