Дмитрий Снегин - Собрание сочинений в пяти томах. Т. 5. Повести

Тут можно читать онлайн Дмитрий Снегин - Собрание сочинений в пяти томах. Т. 5. Повести - бесплатно полную версию книги (целиком) без сокращений. Жанр: Советская классическая проза, издательство Жазушы, год 1983. Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Дмитрий Снегин - Собрание сочинений в пяти томах. Т. 5. Повести краткое содержание

Собрание сочинений в пяти томах. Т. 5. Повести - описание и краткое содержание, автор Дмитрий Снегин, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В пятый том вошли в основном военные повести автора: «На дальних подступах» — о боях панфиловцев под Москвой; «Парламентер выходит из рейхстага» — о воинах казахстанцах и о Герое Советского Союза И. Я. Сьянове; «Осеннее равноденствие» — о делах и людях одного целинного совхоза в 60-е годы; «Ожидание» — несколько страниц героической летописи батальона Михаила Лысенко — резерва генерала Панфилова; «В те дни и всегда» — о защитниках Брестской крепости.

Военные произведения Дм. Снегина отличаются лаконизмом и реалистичностью письма, документальной основой и повествуют о замечательных качествах советских людей, воинов, патриотов, интернационалистов.

Собрание сочинений в пяти томах. Т. 5. Повести - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Собрание сочинений в пяти томах. Т. 5. Повести - читать книгу онлайн бесплатно, автор Дмитрий Снегин
Тёмная тема
Сбросить

Интервал:

Закладка:

Сделать

Фурсов лежал, отвернувшись к стене, и пытался разобраться в своих чувствах, которые сплелись в сложный клубок. Здесь были и тоска по воле, и тепло Аниного поцелуя, которое все еще хранили губы, и воспоминания детства, и то, что он стал калекой, и надежда выжить, и мрак будущего. Все это нахлынуло на него, отгоняя сон. Было тихо, и эта глухая тишина пугала.

Внезапно раздались твердые солдатские шаги, отрывистая, как выстрел, немецкая речь. В палату ворвались солдаты в касках. Каски тускло отсвечивали синеватым мертвенным свечением. Солдаты бесцеремонно бросали раненых на носилки, санитары сваливали их в разбортованные грузовики. Накатом. Потом грузовики мчались на бешеной скорости к вокзалу, кромсая ночь кинжалами огней. Здесь происходило обратное: раненых накатом сваливали с грузовиков в подставленные носилки, и санитары рысью несли их к вагонам. Впихивали, вталкивали.

Что-то кричали офицеры. Переругивались солдаты. Лязгали двери теплушек, буфера, рельсы. Раненые, ошалев от всего пережитого, молчали. Молчал и Владимир Фурсов, притиснутый друзьями по несчастью к зарешеченному окну.

Поезд с места набрал крутую скорость. Застучали колеса: куда нас, куда нас? Рядом с ним оказался Иван Кандауров. Владимир попросил его:

— Становись мне на плечи, погляди — куда. Да не бойся, я упрусь в стену.

Кандауров вскарабкался, долго смотрел, прильнув к окну. Молчал. Наконец слез на пол, сказал:

— Буг проехали.

— Значит, на запад...

Фурсов закрыл глаза. Казалось, его больше ничего на свете не интересовало, и он сел на пол. Сидел с закрытыми глазами. Засыпал. И просыпался, не открывая глаз. Стучали и стучали колеса — поезд рвался вперед. Люди то затихали, то негодовали. Прилив и отлив. Переполнились параши. Об этом Фурсов догадался по зловонию, которое распространилось по теплушке. Мучила жажда. Люди принялись стучать в дверь. За дверью молчали. В ответ доносился только мерный перестук колес. Фурсов засыпал и просыпался под этот перестук.

Однажды он проснулся от крика, исторгнутого яростью и отчаянием:

— Остановите, гады-ы! Откройте! Ванька умер!

Поезд железно стучал, рвался вперед. Раздвинув стиснувших его людей, Фурсов поднялся.

— Пропустите меня.

Хватаясь за плечи товарищей и прыгая на одной ноге, он набрал разгон и обрушился на дверь костлявой громадой своего тела. Исступленно, яростно. Ударил руками, левым плечом... еще плечом. И дверь подалась, образовав щель. В теплушку ворвался шальной ветер.

— Бей фашистов! Бей, круши!

Резанула по верху, прошлась по потолку, расщепив обшивку автоматная очередь. Кто-то многорукий: многоликий схватил Фурсова, оттащил от двери, бросил на пол.

— Бешеный.

На остановке дверь отодвинулась. Подтянутый, моложавый, усы шнурочком, офицер погрозил длинным, в перчатке, пальцем:

— Так не разрешайт. Другой раз — пах, пах, убью. — Однако мертвеца велел солдатам убрать. Быстро, быстро!

