Елена Серебровская - Весенний шум

Преступников судили, но тот, молодой, потерялся из виду. Иван узнал об этом позднее — во время суда он лежал в больнице. Участвовать в розысках он, понятно, не мог, — осваивал новую нелегкую жизнь, жизнь инвалида. Учился одеваться, есть, писать с помощью остатков рук. Нет, не милостыньку просить, — он пойдет учиться, он окончит институт. Не только же руками можно будет преданно служить тому делу, за которое погиб его отец.

И все-таки он очень нуждался в помощи. Снимал угол у отцовых друзей, ходила за ним бабушка, да вскоре померла. А найдется ли человек, чтобы ухаживать за безруким, убирать за ним, помогать ему всегда быть аккуратным, чистым, помогать учиться…

Но сила ненависти к врагам партии, озверевшим людям, суетившимся в тот страшный вечер в полутемной избе Сошниковых, была так велика, напор ее был так безудержен, что Иван Сошников переборол все свои беды. И прежде самостоятельный, любивший независимость, он старался заново научиться всему, что умел прежде. Он привыкал к новому положению, задавал своим новым рукам труднейшие задачи, и в конце концов стал жить и учиться, почти не отличаясь от своих товарищей. Писал он разборчиво, надевая на культю деревянный наконечник с ручкой.

Черты его лица не отличались особой красотой, — красавцем он мог показаться из-за своей осанки, манеры держать голову подчеркнуто вызывающе, гордо неся вперед подбородок и постоянно откидывая грациозным движением назад мягкие светлые волосы. Несмотря на свою инвалидность, Иван держался так, словно знал: девушки ему покоя не дадут, не он будет бегать за ними, а они станут сохнуть и объясняться в нежных чувствах. Он сознавал, как нелегка его участь, он научился справляться с бедой, и все это наполняло его гордостью. А сознание того, что он остался единственный из семьи и теперь всей жизнью своей должен отомстить за отца, доказать бесплодность жестокого напутствия «будешь милостыньку просить», — это сознание придавало ему силы. Он посвятит жизнь той самой большой правде, за которую боролся и погиб его отец.

Вот какой был Иван Сошников, которого полюбила Лида Медведева.

Интересы Лиды Медведевой были серьезны и многообразны. Ее отчасти даже коробило, что ближайшая подруга ее Маша отдает столько душевных сил любви, сердечным переживаниям. Лиде это казалось несовершенством человеческой натуры, данью природе, прошлому, когда женщине больше делать было нечего, как только заниматься любовью. Да и какой женщине! Те, которые трудились, тем не до любви было. И они, конечно, в молодости влюблялись, если это было возможно, и они переживали весну, расцвет всех своих сил, но это было раз в жизни, в юности. А потом все обрывалось: дети, изнуряющая работа. Не до чепухи.

Сама Лида уделяла своей учебе куда больше времени и внимания, чем Маша. Она не сделала еще никакие глупостей и знала, что и впредь сумеет вести себя достаточно разумно и твердо. Маше она сочувствовала, любила ее за правдивый характер, но за слабость осуждала.

Узнав подробно об истории с Женей Вороновым, Лида обрадовалась: наконец-то Машка научилась кой-чему. Правильно поступила. Что ж, трудно ей одной теперь, но пусть потерпит. Злее будет, в другой раз не ошибется — ей теперь ошибаться нельзя больше.

А сама Лида не ошибалась. Она поняла, что этот парень с простецким именем вошел в ее сердце, в сознание, в жизнь. Необыкновенный характер — столько мужества, выдержки! Какой сильный — он держится так, словно ему можно завидовать, а не сочувствовать! Конечно, он уже знает себя, проверил. Он вынес такое и не сломился, не сдался.

Сильный характер светился в светлых, мягких глазах, смотревших подчас так проницательно, что под этим взглядом человек начинал поеживаться, словно его придавили к стенке. И эти же глаза искрились в улыбке, когда кто-нибудь рассказывал смешное. Иван обычно не смеялся громко, а начинал щуриться и улыбаться во все лицо, словно сдерживая хохот. Он вообще хорошо управлял собой.

Лида познакомилась с ним совершенно случайно. Однажды в период когда отец был занят каким-то сложным, запутанным делом и три дня не приходил домой ночевать; Лида поехала к отцу, чтобы взять у него зарплату, — он позвонил домой и попросил приехать.

Пропуск был для нее приготовлен, она поднялась к отцу на четвертый этаж и постучала в дверь его кабинета.

— Войдите! — послышался голос отца.

Лида вошла и увидела его вдвоем с каким-то молодым парнем. Оба склонились над пухлыми папками, светлый чуб незнакомого парня почти касался бумаг.

Отец представил ей светловолосого — это был студент, проходивший здесь практику; студент-юрист, будущий страж закона. Лида протянула ему руку и тогда только обнаружила, что ответить на рукопожатие он не сможет. Он ничего не сказал ей, только виновато улыбнулся, словно хотел извиниться, что вот не может поздороваться. А она, провинившись перед ним с первого же знакомства, провинившись на самом деле, реально, — сразу как-то отдала себя мысленно в его власть. Ничего она не сказала, и он тоже, но знакомство не прошло бесследно.

Вскоре отец сообщил, что Сошников спрашивал о ней, что парень определенно хотел бы познакомиться поближе. «Глупости какие! — отвечала разумная Лида. — Заниматься надо, а не валять дурака».

— Конечно, он инвалид, — заметил однажды отец, внимательно посмотрев на Лиду. — Но юрист из него получится отменный, — хорошо голова работает у человека. Интересные соображения высказывает… Всего месяц он у меня, а толк уже виден.

— На мое мнение о человеке инвалидность его повлиять не может, — с достоинством ответила Лида. — Просто я не имею привычки первая искать знакомства и встреч. Если я его интересую, может позвонить или зайти.

Отец не взял на себя функцию устного почтальона, а срок практики закончился, и Сошников ушел из поля зрения Лиды. Она вспоминала его не раз. Иногда она злилась на себя за то, что упустила возможность познакомиться поближе с этим интересным человеком. Вот уж кто интересен, так это Сошников! Он вроде Николая Островского по характеру. Может, нет такого таланта, но характер в том же роде. А таланты раскрываются не сразу. Сошников только начинает жить по-настоящему.

Но если двое разъединенных людей станут постоянно и настойчиво вспоминать друг о друге, они непременно встретятся.

А Сошников думал о Лиде не меньше, чем она о нем. Конечно, он совсем не знал ее. Но, поработав месяц под руководством ее отца, он полюбил Медведева, привязался к нему, как к отцу. Конечно, родной его отец был рядовой человек, он был простодушней и доверчивей, не было у него опыта, нажитого Медведевым еще в гражданскую. Старший Сошников тогда примкнул к красным партизанам, а Медведев был комиссаром, да еще каким — комиссаром агитпоезда фронта! И, не изменяя памяти отца, Иван почувствовал к руководителю своей студенческой практики нечто большее, чем просто уважение.