Павел Федоров - Генерал Доватор

Торба, Буслов, Голенищев, Павлюк, расстреляв все патроны, тащат за собой пулеметы. Вот батарея скрылась за поворотом. Навстречу разведчикам коноводы на галопе подают лошадей.

...Через час Кушнарев с Торбой ужинали на квартире у подполковника Осипова.

— Хочешь, старший лейтенант, — наливая в стаканы, возбужденно говорил Антон Петрович, — ко мне заместителем по строевой? А?

— Да я же разведчик, товарищ подполковник! — улыбался Кушнарев.

— Тогда помначштаба? Капитана дам!

— А я его и так получу...

— Ничем, брат, тебя не возьмешь. Ну, а ты, Торба, командиром полковой разведки пойдешь? Выпрошу у Доватора.

— Нет, товарищ подполковник. От генерала Доватора не уйду до смерти! — гордо ответил Захар.

— Любите, черти, Доватора, знаю... А я, думаете, не люблю? Да и нельзя его не любить!

К исходу 20 ноября Доватор сосредоточил свои части в районе Истринского водохранилища и завязал тяжелые бои на рубежах Поспелиха — Надеждино. Атаки противника следовали одна за другой, но, наталкиваясь на упорное сопротивление, захлебывались.

Противник, напрягая последние усилия, начал охватывать левый фланг Доватора и пытался отбросить его дивизии на северо-восток, стремился обеспечить продвижение своих частей вдоль Волоколамской магистрали. Однако Доватор не только упорно отбивался, но замышлял нанести немцам внезапный удар во фланг.

Зимний короткий день заволокла черная ночь. На квартиру, где поместился Доватор, Шаповаленко притащил охапку дров и затопил печку. Уже второй день генерал прихварывает от усталости, бессонных ночей, сырой, холодной погоды и нечеловечески напряженного труда. Глаза Льва Михайловича воспаленно блестят. Перед генералом на столе, заваленном картами, газетами, схемами, лежит папка с очередными донесениями. Вялым движением руки он отодвигает ее в сторону. По телу пробегает неприятный озноб. Потом, пересилив себя, Доватор снова протягивает руку и открывает папку.

«Противник занял Новый Иерусалим, — гласит армейская сводка. — После ожесточенных боев части Красной Армии оставили Яхрому, Рогачев, Федоровку, Ольгово». А ведь несколько дней тому назад в Ольгове были расположены тыловые подразделения его соединения.

Лев Михайлович глубоко задумался, посмотрел на карту и с чувством горькой досады снова начал читать.

Донесения, рапорты, письма, разведсводки... Целая пачка, и ничего утешительного. Вдруг генерал узнал круглый четкий почерк Кушнарева:

«Штаб Д. Карта 100 000. Добрино. Высота 183,6. Разведгруппа № 2. Горки прибыл заслон пр-ка — слабый, до взвода. Один миномет, два пульпоста (см. схему). В Добрино батальон егерей пр-ка рассредоточен по хатам. Готовят пищу. Пульпостов четыре (см. схему). Автомашины, 26 орудий, семь на прицепах. Замаскированы ржаными снопами. По деревне редкие патрули. Смена пулеметных постов частая».

Подчеркнув последние слова донесения, Лев Михайлович написал сбоку: «Мерзнут».

«Свободно проник на южную окраину, — читает он дальше, — веду наблюдение из отдельного сарая (см. схему).

Выводы: противник, отогреваясь на печках, трет ушибленные места, собирается жрать двух убитых на моих глазах коров. Имеется возможность нарушить этот пир и. предложить другой... За обеспечение внезапности удара несу полную ответственность. Жду дальнейших приказаний».

Вездесущий умница Кушнарев своим замечательным донесением сразу отогнал от генерала хворь. Вот подходящий момент для флангового удара, о котором он размышлял в течение последних двух дней, забрасывая в расположение противника до тридцати разведывательных групп ежедневно.

Просмотрев кушнаревскую схему, Доватор быстрыми движениями руки нанес на карту обстановку. В комнате тихо. В печке весело потрескивают дрова, дремлет, разморившись от тепла, Шаповаленко.

За окном метет вьюга. Протяжно завывая, она скрадывает гул выстрелов. Торопливый маятник загнал обе стрелки ходиков на цифру 12. Доватор взял телефонную трубку, вызвав начальника штаба, отдал предварительный боевой приказ: — «Генералу Атланову выделить в мой резерв один кавалерийский полк. Самого немедленно вызвать в штаб», — и снова сосредоточенно углубился в схему, изучая ее и сверяя с картой.

Схема набросана Кушнаревым с фронтовой торопливостью, но точно, грамотно, со всеми необходимыми топографическими деталями. Добрино, как и большинство подмосковных сел, окружено лесной чащей. Для внезапного удара лучшего и не придумать.

— Молодцы разведчики! — произнес Доватор.

Шаповаленко вздрогнул.

— Уснул, батька, — весело подмигнул ему Лев Михайлович. Ему очень хочется подзадорить казака.

— Да який же я батько? Мне всего пятьдесят годов.

Филипп Афанасьевич не любит, когда его называют стариком.

Доватор, подметив это, нарочно величает его «папашей», «батькой», «старичком». Шаповаленко начинает хорохориться и сердито подкручивает ус.

— Конечно, батька. Внуки же есть?

— Що ж внуки! Я молодых за пояс заткнуть можу.

— Ох, какой герой! Хочешь, поедем в Добрино фашистов рубить? Посмотрим, какой ты герой. Иди готовь коней.

— Вам не можно ехать никуда. Вы хворый.

— Ты мне брось — хворый. Вот поедем в Добрино ужинать. Скажи Сергею, чтоб седлал. Поедем в Добрино ужинать, — повторил Доватор.

Шаповаленко недоуменно посмотрел на генерала, как бы соображая: то ли он шутит, то ли впрямь серьезно заболел.

Вечером от Торбы он и сам слышал, что в Добрино прибыло много немцев, а генерал вдруг туда ужинать собрался.

— Значит, правду коней готовить? А врач? — нерешительно спросил Филипп Афанасьевич.

— Я сам себе доктор. Шагом марш к Сережке. А то и ужинать не возьму.

Доватор, не обращая внимания на удивленного Шаповаленко, снова взял трубку и вызвал к себе Карпенкова.

Через несколько минут они сидели за столом и, низко склонившись над схемой, разрабатывали детали операции.

План в основном был готов, однако было существенное «но». Маловато людей. Когда начштаба показал последнюю сводку о потерях, Лев Михайлович сумрачно уперся глазами куда-то в угол. Такая блестящая возможность, и вдруг все срывается из-за нехватки нескольких сотен бойцов. Доватор, соединившись со штабом армии, вызвал командарма. Его не было в штабе. Наштарм, одобрив замысел, предложил Доватору осуществить его имеющимися в наличии силами.

— А где же обещанное? — иронически спросил Доватор. Наштарм упорно молчит в трубку, как будто речь идет о каком-то пустяке.

Доватор продолжает просить: хотя бы один батальон пехоты, одну роту! Ну, одну «девушку Катю»? Опять отказ, а затем вежливое пожелание успеха. Разговор окончен.

Доватор, заложив руку за борт кителя, прошелся по комнате.