Елизар Мальцев - От всего сердца

Всем звеном уносили с поля солому, очищали его от сорняков.

Как-то под вечер Варвара, поднимавшая зябь в соседнем колхозе, завернула на Грунин участок, притянув на прицепе дисковую борону и дисковую сеялку. Продисковав в два следа крест-накрест бороной, она посеяла пшеницу шахматным способом, как того требовала Груня.

Варвара работала с каким-то остервенением, круто осаживая машину на поворотах. Когда трактористка собралась уезжать, Груня подошла к ней, с тревогой вглядываясь в бледное, осунувшееся лицо, темные, настороженные глаза.

— Спасибо тебе, Варь… — сказала она. — Здорово ты нас выручила! — И, дотронувшись до горячей, опаленной солнцем руки, тихо спросила: — Что с тобой, а?

— Не знаю, как и сказать, — глядя в затянутую вечерней мглой даль, медленно проговорила Варвара. — Вчера… передали мне, будто Жудов поблизости в горах скрывается…

Она неожиданно включила скорость, и трактор, захлебываясь и рыча, рванулся по дороге.

Груня пробежала несколько шагов за машиной, крича: «Постой, Варя, постой!» — потом отстала. Долго был слышен удаляющийся гневный скрежет гусениц. Бедная Варя! Ну что ей скажешь? Ведь такое еще хуже, чем смерть!

Горе и самое ее подтачивало, но за работой Груня не чувствовала гнетущей тяжести, словно опустилось горе на самое дно души, притаилось…

Когда через неделю Груня прибежала в поле я увидела шелковистые ровные всходы озимых, праздничная их яркость обрадовала се и смутила: не переложили ли удобрений? Вынесут ли такие высокие, дружные озими злую сибирскую зиму?

Зима не заставила себя ждать, навалилась гулкими метелями, студеными, обжигающими ветрами.

После больших снегопадов Груня решила провести первое снегозадержание и однажды на восходе солнца отправилась в поле.

Жгуче мерцали снега. Где-то из бадьи со звоном и хрустом лилась в ведро ледяная вода. Дорога, розовая от восхода, бежала за деревню, выгибая на буграх блестящую спину.

У заиндевелых тополей Груню нагнала Варвара.

— Погодь, я тоже с тобой!.. — Она разгорелась от бега и часто дышала.

— Ты что это надумала? А как же я тебе буду трудодни начислять? Ведь не в звене ты?..

— А ничего мне не надо! — Варвара махнула рукой. — День у меня на курсах сегодня свободный. А дома не могу сидеть, будто покойника вынесли…

На мостике Груню поджидали девушки.

— Скорее, командир! Закоченели твои солдаты! — закричала Иринка, прыгая и оглушительно хлопая меховыми рукавицами; жалобно повизгивал под ней настил моста.

Около салазок-розвальней, нагруженных деревянными лопатами, стояла Кланя в дубленом полушубке к белой шапке-ушанке, за красным кушаком торчал топор. Прислонясь сонной к перекладине моста, улыбалась озорноватым выходкам Иринки Фрося.

— Это не то, что вчера под патефон, — выплясывая, говорила Иринка. — Без музыки и кавалера затанцуешь на таком морозище!.. — Она вдруг повалилась боком на салазки, задрыгала ногами. — Я дальше, девоньки, не пойду! Везите меня по очереди. Обморозилась до смерти!.. Никто меня, бедную, не пожалеет, никто с облупленным лицом замуж не возьмет!

— Да будет тебе. Ирка, дурачиться, слезай! — Скупая улыбка на миг осветила Кланино лицо, она с силой дернула салазки и вывалила подругу в снег.

Иринка быстро вскочила, бросилась было на Кланю, затормошила, но тут подоспела Груня.

— Знаешь, командир, — Иринка схватила ее под руку, — я вношу рационализаторское предложение: как придем — вы все возьмитесь за лопаты, а я за костер, ладно? Так мы сохраним наши боевые кадры от простуды, верно?

Даже хмуро молчавшая Варвара не выдержала и улыбалась. «Ой, девки, девки, хорошо вам — ни заботы, ни горя!»

Поле открылось за гребнистыми увалами — белое и широкое, скользили по нему дымные тени облаков, а там, где прорывалось солнце, снега вспыхивали — слепяще, как соляные озера.

На бугре все задержались. Седые гривы сугробов, расчесанных ночным ветром, обвивали сложенные штабелями шиты, за ними белели полузасыпанная снегом избушка полевого стана, крытые тока. Поля лежали, закованные в ледяной обруч горизонта.

— В наступление, девоньки! — сбрасывая лопаты, крикнула Иринка.

— Ты, Кланя, езжай на стан за дровами, — сказала повеселевшая Груня. — Мы с Варварой начнем щиты ставить, а Иринка с Фросей пусть делают кирпичи из снега!

Груня обошла участок, выглядывая слизанные ветром проплешины. Местами всходы были лишь наполовину присыпаны снегом.

Взвалив на спину верхний из штабеля ивняковый щит, Груня понесла его на середину участка. С тихим вздохом оседала под ногами снежная корка. Укрепив шит, Груня пошла за другим. И скоро на оголенных островках поля уже стояло в шахматном порядке несколько щитов.

Лицо Груни горело, к ногам и рукам прилило тепло, увлажнились глаза. А когда она увидела, что девушки тоже работают, не ленясь, сноровисто, с молодой запальчивостью, ей захотелось сделать как можно больше, но в эти минуты владело ею не желание перегнать подруг, похвалиться своим уменьем, а чувство глубокой благодарности к ним за то, что они так же любят свое дело, как и она.

Девушки нарезали из большого сугроба метровые кирпичи, развозили их на салазках по участку, выкладывали десятиметровые стенки, тоже, как щиты, в шахматном порядке. И вот вырастал на поле точно беломраморный фундамент будущего ледяного сказочного дворца. Первый же буран, как известью, затянет и зальет все провалы, и снежные стенки сравняются…

Груня мечтательно улыбнулась в, схватив широкую лопату, проваливаясь в сугробистых наметах, стала сильными и ловкими ударами раскалывать снежные глыбы. Работа эта более тяжелая, чем расстановка щитов, быстро утомляла, снег набивался в валенки, таял, варежки стали мокрыми.

Главное — не останавливаться, не передыхать. Раз, два, три, четыре! Синеют в сугробе трещины. Теперь поддавай снежный кирпич лопатой снизу осторожно, чтобы не поломать, и вот искрящийся кусок на весу.

В сумерки, когда шумные, возбужденные девушки возвращались с поля, ветер уже строгал сугробы и гнал по гребням снежные стружки.

«Ну вот, вовремя поспели! Ночь пометет — и закроет нашу озимку», — успокоенно подумала Груня.

У мостика сна распрощалась с девчатами и Варварой, свернула к своему двору и увидела у ворот свекра, видимо, поджидавшего ее.

— Ну, как у тебя?

— Щиты расставили, батенька… Валов понаделала …

Терентий держался за железное кольцо калитки, точно не хотел впускать Груню в дом.

— От Родиона ничего не получала? — Глаза его пытливо следили за невесткой, и Груня почувствовала, как к сердцу подбирается сосущий холодок.

— Пропал где-то парень — ни слуху, ни духу, — не дожидаясь ответа, проговорил Терентий и вдруг обдал горячим дыханием ее лицо. — Что б там ни случилось, мы завсегда родные тебе, слышь?.. Работай, знай, и в руках себя держи!..