И снова поезд отсчитывает-отстукивает километры. Жалуются колеса, вскрикивают на стыках металлическими голосами: куда нас, куда нас? Все учащеннее, все лихорадочнее — куда нас, куда нас? Час, год, вечность... Когда поезд остановился, Фурсов не почувствовал. Он очнулся от чужой, как по шаблону отлитой речи, от дверного скрежета и сквозь частокол ножевидных штыков увидел предзакатное, налитое кровью солнце, похожее на бычий глаз.

Его кладут на носилки. Несут носилки свои, русские военнопленные. Не его одного — всех раненых. Гитлеровцы покрикивают, подгоняют, щедро раздают подзатыльники: нерасторопны русские. Да и откуда взяться расторопности: худы, немощны, бескровны. Ветра нет, а шатаются. Пока несли, пока водворяли на второй этаж, Фурсов молчал, не заговаривал с носильщиками: ослаб. А теперь, улучив минуту, спросил:

— Где мы, ребята?

— Белые Подляски... не слыхал?

— Никогда.

— Теперь узнаешь.

Один носильщик оказался общительным: окает, рассыпает гороховый говорок:

— Тут творилось прежде такое... Морили нас безводьем. Стакан воды шел по тысяче, а потом по две тысячи целковых... Где деньги добывали? Поживешь, научишься: наших-то не всех убрали, высвобождая лагерь под вашего брата.... Сами-то откуда?

— Из Бреста.

Фурсов намеревался поразить словоохотливого соотечественника своими сообщениями, но тот обронил односложное «а» и, выпытав, что у новоприбывшего нету курева, побежал догонять своего напарника. Фурсов не обиделся. У него, впрочем, как и у всех его товарищей, настроение приподнялось: перемена мест вселяет новые надежды.

Когда в палату водворили всех ампутантов, принесли еду. Брюквенный суп. Много супу. Бидоны, ведра, котелки. Все тот же фашистский офицер (усы шнурочком) милостиво разрешил:

— Кушайт всем. Разрешаю кушайт много. Как это по-русски? От пуза.

Он долго и беззвучно смеялся своей шутке:

— От пуза... от пуза... Ха-ха-ха.

Фурсов примостился возле ведра. Ел от пуза. Есть надо все, что можно есть. Беречь силы, копить силы. В этом теперь его подвиг и гражданский долг. Ему велели есть Маховенко и Дулькейт. И Липин. Тот, безрукий. «Кто-то же должен из нас выжить, чтобы рассказать миру, какие они, фашисты». И Фурсов ел. Ел от пуза. Брюквенный, тепловатый, как помои, суп.

Лайков-Чернов

В Подлясках каждому раненому, кроме брюквенного супа, давали символический кусочек хлеба со смальцем. Такое синтетическое сало — смалец. Одни съедали хлеб за присест, другие растягивали удовольствие на несколько приемов. Фурсов принадлежал к последним: приберегал хлеб и к обеду, и к ужину. Силы его, если и не прибывали, то и не таяли, сказывалась армейская закалка, да и от природы был он крепок и вынослив.

Здесь, в Белых Подлясках, он начал замечать, что память его обострилась, стала цепкой. Случайно увиденное лицо, мимолетом услышанное имя запоминались мгновенно и, казалось, навечно. А новых людей в Подлясках было много — и из числа тех, кто числился в старожилах, и из тех, кого пригоняли сюда каждый месяц. Все раненые, все покалеченные.

Однажды к нему подошел высокий сутулый человек в очках. Он опирался на самодельную палку — у него не было левой ноги, по полу волочилась пустая штанина. Представился:

— Лайков-Чернов. Москвич... А вы из каких будете мест?

— Из Киргизии.

— А звать, простите за назойливость?

— Владимир Фурсов.

— Я постарше и позвольте называть вас Володей?

Фурсов улыбнулся:

— Позволяю. — Ему понравился этот чудной очкастый человек с двойной фамилией Лайков-Чернов.

Улыбнулся и Лайков-Чернов, отчего его очки поползли к бровям, и он их нетерпеливо поправил высохшей, нервной рукой.

— Понимаете, есть лица, к которым тянешься с первой встречи. Вы, Володя, принадлежите к таким.

Читать дальше
Тёмная тема
Сбросить

Интервал:

Закладка:

Сделать


Дмитрий Снегин читать все книги автора по порядку

Дмитрий Снегин - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки LibKing.




Собрание сочинений в пяти томах. Т. 5. Повести отзывы


Отзывы читателей о книге Собрание сочинений в пяти томах. Т. 5. Повести, автор: Дмитрий Снегин. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв или расскажите друзьям

Напишите свой комментарий
x