Орест Мальцев - Югославская трагедия

У парапета набережной Арсо остановился.

Волны с колеблющимися лепестками света от фонаря, с шипением бились о каменные глыбы. Даль сливалась с черными силуэтами кораблей и с темно-синим небом, на котором необычайно ярко сверкали южные звезды. А где-то наверху, оправа, на крутизне, белели домики, точно выстиранное белье, развешанное на веревке…

Нахлынули воспоминания о труженице-матери, об отце, погибшем в первую мировую войну, о жене и двух маленьких дочках, младшая из которых, Зоя, названная в честь русской Зои Космодемьянской, совсем еще крошка. Как-то живется сейчас детям с бабкой и больной туберкулезом матерью в глухой черногорской деревушке Пипери? Мысль о семье больно сжала сердце Арсо.

Вдруг у одного из домов на набережной кто-то отвратительно замяукал, кто-то начал свистеть и взвизгивать. Янки закатывали «серенаду» под окном, в котором мелькнул женский силуэт.

Арсо свернул в ближайший переулок. Но не успел сделать и сотни шагов, как услышал плач женщины, тяжелые шаги.

«Опять!» — с возмущением подумал он.

Женщина упиралась, хватаясь за стены домов, за водосточные трубы. Ее плач, с хрипами и стенаниями, надрывал сердце.

Арсо решительно встал на пути трех американских моряков.

— Куда вы ее ведете? — спросил он строго, с трудом подобрав английские слова.

Вместо ответа матрос уперся дулом автомата ему в бок и принудил его сойти с тротуара, почти отбросил.

С трудом удержавшись на ногах, Арсо при свете из окна увидел перекошенное лицо американца и рядом большие, блестящие от слез, умоляющие глаза итальянки.

— Отпустите вы, негодяи! — гневно вскричал он.

Ободренные повелительным тоном его голоса несколько неаполитанцев, шедших поодаль за моряками, сразу набросились на них и вырвали девушку.

Янки, сначала растерявшиеся от неожиданности, опомнились. Изрыгая проклятия, принялись было избивать «негостеприимных лаццарони». Но толпа вокруг угрожающе росла, и они поспешно юркнули в какой-то винный погребок, из которого доносилась музыка их дикого танца «буги-вуги» и откуда к утру военный грузовик увозил мертвецки пьяных.

— Хуже немцев, — заговорили между собой неаполитанцы, яростно жестикулируя.

— Новое нашествие!

— У меня они взломали кладовую.

— А мне за товар всучили фальшивые доллары.

— В пансионе вдовы Караччо поломали всю мебель.

— Разграбили королевский дворец…

— Когда же они отсюда уберутся?

Арсо чутьем понимал смысл этих речей, и щеки его горели от возмущения. Ничего себе — союзнички! Вчера он был свидетелем, как янки избили за что-то старого рыбака, как они ради потехи заставляли десятилетнего мальчика нырять на дно залива за мелкой монетой. В штаб-квартире Вильсона Арсо рассказал о непозволительных поступках нижних чинов, порочащих честь и достоинство военно-морского флота США. Офицеры, не дослушав его, лишь рассмеялись:

— Это ж просто невинные шалости, сэр!

— Наши моряки ведут себя в чужих портах точно так же, как и моряки всего мира.

— Не хочет ли мистер Иованович заступиться за здешних мерзавцев?

— Позвольте, — возразил Арсо. — Какие же это мерзавцы? Это народ, хозяин города, страны. Не следует злоупотреблять их чувством уважения и благодарности. Зачем оставлять после себя дурное впечатление?

Офицеры расхохотались еще громче:

— А, может быть, мы и не уйдем отсюда?!

— Нам здесь очень приятно.

— Неаполь — это мечта, как сказано в наших путеводителях. Но увидеть его, а потом умереть — ерунда! Мы предпочтем остаться тут живыми…

Фривольное настроение не покидало офицеров даже после того, как Арсо предложил им перейти к делу. Переговоры не продвигались вперед. Арсо понял, что офицеры просто тянут и сами не могут ничего решить. Видимо, все зависит от встречи Черчилля с Тито.

Перебирая в памяти впечатления минувшего дня, Арсо и не заметил, как вышел на площадь Плебисцита. Перейдя распластавшиеся по асфальту лунные тени от двух конных статуй, он приблизился к палаццо Реале — бывшему королевскому дворцу.

Длинная громада здания с черными провалами окон выглядела слепо и мрачно, как будто его только что откопали из-под вулканического пепла. Двери были распахнуты. Ветер, врываясь внутрь, шелестел чем-то в пустынных залах…

«Разграблено, — с горечью подумал Арсо. — Какое счастье, что Югославия никогда больше не подвергнется иностранной оккупации!»

Обогнув палаццо, он крупно зашагал, сам не зная куда, словно стремясь затеряться в лабиринте темных, извилистых закоулков, выходящих на Толедо. Он долго бродил там, собираясь с мыслями, пока не принял решения: немедленно, сейчас же, увидеть Тито, сказать ему, что переговоры по военно-техническим вопросам зашли в тупик. Представители средиземноморского командования ходят вокруг да около вопросов реальной помощи НОВЮ. Вооружение, боеприпасы и снаряжение они обещают доставить только на остров Вис, то есть, по сути дела, переложить из одного закрома в другой. Знают ведь, что югославы не могут перебросить все это на материк: у нас нет ни пароходов, ни транспортных самолетов. А взамен поддержки боевой авиацией союзники требуют согласия на высадку их оперативного десанта в Далмации с тем, чтобы он, десант этот, мог вести наступательные операции через Сараево на Белград или через Загреб на Будапешт. На это ни в коем случае нельзя согласиться. Да и народ и армия этого не допустят. «Посади свинью за стол, она и ноги на стол», — вспомнил Арсо русскую пословицу.

Через полчаса быстрой ходьбы в гору он уже приближался к мраморной вилле, которую когда-то занимала английская королева Виктория.

Тито находился здесь, у Черчилля. В последнее время Арсо потерял связь с маршалом, тот все время в разъездах: то в Риме, то на острове Капри, то еще где-то. Маклин как будто нарочно таскает его всюду за собой, отвлекая от дел. Но вот прилетел Черчилль, и теперь маршал, наверное, нажимает на него, требуя настоящей и незамедлительной помощи. «Да будет ли толк? Пора бы вообще кончать со всей этой канителью, пора возвратиться к себе на Вис, — думал Арсо. — В Югославии идут ожесточенные бои. Надо перебраться на континент, к родным войскам. Немцы так или иначе вынуждены будут оставить Балканы. Врага надо громить на путях отхода, на марше. Скорее бы установить контакт с приближающейся Красной Армией. Надежда сейчас только на нее. К счастью, она уже близко!»

Преодолев некоторое стеснение от мысли, что он своим приходом может побеспокоить премьера Англии, Арсо решительно направился к подъезду виллы, казавшейся необитаемой. Венецианские окна были плотно занавешены изнутри.

Из-за статуй, стоявших по сторонам ворот, тотчас же шагнули двое часовых с карабинами. Один из них, увидев перед собой югославского генерала, энергично оттопал ногой приветствие и пропустил Арсо Иовановича к вилле. В вестибюле встретил второй, офицерский пост. Арсо назвал себя.