Тахави Ахтанов - Избранное в двух томах. Том первый

А на следующий день Кудайберген даже самую плохую шутку, услышанную им в этом почитаемом кругу, повторял с таким упоением, как будто ее изрек сам легендарный острослов Жиренче.

Тот, кто не считался с ее мужем, был не прочь позволить вольности по отношению к Айше.

От подобных «торжественных угощений» Айша чувствовала себя оскорбленной. В конце концов это ей прискучило, и она перестала ходить с мужем в гости. Позднее стала общаться с семьями Мурата и Уали.

Айша вышла замуж совсем юной и с мыслью «такова уж женская доля» вскоре примирилась со своей невеселой судьбой. Но вдруг, словно луч солнца, пробившийся сквозь пелену серовато-свинцовых туч, ее жизнь озарил Мурат. Айша поняла, что любимый человек дороже всего на свете и что один человек дает счастье другому. Ее покорила не только его благородная натура, но и несгибаемая воля. Самолюбивый, он стремился везде быть первым и лучшим. Смелый джигит с жестковатыми суровыми чертами лица заставил дрогнуть ее неподатливое на ласку сердце. Судьба разъединила их, но Айша до сих пор благодарна Мурату. Это он, находясь за тысячи километров, посылает живительные лучи в ее хмурую жизнь.

— Барышня, трамвай подходит, — окликнул ее военный, прервав думы о Мурате.

Срывая зеленые искры с провода, подошел трамвай. Двое военных, с обеих сторон взяв ее за локти, подсадили в вагон. В трамвае один из них, светловолосый парень в ушанке, сдвинутой набекрень, услужливо предложил ей: «Садитесь», — и указал свободное место у окна.

Хадиша жила недалеко от остановки. Айша сошла с трамвая, и опять что-то заныло в ее груди. Как встретит ее Хадиша? Она не знала о ее чувстве к Мурату. Как Айша отдаст ей свои свертки? Вдруг та разобидится. Что ни говори, Хадиша ведь жена Мурата, и его характер, наверное, в какой-то мере передался ей.

Но после ссоры дома она не могла отступить и смело направилась к знакомому домику.

Дверь открыла Хадиша. Увидев Айшу, она замерла на пороге. Широко открытыми глазами удивленно рассматривала ее, будто не узнавая. Еще не сошедший с мороза румянец на лице Айши, расползаясь, становился гуще. Краешком губ еле слышно произнесла она:

— Здравствуйте.

Хадиша, казалось, тоже шевельнула губами, но слов не было слышно. Молчание становилось невыносимым. Казалось, что с тонких губ Хадиши вот-вот сорвется резкое слово: «Что вам надо?» Придуманный на всякий случай ответ: «Проходя мимо твоего дома, завернула проведать», — прозвучал бы фальшиво.

В эту напряженную минуту любое лживое слово, конечно, застряло бы в горле. Еще несколько секунд этого уничтожающего молчания, и Айша готова повернуться и уйти.

— Заходите, — пригласила Хадиша.

Айша не помнила, как переступила порог, как дошла до гнутого венского стула, стоявшего в глубине комнаты. Только присев, она опомнилась. Не снимая верхней одежды, держала она на коленях саквояж, будто приготовилась сейчас же встать и уйти.

Хадиша привела в порядок разбросанные по дивану подушки и одеяла.

По всему видно было, что она не слишком рада непрошеной гостье, старается овладеть собой, куда-то спрятать бегающий боязливый взгляд.

Женщины по своей природе наблюдательны. Айша обвела взглядом комнату и приметила все до мельчайших подробностей. Низенький потолок, фанерную дверь, окрашенную охрой, ведущую в другую комнату. Кровати нет. Видимо, спят в другой комнате. Обтянутый узорчатой тканью диван с низкой спинкой застлан темным сатиновым одеялом, на нем две вышитые маленькие подушки. Три стула с гнутыми ножками, с фанерными спинками и сиденьями. Перед дверью брошен коврик. В углу сундук, на нем чемодан. Ничего лишнего, лишь на комоде мелкие украшения — безделушки, освещенные отражением от зеркала. На стене висит большой портрет Мурата, видимо, увеличенный с карточки, когда он был помоложе. Есть что-то общее, но лицо какое-то незнакомое.

— Где же Шернияз? — спросила Айша. — Я его сегодня встретила и вот решила прийти, проведать...

— Мальчик уснул... Как поживает твоя семья? Как здоровье мужа и дочки?

— Слава богу, все здоровы.

Сердце уже не замирало, как вначале, и Айша взяла себя в руки. Поудобнее усевшись на стуле, она расстегнула пуговицы пальто, сняла с головы пуховый платок, тем самым показывая, что собирается еще побыть в доме...

— Раздевайся, а я пока вскипячу чай, — предложила Хадиша.

Хотя Айша и поняла, что это были слова, сказанные из приличия, тем не менее не стала отнекиваться. Быстро раздевшись, повесила пальто на гвоздь, вбитый в стенку.

— Я немножечко посижу, погреюсь. Не утруждай себя, чаю не надо, — сказала Айша.

— Нет уж, раз осталась, то попей чаю, — ответила хозяйка, и бледная улыбка скользнула у нее по губам.

— Ладно, — равнодушно согласилась Айша.

— Пойду поставлю на плиту чайник, — и Хадиша ушла на кухню. Застучала конфорками на плите.

За чаем возникла обычная между двумя женщинами беседа. Жизнь города, общие знакомые, рукоделье Хадиши — все это пригодилось для поддержания разговора. Но у обеих женщин были скрытые мысли. Каждая незаметно, исподтишка, наблюдала за другой. Одна как бы спрашивала: «Что ты таишь? Зачем ты пришла?» Другая в то же время думала: «Что ты сейчас думаешь обо мне?»

Айша не разговаривала с Хадишой около года. Встречала ее на улице, раскланивались. Один раз Хадиша даже не ответила на приветствие, будто не заметила.

Сейчас она выглядит похудевшей. Когда-то румяное красивое лицо заметно завяло, осунулось, поблекло. Очень темная родинка на щеке подчеркивала бледность лица. От голоса, от отчужденно-замкнутого взгляда, нервных движений веяло холодком.

О знакомых она говорила раздраженно:

— Что делает в городе Курман? Оставил жену с детьми в Акмолинске на произвол судьбы, а сам гуляет... Нутфуллу почему-то не берут в армию. Посмотрела бы, как он там будет холить себя.

Айша сердцем женщины поняла состояние Хадиши. Не зная, кому и как поведать свои душевные переживания, не имея близкого человека, она, бедная, совсем отчаявшись, видела все в черном свете. На эту женщину, и раньше невыдержанную, нужда и одиночество наложили печать озлобленности. Ей кажется, что все люди питают к ней одно только зло. Увидев женщину в легковой машине или мужа с женой, идущих вместе в театр, она завидовала им, будто это они отобрали у нее Мурата.

В такое трудное время нельзя прожить, злясь на весь белый свет. Айше стало жаль Хадишу. Захотелось простыми человеческими словами согреть ей душу. Но эта женщина вряд ли позволит отпереть свое сердце, а при удобном случае она не прочь ужалить Айшу острым, как кинжал, языком.

Хадиша давно подозревала, что между Муратом и Айшой «крутится какой-то бес». Было время, когда ее жег огонь ревности. Однако воочию ни в чем не пришлось убедиться. Не было никаких доказательств. Казалось, что все подозрения возбудили разные сплетни и кривотолки недоброжелателей.